Имперская традиция, и без того слабая, тянула в одиночестве весь ХХ век. Но так как нет империи - то у традиции просто не оказывается практического применения. Имперская традиция возникает после появления империи, одновременно с имперским сознанием, она переживает империю, но ее краеугольным, начальным камнем быть не может. В последнее время появилось понятие "имперской нации" - конгломерата из представителей разных народов, особая социальная и этническая группа, просто химера и не нация по большому счету. Сами такие разговоры свидетельствуют об отсутствии национальных представлений как таковых. Существует имперское сознание - но оно следствие империи, империи по волюнтаристскому желанию не возникают. Подобное сознание без империи годится только в качестве кредо неудачника. Территория не может постоянно расширяться. Сейчас она сокращается катастрофическими темпами. Имперское сознание сокращается еще быстрее. Через несколько лет оно станет уделом панков.
При наличии большого количества информации человек создает систему информационного обеспечения. Так, если у него есть сто тысяч отдельных листов с материалом, он собирает их по 10 листов в обложку, 10 обложек в папку, 10 папок на полку, 10 полок в шкафу, всего 10 шкафов. Потом пишется каталог и любая единица информации извлекается в нужный момент без проблем.
В нации информация накапливается несколько иным образом - это больше похоже на то, как на один стол всегда кладутся новые листы, и эти листы закрывают старые. Со временем получаются культурные слои, пласты, а так как эти знания - гуманитарные, пласты знаний диаметрально противоположных и от них промежуточных. Время идет, возникает практическая необходимость в извлечении материалов. Но весь материал, собранный за столетие, обработан быть физически не может. К столу имеет доступ вся нация, но на столе крайне противоречивый материал. На всякую идейную информацию есть контринформация. В результате в нации возникает множество пост-идеологий - отголосков идеологий прошлого. И никакой практической пользы изо всей информации, скопившейся на этом столе, нация извлечь не в состоянии. Весь ранее полученный историко-культурный опыт обращается в абсолютный ноль - даже в сфере идейных споров и теоретизирований, не говоря уже о применении практическом. А историко-информационное поле нации превращается в некоторое подобие Библии, где можно отыскать не только любой тезис, но и прямо ему противоположный.
Наследие громадно. Оно еще и разнообразно, всеохватывающе, глобально. Но этого мало - оно оперирует разными терминами. Двое русских, перерывающих один и тот же пласт в разных направлениях, будут говорить на двух реально разных языках, будут пользоваться одними терминами, закладывая в них различный смысл. Высокий уровень сделанных наработок лишает доступа к причинам и следствиям информационных знаний не только массы, но и интеллигенцию. Груз прошлого, в том числе и культурного, слишком велик. Нести нельзя, бросить жалко. Но бросить придется - тогда закончатся не только информационные, но и моральные кризисы.
Скопленная информация необозрима. До такой степени, что в обиход вошло слово "копать". Причем копать можно где угодно, вскрывать можно любой пласт. Русский человек с русским складом мышления может сам придумать какую-либо идейную наработку. И, копая в нужном месте, он извлечет ее в довольно хорошей, обработанной форме. В сумме произошло обнуление всей информации.
Осмысление всей накопленной информации - слишком тяжелый труд для мозгов, причем труд крайне неблагодарный. А отказ от осмысления ведет к интуитивной выборке одного массива из многих.
Русские не смогут объединиться вокруг любой ранее существовавшей идеи, каждый человек в некоторой степени на одну из идей "закодирован" - он ее нашел ее симпатичной из неограниченного идейного множества. И противников в любом случае будет больше, чем союзников.
На самом деле финал нации страшен только для ныне живущих. Для истории это только смена национальных поколений. Был период феодальной раздробленности, было смутное время - нация разваливалась. Но это процесс нормальный: нация снова возрождалась, поднималась, собиралась, снова была нацией. Исчезали, вымирали, вырождались роды и семьи, но в результате людей все равно становилось больше, стремление к продолжению жизни брало верх. Нет сомнений, что русская нация будет, но это будет нация не из вымирающего народа (вымирающие вымрут), а из того, который придет на смену, из тех линий, что не затронуты печатью вырождения. Подобное явление уже было на территории России - сначала развалилась Русь, но потом возникли Россия, Украина, Белоруссия. Нынешний процесс в плане биологическом не сложнее, не опаснее и не катастрофичнее.
