66894.fb2 Заколдованная рубашка - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 36

Заколдованная рубашка - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 36

- Это правда? - обратился Гарибальди к Лючии. - Капитан Датто - твой жених? Отец знает об этом?

- Отец мой ничего не знает, потому что это неправда, - твердо ответила Лючия. - Я отказала Датто. Я никогда не буду его женой!

Гарибальди покосился на вспыхнувшего Датто. Кругом стало тихо - бойцы ждали.

- Слышишь, капитан, что говорит девушка? Ее словам мы больше верим, сказал Гарибальди. Он снова повернулся к Лючии. - Я подумаю, что с тобой делать, а сейчас скажи, чем тебя наградить? Многие из нас не увидели бы победы, если бы не ты.

Лючия покачала головой.

- Награду заслужила не я, - сказала она так, чтобы все слышали. - Ее заслужил русский юноша, который спас мне жизнь. - И Лючия рассказала о том, что произошло на последней королевской батарее.

Чем дальше она рассказывала, тем все мрачнее становился Датто. Пробормотав что-то и пользуясь тем, что все слушают Лючию, он незаметно выбрался из толпы.

Гарибальди распорядился отыскать и привести Александра Есипова. Но ни Александра с Мечниковым, ни их итальянских друзей нигде не было. Лючия, сразу осунувшись от тревоги, спускалась даже в тот белый дом на склоне горы, где расположился походный госпиталь гарибальдийцев. Однако и там, среди раненых, не нашла ни Александра, ни его товарищей. Погибли? Все погибли? Тогда где их останки? Ведь их, по просьбе Лючии, искали и среди мертвецов, что усеивали гору. Несколько раз во время своих поисков Лючия встречала мрачного Датто. Тот молча смотрел на нее, однако не заговаривал и не подходил.

Долго еще бродила по лагерю девушка, наклонялась над спящими бойцами, всматривалась в лица. И уже поздно ночью слышали бойцы тоненький, совсем детский плач.

33. ПЕЩЕРА ФРАНЦИСКАНЦА

Лев Мечников сердился и на своих спутников и на самого себя: зачем дал себя увлечь в этот нелепый, авантюрный поход. У него сильно болела лодыжка, подвернутая во время штурма, он мечтал растянуться хотя бы на земле, дать отдых истомленному, измученному телу, а потом, может быть, в тиши спящего лагеря записать в альбом кое-что из сегодняшних впечатлений. Ведь пройдет несколько дней, и новые события вытеснят из головы все, что было сегодня. Сражение при Калатафими потускнеет в памяти, сотрутся его живые краски, а так надо бы, так важно бы все это запечатлеть! Будущие историки, конечно, опишут все это, но насколько важнее дневник очевидца!

А теперь вместо отдыха и писания он плетется по неведомым горным тропам, карабкается на кручи и скалы, до крови обдирает руки и рвет платье о проклятые колючки. И все это по милости Александра и двух приятелей Пучеглаза и Монти, которым вздумалось поверить россказням мальчишки-денщика! Этот парень и впрямь вообразил себя каким-то детективом. По-настоящему надо бы взгреть его хорошенько за то, что он нарушил приказ - оставил без присмотра лошадей у Вито и явился в самое пекло, махая во все стороны своей дурацкой саблей. Да как его накажешь, этого плута! Глядит на всех честнейшими вишневыми глазами, божится, что оставил лошадей на попечении своего пса, клянется, что сам святой Джованни послал его в бой, чтоб отвести удар от Александра, и что сам святой Джованни повел его сюда, в эти горы, по следам капитана Датто. Хитрит мальчишка, лгун он или только наивный фантазер - кто может это сказать наверное?

Пока можно утверждать только одно: капитан-левша - личность действительно таинственная, за которой следует неустанно наблюдать. Установить, что его поступки - поступки изменника, и доказать это как можно убедительнее Гарибальди? Но как это сделать? Ведь генерал так предан своему делу, так слепо убежден в преданности всех своих соратников... Понадобятся прямые улики, подкрепленные вескими доказательствами, чтоб он поверил в измену Датто.

Но сигналы в море, но поведение Датто на телеграфе, наконец, все эти якобы случайные происшествия с Александром - разве все это не достаточные улики? "Нет, - отвечал сам себе Мечников честно и строго, - все это шаткие доказательства и не до конца проверенные. Нельзя обвинять человека в самом страшном преступлении на свете - измене народу - только на основании наших домыслов и догадок мальчишки-денщика".

- Ну-ка, расскажи еще раз, что ты такое заметил и где видел в последний раз капитана Датто? - нахмурившись, обратился он к Луке. Попробуем разобраться сообща.

