Валентин взвел курок, широко расставил ноги и, прицелившись, начал тихонько что-то насвистывать.
Услышав свист, медведь остановился. Несколько секунд он стоял неподвижно, как бы соображая, откуда исходит этот странный звук.
Охотник продолжал свистеть. Его друзья, затаив дыхание, не спускали с него глаз, готовые в любую минуту броситься на помощь.
Валентин сохранял полное спокойствие, и медведь невольно начал поворачиваться на свист в его сторону.
Курумилла с горящим факелом в руках внимательно следил за всеми движениями зверя.
Наконец медведь повернулся к охотнику мордой и находился теперь так близко от него, что Валентин чувствовал его горячее дыхание.
Человек и зверь пожирали друг друга взглядами. Прошла минута, показавшаяся зрителям вечностью.
Вдруг медведь тряхнул головой, точно желая избавиться от чего-то назойливого, и с диким ревом бросился вперед.
В то же мгновение раздался выстрел.
Дон Мигель с сыном кинулись к своему другу.
Валентин стоял, опустив ружье прикладом к земле и беспечно улыбаясь, а в двух шагах от него корчился в предсмертной агонии страшный зверь.
Курумилла, наклонившись вперед, внимательно следил за движениями издыхающего чудовища.
- Слава Богу! - радостно воскликнул дон Мигель. - Вы целы и невредимы!
- А вы думали, что я подвергался большой опасности? - весело спросил охотник.
- Еще бы! - с удивлением вскричал дон Мигель. - Я дрожал за вашу жизнь!
- Не стоило труда, уверяю вас, - беспечно возразил Валентин, - серые медведи и я - старые знакомые. Спросите лучше Курумиллу, скольких уже мы таким образом уложили.
- Но, - заметил дон Пабло, - гризли считается неуязвимым. Пули расплющиваются об его череп и без вреда скользят по его шкуре.
- Это совершенно верно, но вы забываете, что есть одно место, в которое можно поразить медведя?
- Да, я знаю, это глаз, но ведь почти невозможно попасть в глаз с первого выстрела. Для этого необходимо обладать, кроме чрезвычайной смелости и хладнокровия, удивительной меткостью.
- Благодарю, - улыбаясь сказал Валентин, - теперь, когда наш враг уже безопасен, посмотрите, прошу вас, и скажите мне, куда я ему угодил.
Оба мексиканца поспешили нагнуться к медведю. Он был мертв.
Его огромная туша занимала пространство почти в десять квадратных ярдов.
Пуля охотника попала ему в правый глаз.
Мексиканцы вскрикнули от удивления.
- Да, - произнес Валентин, отвечая на их мысли, - это был недурной выстрел.
- Но посмотрите, мой друг, что за ужасные когти. Они почти в шесть дюймов длиной!
- Да. Я припоминаю, как одного несчастного команча гризли ударил лапой по плечу и моментально раздробил его. Но не правда ли, это на редкость интересная и увлекательная охота? Для меня в ней есть что-то неотразимо притягивающее.
- Для вас - может быть, - заметил дон Мигель, - вы так привыкли в прерии к опасностям, что не признаете их, но я должен признаться, что мы, жители городов, питаем к этим чудовищам непреодолимый страх.
- Перестаньте, дон Мигель, ведь я сам видел, как вы не раз боролись одни на один с ягуарами.
- Да, мой друг, и я опять готов на это, но ягуар - это вам все-таки не гризли.
- Хорошо, хорошо, я не хочу спорить с вами. Помогите нашему другу зажарить заднюю ногу медведя, и, я уверен что когда вы ее попробуете, ваше мнение о серых медведях изменится к лучшему.
Через некоторое время завтрак был готов. Охотники уселись вокруг костра и с удовольствием принялись за еду. Когда завтрак был окончен, все тотчас же приготовились продолжать путь.
Валентин двинулся первым.
Друзья последовали за ним.
В это самое мгновение из-за гор во всем своем блеске показалось солнце.
ГЛАВА XXIX Признательность
Как мы уже сказали, Валентин устроил мадам Гилуа в зимнем селении команчей.
Индейцы с радостью приютили мать приемного сына их племени.
В ее распоряжение была отдана самая лучшая хижина, и все старались уделять ей внимание и оказывать всевозможные услуги.
В один ясный солнечный день она сидела у порога своей хижины и, глядя на детей, резвившихся невдалеке от нее и оглашавших воздух веселыми криками и смехом, думала о своем отсутствующем сыне.
В это время к ней подошла жена Единорога, села рядом, взяла ее за руку и внимательно посмотрела на нее.
- Моя мать чувствует себя лучше? - спросила она ласково.
- Благодарю, дитя мое, - отвечала старушка, - я здорова и чувствую себя хорошо.
- Тем лучше, - сказала Солнечный Луч с улыбкой, - ибо я могу сообщить моей матери хорошую весть.
- Говори, дитя мое, - сказала та.
- Бледнолицые - великие волшебники, - продолжала индианка, - они сообщают свои мысли через большие расстояния при помощи фигурок, начерченных на бересте, для них нет непреодолимых расстояний. Желает ли моя мать получить ожерелье, которое ей посылает сын?
- Да, да, дорогое дитя! - с живостью воскликнула старушка. - Все, что приходит от сына, для меня всегда крайне драгоценно!
Молодая индианка достала из-под подола своего платья кусок коры величиною с ладонь и передала его матери охотника.
Старушка с любопытством взяла его. Не понимая, что значит этот подарок, она вертела в руках бересту, в то время как индианка внимательно следила за ней.