Процесс появления консорций идет тяжело: слишком велика сила инерции вымирания, и информационный поток обреченности глушит все другие. Тем из них, с которых нация начинается, сложнее всего. Особому качеству населения в России взяться неоткуда. Так что и первые консорции будут достаточно слабыми. Последние поколения русских - если так называть населяющих Россию выросли в деформированном мире. Субъект сопротивления - нация; но нации нет, нет и осознанного сопротивления. Численность населения еще не упала ниже того минимума, за которым включаются механизмы роста. С другой стороны - нет нации - нет и механизма.
Нации меняются во времени. Со временем меняются нации. Переход от Руси к России осуществлялся как переход от нации с компонентами славяно-германскими к нации с компонентами славяно-угро-тюркскими. Новый переход будет обусловлен чисто качественными изменениями в структуре русского народа, вызванными принципиальными изменениями ландшафта.
Ценен только практический материал. Духовного наследия по сути нет. Нет исторического опыта. Две нации (900-1500 и 1350-1950) были связаны одной традицией - православной. Третьей достанется только территория - если достанется. События октября 1917 и даже 1993 годов также далеки от современных россиян, как падение Константинополя в 1453 году. Историческая вертикаль превратилась в историческую плоскость подобно экрану.
Так оно и есть - как видится. Есть население, старого народа уже нет, нового пока нет. Он будет русским - но русским с начала, без старой истории, без традиций. Не с иностранными традицией и культурой, а со своими, но с новыми своими. Культурная традиция будет сгенерирована на базе культуры прошлой, но заново одной из консорциальных групп, и только после этого распространится на все население, постепенно становящееся нацией. Подгонять и пропагандировать культурный рост бесполезно, по крайней мере до тех пор, пока эта консорция не заявит о себе, до тех пор, пока не станет ясно, что именно из всего наследия она выбрала.
Еще один момент - консорции будут принадлежать к уже новой русской нации. Некоторое время новая культурная традиция будет принадлежать только им, но с момента ее возникновения уже можно будет говорить о наличии русской нации как таковой. И если сравнивать две русских нации - уходящую и новую, то новая будет отличатся жизненностью: желанием жить со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Не стоит воспринимать происходящее, как конец света. Так было и еще будет. А апокалиптику лучше оставить корпоратистам - как раз им она пригодится. В России было все: были и кланы, и корпорации. Один из лучших примеров - борьба боярских родов: кланы - семьи, корпорации - боярские партии. Но они всегда терпели поражение от национальных, новых национальных, консорциальных, неродовых сил - будь то дворянское ополчение или большевики.
Лень и смирение вписаны чуть ли не в характер русского народа, но где были эти качества в том же XVII веке? Время Бориса прошло, идет время самозванцев.
БИОЛОГИЯ ЗАГОВОРА
Если говорить о русской нации, нужно всегда уточнять - о какой. О той ли, которой уже нет, или о той, которая еще будет. Той, которой сейчас большинство, уже нет, ей уже ничего не нужно и ничто не поможет. Выбор невелик. Но у старой нации есть корпоративная система. Она не дает развиваться нации новой. Она аккумулирует и усиливает информационный поток вымирания, нагоняя тоску и сбивая с толку живых. Она занимает место под солнцем, не давая новой нации развиваться.
Семья из двух даунов - это явно вымирающая семья. Но большинство вымирающих - это не явно вымирающие. У них может быть потомство, но его качества будет недостаточно для продолжения линии.
Есть две России: вымирающая и живая - но не всегда живущая. Вымирают не люди, вымирает не народ - вымирают семьи и кланы. Ниши жестко закреплены. Ситуация складывается такой, что чем быстрее вымирает семья, тем быстрее с сокращением численности растет доля унаследованного богатства каждого ее человека. За 50 лет одна семья может сократиться в 4 раза (вымереть на 75%) и один наследник будет у четырех семей. Громадные залежи скопленных поколениями денег и имущества концентрируются, и за счет их проедания поддерживается европейский уровень жизни. Получается, что Россия вымирающая, больная и ущербная живет лучше России здоровой и расширяющейся. Судя по сокращению населения, 65 - 70 % семей в России - вымирающие.