Лука понурился.

- Вы не верите мне, синьор капитан, я знаю, вы мне ничуть не верите, - сказал он жалобно. - А я видел его вот так, как вижу сейчас вас. Это было на последнем, седьмом, уступе, когда наши дрались за батарею. Синьор Алессандро рвался к пушке и ничего кругом не замечал. А я - хотите верьте, хотите нет, синьор капитан, - я все-все замечал, что кругом делается, и ни капельки не боялся, - с гордостью вставил Лука. - И вот я заметил, что за синьором Алессандро кто-то ползет по земле, как шакал, и голову нагибает, чтоб его не увидели. Я тут же признал левшу, потому что он держал в левой руке револьвер и целился в спину синьора Алессандро. И он выстрелил бы и убил бы, наверное убил бы синьора, и даже я не смог бы помешать, потому что не поспел бы. Тут, откуда ни возьмись, выскочила эта бешеная девка Лючия и кинулась к синьору Алессандро и стала так, что, выстрели левша, он попал бы в Лючию. Ну, он, как увидел ее, сразу поднялся и побежал за нею. Догнал уж на самой батарее, когда мы все там были. Лючия схватилась с офицером-бурбонцем, а он, левша то есть, подкрался сзади, схватил ее на руки и потащил назад, вниз. Он тащил синьорину, а она, да пребудет с ней вечное блаженство, так дубасила его кулаками, что левша наконец не вытерпел и выпустил ее. Вот она напоследок дала ему хорошую оплеуху, крикнула что-то и удрала опять к нашим. Тогда и левша поворотил на батарею. Я - за ним. И вдруг вижу: он знаки подает какому-то бурбонскому верзиле. Бурбонец помахал ему рукой и побежал вот сюда, на эту тропку, а левша за ним. Я не вытерпел, побежал тоже. Оба они свернули в ущелье и вдруг пропали, точно провалились.

Я лазил, лазил, обнюхивал здесь каждую щель, каждую ямку и говорю вам, синьоры, - ему нечистая сила помогает, этому левше, клянусь моим покровителем святым Джованни! Здесь, куда не погляди, - голые скалы, спрятаться негде. Нечистая сила помогла ему, синьоры! - И Лукашка сложил пальцы рожками, чтоб отогнать нечистую силу.

- Не клянись, - сказал Марко Монти, озираясь кругом печальными, запавшими глазами, - здесь и без нечистой силы можно спрятаться. Ты не гляди, что всюду голые скалы. Когда я был таким же мальчишкой, как ты, мы, бывало, бегали сюда с ребятами играть в пещеру Францисканца. Здесь каждый знает эту пещеру. Там есть большой подземный зал, который называют часовней. По преданию, в этой пещере жил когда-то, в незапамятные времена, один святой монах-отшельник.

- Я тоже слышал в детстве об этой пещере, - кивнул Лоренцо Пучеглаз. - Только не бывал в ней.

Пятеро друзей стояли на узком карнизе под нависшим, как бараний лоб, скалистым уступом. Бараний лоб порос серо-зеленым кактусом и колючим держи-деревом. Внизу в легкой дымке тонула долина, прошитая белыми нитками тропинок, белые домики, редкие купы зелени и высохшие русла горных ручьев, которые издали были похожи на дороги.

Уже начинало смеркаться, и Лев, поглядывая вниз, опасливо думал, как же они спустятся к своему лагерю, когда совсем стемнеет. Нога его болела все сильнее, но сейчас, услышав рассказ Монти о пещере Францисканца, он ощутил чисто мальчишеский азарт. Ни за что на свете не вернется он в лагерь, покуда не отыщет эту пещеру. Если правда то, что говорит Лука, выследить и разоблачить Датто - задача первейшей важности: капитану, как доверенному офицеру Гарибальди, наверняка известны многие военные планы и он легко может передавать их врагу.

Наверное, то, о чем думал Лев Мечников, одновременно пришло в голову и остальным, потому что Александр сказал нетерпеливо по-итальянски:

- Скорее, скорее, Монти, ищи свою знаменитую пещеру. Если Лука не врет, эти двое могли спрятаться, по-видимому, только там.

- Я - вру? - возмущенно завопил Лука. - Да пусть я не увижу вовек своего родимого дома, пусть мой отец проклянет меня, пусть я провалюсь прямехонько в ад, если вру, синьор!

Мальчик задыхался от незаслуженной обиды, и Александру стало стыдно.

- Ну-ну, не плачь, я ведь не хотел тебя обидеть, - сказал он ласково, наклонясь к Лукашке. - И я и все другие верим тебе.

