- Умирают только один раз, в конце концов! - философски заметил охотник, вскидывая ружье на плечо. - Мне очень хотелось бы, однако, знать, чем все это для нас кончится.
- Пойдемте! - сказала мексиканка.
ГЛАВА Х Военная хитрость
Все трое, не говоря ни слова, начали медленно спускаться с холма, прячась в высокой траве и принимая все меры предосторожности, чтобы не быть замеченными или выслеженными индейскими разведчиками. Эти разведчики были рассыпаны вокруг в большом количестве, чтобы следить за передвижениями бледнолицых, которые могли явиться на помощь осажденным. Белая Газель бодро и уверенно шла впереди охотников, озираясь во все стороны, иногда останавливаясь, чтобы прислушаться к малейшему подозрительному шуму в чаще. Затем, успокоившись, она снова продолжала путь, бросив своим спутниками ободряющую улыбку.
- Попались! - внезапно произнес Валентин, со смехом опуская приклад ружья на землю. - Малютка оказалась хитрее, чем я думал.
Оба внезапно увидели, что окружены большой толпой индейцев.
Дон Пабло не сказал ни слова. Он только смотрел на мексиканку, которая продолжала улыбаться.
- Что ж, - философски произнес про себя француз, - я всегда сумею уложить человек семь или восемь, а там и умереть не страшно.
Вполне успокоенный этим утешительным размышлением, он пришел опять в хорошее расположение духа и начал с любопытством осматриваться.
Оказалось, что они окружены военным отрядом Черного Кота.
Вскоре и сам старый вождь подошел к охотнику.
- Мой брат дорогой гость среди своих краснокожих друзей Бизонов, - с благородством сказал он.
- Зачем насмехаться, вождь? - возразил Валентин. - Я ваш пленник. Делайте со мной что вам будет угодно.
- Черный Кот не смеется. Великий бледнолицый охотник не пленник, а друг. Пусть он приказывает, и Черный Кот исполнит его приказания.
- Что означают эти слова? - с удивлением воскликнул француз. - Разве вы явились сюда не для того, чтобы овладеть мною и моими друзьями, как и все остальные ваши соплеменники?
- Таково, действительно, было мое намерение, когда я несколько дней тому назад оставил свое селение. Но чувства мои изменились с тех пор, как мой брат спас мне жизнь. Он уже мог заметить это. Если же я пришел сюда, то не для того, чтобы сражаться с ним, а чтобы спасти его и его друзей. Пусть же мой брат доверится мне - мое племя будет повиноваться ему, как мне самому.
Валентин подумал одно мгновение и затем пристально посмотрел на вождя.
- А что потребует Черный Кот в награду за помощь, которую он хочет оказать мне? - спросил он.
- Ничего. Бледнолицый охотник - мой брат. Если нам удастся наш план, то он может поступить по своему желанию.
- Прекрасно. Все к лучшему, - сказал француз и, обратившись к девушке, добавил: - Я ошибся, сеньорита, будьте добры принять мои извинения.
Белая Газель вспыхнула от счастья при этих словах охотника.
- Итак, - продолжал Валентин, снова обращаясь к индейскому вождю, - я могу вполне располагать вашими молодыми воинами?
- Вполне.
- И они будут повиноваться мне?
- Я сказал уже: как мне самому.
- Прекрасно! - воскликнул охотник, лицо которого осветилось радостью. - Сколько у вас воинов?
Черный Кот десять раз поднял руки, растопырив все пальцы.
- Сто? - сказал Валентин.
- Да, - отвечал вождь, - и еще восемь.
- Но остальные племена гораздо многочисленнее, чем ваше?
- Они составляют войско, которое в двадцать два и семь раз многочисленнее моего отряда.
- Гм! Это много, не считая еще и бандитов.
- О-о-а! Длинных Ножей с востока там в три раза больше, чем у меня пальцев на обеих руках.
- Я опасаюсь, - заметил дон Пабло, - что в конце концов мы будем раздавлены численностью врагов.
- Может быть, - ответил Валентин, задумавшись. - А где Красный Кедр?
- Красный Кедр со своими сыновьями присоединился к отряду Станапата.
В эту минуту на равнине раздался громкий боевой клич апачей.
Вслед за тем загремел оглушительный залп, и холм Бешеного Бизона окутался дымом и огнем.
Сражение началось.
Индейцы отважно шли на приступ. Апачи двигались к холму, не переставая стрелять из ружей и пускать тучи стрел в своих невидимых врагов.
В том месте, где цепь холмов подходит к Рио-Хиле, виднелись вновь прибывающие отряды апачей.
Они мчались в галоп группами от трех до двадцати человек. Их лошади были покрыты пеной, из чего можно было заключить, что они прибыли издалека.
Апачи были одеты в лучшие одежды, покрыты украшениями и оружием, с колчанами и луками за спиной и с ружьями в руках. Головы их были украшены перьями, преимущественно орлиными, белыми и черными, причем у некоторых одно перо спускалось на спину. Все они сидели на хороших лошадях, покрытых попонами из шкуры пантеры, на красной шерстяной подкладке, а сами имели на плечах волчьи шкуры.
Все это придавало им величественный вид, поражающий воображение и наводящий страх.
Многие их них с песнями и криками немедленно перевалили через гряду холмов, погоняя усталых лошадей, чтобы поскорее вступить в бой.
Около палисадов происходило, по-видимому, самое ожесточенное сражение.
Оба мексиканца и Курумилла, прикрытые ретраншементами, отвечали убийственным огнем на залпы апачей, ободряя друг друга и решив умереть с оружием в руках.
Уже на равнине тут и там валялись многочисленные трупы, метались лошади без седоков, и стоны раненых сливались с вызывающими криками осаждающих.
Валентин и дон Пабло в несколько секунд уяснили положение дел.