Две России - две русские нации. Вымирание есть болезнь нации больной. Но до конца, до распыления, в силу новых медицинских достижений процесс в обозримом будущем не завершится. Даже при максимальном сокращении он растянется на десятилетия. С наступлением численного перевеса нация живая победит; но до - будет бороться и сделает все возможное для своей жизни. Именно в конкуренции с силой нации вымирающей - с клановой системой.
Есть две нации. Первая в любом случае идет на подъем, от второй останется только корпоративная система. Но страна одна. И пути этих наций пересекутся.
Число дефектных генов растет почти в два раза быстрее человечества. И эти гены не уйдут в землю. Они пребудут с людьми. Они поразили корпоративную систему в России. Чем выше уровень развития страны - тем выше уровень медицины, тем менее здорова нация. Чем выше детская смертность - тем нация крепче. В сравнении "русские - горские народы" русские проигрывают абсолютно. Русские корпоратисты проигрывают вне всяких пределов. Русские корпоратисты должны проиграть русским раньше, чем они проиграют южным народам.
Наследственное вырождение "ценных слоев населения, которые сосредоточены в высших классах", подтвержденное цифровыми данными по английской аристократии, описано Ф. Гальтоном еще в 1904 году, а вырождение правящих династий замечено с того момента, как они появились. Процессы шли всегда - но только сейчас появились их катализаторы.
Здоровье наций можно смотреть по карте - где лучше здравоохранение, там оно ниже. Ниже всего оно в Москве, где уровень медицины самый высокий. А где медицины нет совсем - там оно близко к идеальному.
Вымирание населения России не вызвано экономическими причинами. Здесь ни при чем правительства и их политика. В мире существуют десятки стран, где жизненный уровень ниже самого низкого российского в 3-5 раз. Но население на это реагирует только повышением численности. Дело не в экономике, а в биологии.
Москва - гнилой город не потому, что здесь много всего сосредоточено (в т. ч. и денег), что его жители привилегиями и собственно выгодой положения "развращены". Он гнилой, поскольку вымирает самыми быстрыми темпами, и "развращенность", о которой любит говорить провинция, - только следствие вымирания. Следствие подсознательного его ощущения. Он гнилой потому, что громадное число его жителей - по сути дела рантье, унаследовавшие за счет сокращения семей крупную собственность и живущие за счет ее сдачи и иногда эксплуатации. Москва - город с максимально продвинутой относительно страны медициной, с максимально высоким жизненным уровнем. Если бы вымирание было вызвано экономическими причинами, здесь оно шло бы самыми низкими по стране темпами. Но ведь все с точностью до наоборот.
Вымирающая, в том числе и клановая Россия характеризуется негативным мировоззрением. Ей все плохо, и она не видит выхода из создавшейся ситуации. "Зачем нищету плодить? " - это ее лозунг. Она потребляет. Больше она ничего не хочет, потому что ничего не может. Меньше детей - выше уровень потребления.
Отсюда одна из политических тенденций, продвигаемых кланами: закрепление собственности, недвижимости, чего только возможно. Вся законодательная деятельность по большому счету направлена на консервацию сложившейся при социализме системы распределения. Больше это проявляется даже не в законотворчестве, а в жизненной пропаганде, сводящейся к лозунгу, что все сложилось, все так всегда и должно быть, что выступать за передел аморально и вообще ни к чему хорошему это не приведет. Естественно, пока кланы достаточно сильны - не приведет. А законы всегда можно поменять - ведь у сильного всегда бессильный виноват.
Живой нации не нужна приватизация, не нужно закрепление чего-либо в собственности, особенно недвижимости. Она расширяется, ей нужно все максимально гибкое: рынок жилья, рынок труда, рынок арендных площадей, все прочие составляющие расширения.
Корпоративно-клановая система больше следствие, чем причина, больше последствие, чем событие. Медицина спасла мертвых, система власти создала медицину для своих мертвых. Мертвых больше и больше. Или дегенерация и расплата, или только расплата. Про мертвых нельзя сказать, хорошие они или плохие; они мертвые. Техническая цивилизация мертвых создала, она же их тащит на себе. Но они ее не пронесут и метра. И когда она упадет - а такое случается рано или поздно с любой цивилизацией - они ее не поднимут.
Мертвые и живые сосуществуют; живым это или надоест, или они станут мертвыми. Стирание национальности - первый шаг к деградации. Талантливых людей без национальности не существует. У мертвых национальности нет. Труд наций - основа прогресса. Прогресс нельзя остановить - его творения рухнут и погребут под собой всех людей. Или дикость, варварство, деградация - или национальные строительства: свои конкретные красота, творчество, прогресс. Или естественный отбор как главный фактор прогресса нации - или вымирание.