Между тем Марко Монти внимательно исследовал скалу. Гладко, все гладко и твердо, неизвестно даже, за что цепляются здесь корни кактусов.

- Помнится, мы лазили куда-то вниз под землю... - бормотал он себе под нос.

- Под землю? - подхватил Лукашка. - Вот здесь, глядите, лежат какие-то камни. Только они тяжелые, мне их не сдвинуть.

Лев подошел взглянуть: камни казались нетронутыми, песок их затянул. Однако Марко и Пучеглаз уже взялись за них и раскачивали, стараясь сдвинуть с места. И вдруг самый большой камень подался и тихонечко пошел в сторону, точно на шарнирах, открывая в земле очень узкое черное отверстие.

- Она! Это она! Пещера Францисканца! - возбужденно зашептал Монти. Я узнал вход.

- Да, но ни один из нас не сможет пролезть в ту дыру, - пожал плечами Лев. - И никакой Датто здесь не спрячется, друзья мои. Что доступно двенадцатилетнему мальчугану, то недоступно нам, взрослым мужчинам.

Лука уже стоял перед отверстием на четвереньках и всматривался в его черную глубину.

- А я на что, синьор капитан? Я пролезу, я тощий, - сказал он, приготовляясь прыгать.

- Погоди, не спеши, amico mio, - остановил его Монти. - Помнится, тут бывали и взрослые люди. И потом, жил же здесь когда-то святой отшельник.

И, говоря так, Монти выбирал один за другим куски плитняка, загораживающие вход в пещеру. В конце концов отверстие расширилось настолько, что в него мог пролезть взрослый человек.

- Эх, если б хоть у одного из нас был фонарь или свечка, словом, какой-нибудь огонек! - сказал Монти. - Ведь если мы хотим найти того, кто нам нужен, как же мы его найдем в темноте? Помню, мы всегда приносили с собой огарки церковных свечек, - продолжал он, - а иногда тряпки, намоченные в бараньем жире. Мы зажигали их и начинали кричать со страху, потому что от наших факелов плясали огромные тени и нам казалось, что за нами гонится привидение.

- Гм!.. Вот о свете-то мы не подумали, - проворчал Мечников. - Неужто возвращаться ни с чем?

- Как бы не так! - сказал Пучеглаз. - Факелов у нас нет, а парочка свечей, кажется, найдется. - Он порылся в своих необъятных карманах и вытащил две куцые свечки. - Спички тоже есть, я их завернул, чтоб не подмокли. Вот тебе, Монти, свеча и спички. Раз ты здесь бывал, тебе и быть нашим проводником и первому лезть в пещеру.

Монти послушно кивнул, сел на землю и спустил в черную дыру ноги. Постепенно, движение за движением, он протиснул туловище, потом плечи. Несколько секунд перед друзьями маячила его голова. Потом исчезла и она. Откуда-то издалека послышался голос Монти:

- Спускайтесь! Здесь сухо. Я жду.

- Можно, я пойду, синьоры? - торопливо спросил Лука и, не дожидаясь ответа, быстро, как ящерица, юркнул в отверстие.

- Мадонна! Здесь узко, как в овечьей кишке! - донеслось из темноты. Кажется, я наступил на голову дяде Марко.

- Ну, теперь ваша очередь, синьоры, - обратился к обоим друзьям Пучеглаз. - А я уж буду, как бедный родственник на свадьбе, тащиться в самом конце процессии, с запасной свечкой.

Он тихонько засмеялся, и Александр со Львом поняли, что и Пучеглаз чувствует себя мальчишкой, участником интереснейшего приключения.

Александр и Лев предпочли лезть головой вперед. Кое-как пролезли они в черную дыру и очутились и вправду в пространстве, немногим шире овечьей кишки. Александр плечами чувствовал острые камни этой "кишки", которые царапали его при каждом движении и "сдирали шкуру вместе с рубахой", как сказал, чертыхаясь по-итальянски, и по-русски и проклиная все на свете, Мечников.

- Не понимаю, как это ползают по камням и колючкам разные пресмыкающиеся, - засмеялся Александр. - Наверное, им, бедным, так же плохо приходится, как нам сейчас.

Ему хотелось хоть такой нехитрой шуткой немного подбодрить друга. Над своей головой он слышал тяжкое, с хрипом дыхание Льва. Видимо, больная нога сильно мешала Мечникову, потому что несколько раз, наверное задев ею о камень, он простонал. Александру пот заливал глаза, он задыхался в этой каменной трубе. Раз или два он попытался позвать Монти, но голос его пропал, будто тоже стиснутый, задушенный камнем.

- Крысиная нора какая-то! - донесся до него брюзгливый возглас Мечникова. - Уж не ошибся ли Монти?