Корпоративно-клановая система - это болячка на теле нации. Когда кто-то пытается апеллировать к чувствам корпоратистов, это все равно, что он попытался бы воззвать к совести вскочившей на руке экземы. Мораль экземы и корпоративной системы - жить, расширяясь. Боятся они раскаленного железа. Отличие - система боится еще и боли, что делает ее восприимчивой к языку мести. Потому с Кавказом она еще церемонится.
Агония биологического механизма "Заговор" затягивается в силу сложности и множественности систем защиты современного общества. Заговор живет в аномальных структурах, в накопленных капиталах и собственности. Москва центр заговора, место его основной концентрации - аномальный город, нереальный в нормальной стране; Москва - максимальное отражение корпоструктуры, и потому именно москвичи выделяются из всего населения. Просто в них агония корпосистемы отражена максимально.
Биологическая опасность заговора в том, что будучи аномалией, обреченной на смерть, он заставляет всю нацию жить по своим биологическим, точнее антибиологическим законам. Принять же эти законы - разделить участь обреченных к смерти. Биологическая суть конфликта выше чем заговор - нация. Смерть или жизнь в биологическом, популяционном плане.
Чужие
Существуют целые народы, живущие несколько не так, как это принято в массовом понимании. Островные и горские нации - наличие мафий, наличие кланов - для большинства из них скорее правило, чем исключение. Сицилия, Корсика, горские народы северного Кавказа, Шотландия, Швейцария, Страна басков - или мафии, или распределение населения по кланам, в любом случае наличие родовых структур, у больших и широко расселенных наций отсутствующее. Кланы объединяются в иерархичные объединения. Союз кланов всегда назывался племенем. При отсутствии явного руководства, при делегировании роли руководства своду неписаных правил более подходящим названием будет корпорация. Корпорация - не объединение заводов или фирм, а объединение кланов в современном обществе. Объединение кланов-заводов и кланов-фирм по производству и захвату жизненного пространства.
История, в т. ч. и российская, содержит немало описаний выделившихся из нации групп, ведущих в той или иной степени изолированную от основной нации жизнь. У Гумилева есть описание субэтноса - в силу социальных и природных условий обособившейся от нации системы, отличающейся поведенческими стереотипами. Иногда субэтнос перерастает в новую нацию, иногда сливается со старой. Пример - казаки и раскольники. А общее звено с настоящим искусственность отбора.
В национальном организме произошел сбой, в результате приведший к расколу этнического поля. Жизнь как таковая приняла другие форму и содержание. Корпорации - это во вторую очередь объединения предприятий. В первую очередь это объединения людей или, если вдаваться в структуру, объединения семей. И первый вывод, который можно сделать, глядя на российскую безответственность, - Россией управляют не конкретные люди, а определенные семьи, в которых одновременно сосредоточены власть и капитал. У правителей России, как все время выясняется, денег нет в принципе. И только вспомнив о семьях, можно свести эту бестолковщину к стройной логической схеме.
По Гумилеву, и корпоративная система может считаться субэтносом; суть дела в том, что, оперируя понятиями социальными, можно пропустить столь интересные их причины возникновения. А причинами низкого, глубинного уровня занимается биология. Вплоть до того, что речь пойдет об отличиях корпоратистов от людей вообще. Поэтому и чужие - что считают своими только людей своих кланов и корпораций, не распространяя понятия морально-нравственные на всех остальных - даже в своей нации. Знаменитое "слово купеческое" - оно существовало только в среде купцов-раскольников. На других оно не распространялось.
Существуют "чужие". В планах социальном, морально-нравственном, культурном. Но чужие они не только своим нациям. Платформа вышеприведенных принципов - план биологический. В биологии признано ошибочным мнение, что какая-то группа может сама себя изменить. Изменчивость не приобретается после какого-либо события, изменения существуют до события, существуют всегда. Все организмы в той или иной степени различны. Просто иногда фактор изменчивости (наличие случайно приобретенных отличных от общепопуляционных признаков) идет на пользу организму, иногда во вред - в зависимости от колебаний состояния среды. Уже после особи с выгодными изменениями дают потомство, заполняющее ареал (органы власти), передавая изменения по наследству. Животные - обитатели пустыни имеют желто-серую окраску не потому, что они так захотели, а из-за гибели в этих местах всех животных той же популяции с другой окраской. А желто-серые выжили и дали потомство со своими признаками. Для пустынного животного мира не желто-серый значит некрасивый. А на подсознательном биологическом языке - нежизнеспособный, что в общем контексте выживания одно и то же. Подсознательное представление о том, каким должен быть идеальный для продолжения рода партнер, имеет свое биологическое название, но здесь и далее будет называться чувством красоты. Теоретически красивые должны выбирать соответственно красивых, и так было, когда человечество избавлялось от выдающейся вперед челюсти и надбровного валика. Существует механизм естественного отбора. Как элемент развития он включает в себя биологическое в том числе понятие красоты. Красота существует только в национальном плане. Если какую-либо группу поставить в очень жесткие условия, ей будет не до красоты. Биологический механизм ее восприятия разрушится и будет заменен чем-то другим.
Социальная структура является частью ландшафта, так как влияет на естественный отбор. Или проводит отбор искусственный. Изменение социальной структуры, как раньше изменение ландшафта, дает доминирование особям и группам, к данным условиям максимально приспособленным. Социальная структура несет в себе массу вынужденных небиологических элементов и нередко препятствует естественному отбору.
Дегенерация представляет собой эволюционные изменения, которые ведут к упрощению организации. Они обычно сопровождаются исчезновением ряда органов, потерявших свое биологическое значение. Дегенерация часто связана с переходом к сидячему или паразитическому образу жизни. Упрощение организации сопровождается возникновением различных приспособлений к специфическим условиям жизни. У червей - паразитов человека - нет кишечника, слабо развита нервная система, почти отсутствует способность к самостоятельному передвижению. Наряду с упрощением организации эти животные обладают присосками и крючками, при помощи которых держатся на стенках кишечника своего хозяина.
"Изменчивость" - термин научный. Суть его - в природных различиях задатков способностей. Именно на базе замеченных случайных изменений было выведено множество пород собак: из длинноногих вывели борзых, из коротконогих - такс. Фактором изменчивости людей корпосистемы можно считать максимальную ориентацию на выживание в первых поколениях (появление условных "крючков" и "присосок") и дегенерацию механизма естественного отбора в последующих (слабо развита нервная система).
Представители клановой системы чужие не только в отношении своих наций. Они чужие просто здоровым, нормальным, биологически полноценным людям. Всем нормальным биологическим организмам присуще повышение плодовитости при улучшении жизненных условий. Люди правящих кланов имеют мало детей при максимуме возможностей. Ничем иным, кроме как сбоем в здоровье ребенка и опасением дальнейших сбоев это объяснить нельзя. И, развивая мысль, из того, что присуще ВСЕМ живым организмам, можно ли их вообще называть людьми?
В результате пренебрежения естественным отбором возникают иные группы. А все иные, с иной биологией и притом экспансивные - биологически опасны. Власть биологически опасного сообщества является антибиологичной властью, что приводит к антибиологичным социальным отношениям, антибиологичному поведению людей из-за этих отношений и в результате - к расширению аномалии.
От корпораций несет гнилью, и главное, к чему должна приучить нация свое самосознание - выявлять эту заразную гниль. Там, где своих-чужих распознают все, чужие корпорации долго не живут.
Родословная
Решающий фактор национального прогресса - естественный отбор: в нормальном обществе биологически лучшие выбирают лучших, и дети их, естественно, относятся к биологически лучшим. Средние (биологически полноценные) выбирают средних, а остальным - что достанется. Такова статистическая картина в общих чертах. В первом случае появляется незначительная группа худших, постепенно сходящая на нет, но все равно существующая перманентно. Во втором случае, если этой группе создать соответствующие условия, она начинает количественно расти, выбивая собственностью или привилегиями новые ареалы. Процесс образования идет до глупости банально: выбирают не тех, кого хочется; отбор естественный идет в первую очередь по внешним и внутренним - духовным и интеллектуальным, т. е. непосредственно связанным с субъектом признакам; отбор искусственный - по имущественно-материальным, иерархическим, клановым - по признакам отвлеченным.
В дореволюционные времен тогда еще существовавшая русская интеллигенция била во все колокола: "Россия больна!". Но так никто и не сказал, чем была больна Россия.