Наконец они были уже в нескольких шагах от него, и тогда все сомнения рассеялись. Это был, по-видимому, один из тех многочисленных шаманов, которые бродят по прериям, переходя от одного племени у другому, и занимаются врачеванием и заклинаниями.
На самом деле этот шаман был не кто иной, как Натан, которого читатели, конечно, давно узнали.
Предательски умертвив повстречавшегося ему индейского шамана и нарядившись в его одеянье, Натан торопился пройти через неприятельскую линию, почти уверенный, что его не узнают.
Поняв, что всадники его заметили, он решил подождать их, и когда они приблизились, он заговорил первым.
- Приветствую моих братьев, - сказал он тем гортанным голосом, которым говорят индейцы. - Сам Владыка Жизни привел их сюда, и я постараюсь сделать для них все, что могу.
- Благодарю, - отвечал Паук, бросив на него пытливый взгляд. - Мы принимаем предложение моего брата и остановимся здесь на ночлег.
Затем он отдал своим воинам приказание остановиться, а сам, как и накануне, построил для женщин шалаш, в который они тотчас же удалились. Когда они проходили мимо шамана, то он бросил на них такой взгляд, что они обе невольно вздрогнули.
После ужина Паук закурил трубку и сел около шамана. Ему хотелось рассеять свои сомнения, так как он продолжал испытывать к этому человеку невольное подозрение, в происхождении которого не мог дать себе отчета.
Натан также закурил трубку и, пуская густые клубы дыма, внимательно следил за всеми движениями индейца.
- Мой отец путешествует? - спросил Паук.
- Да, - коротко отвечал мнимый шаман. - Мой сын принадлежит к могущественному племени команчей? - спросил, в свою очередь, Натан.
- Да, я действительно команчский воин.
- Мой сын вышел на охоту?
- Нет, - возразил индеец, - я иду к великому вождю нашего племени, который теперь вышел на тропу войны.
- К чьему же роду принадлежит мой сын?
- К роду Единорога.
Натан в глубине души содрогнулся, хотя лицо оставалось вполне равнодушным.
- О-о-а! - произнес он. - Единорог - великий вождь, его слава гремит по всей земле. Ни один воин не посмеет бороться против него!
- Мой отец знает его?
- До сих пор я еще не имел этой чести, хотя много раз желал с ним познакомиться. Я еще ни разу не встречался с этим знаменитым воином.
- В таком случае, - сказал Паук, - я уверен, что мой отец не откажется посетить с нами лагерь Единорога.
Натан сделал гримасу, но, поняв, что если он откажется, то возбудит к себе подозрение, поспешил согласиться.
- Я отправлюсь с вами в лагерь Единорога, - сказал он.
Они проговорили еще несколько минут. Затем Паук распростился с мнимым шаманом и, как и в предшествующую ночь, улегся перед входом в шалаш, в котором ночевали женщины.
Оставшись один у костра, Натан внимательно осмотрелся.
Караульные, опершись на свои ружья, стояли неподвижно, подобно бронзовым статуям.
Бежать было невозможно.
Американец с сожалением вздохнул, завернулся в шкуру бизона и улегся на земле, прошептав вполголоса:
- Завтра будет видно. Раз мне удалось обмануть этого краснокожего, то почему же мне не удастся обмануть и других?
С этой надеждой он заснул.
ГЛАВА XXXI Белая Газель
Ночь прошла спокойно. На рассвете все проснулись почти одновременно и приготовились немедленно продолжать путь.
До лагеря Единорога оставалось всего несколько миль, и путники без всяких приключений скоро его достигли.
Караульные, разбросанные вокруг лагеря, успели уже сообщить вождю о прибытии подкрепления, и он ожидал вновь прибывших, стоя со скрещенными руками перед своим вигвамом.
Единорог быстрым взором окинул отряд и тотчас же заметил в числе прибывших двух женщин и незнакомого ему шамана. Но он ничем не выдал своего удивления и стал дожидаться, чтобы Паук сам объяснил ему все.
Паук, между тем, соскочил с коня, бросил поводья стоявшему рядом воину и, скрестив руки на груди, низко поклонился вождю.
Затем он произнес:
- Паук исполнил данное ему поручение и постарался возвратиться как можно скорее.
- Паук - опытный воин, - отвечал Единорог, - я вполне доверяю ему. Привел ли он мне столько воинов, сколько я просил?
- Вожди собирались у огня совета и выслушали слова Паука. Вот двадцать молодых воинов, горящих желанием последовать на войну за таким славным вождем, как мой отец.
Единорог с гордостью улыбнулся, но сейчас же продолжал с обычной суровостью:
- Я только что слышал сладкое пение соловья. Ошибся я или он действительно устроил себе гнездо среди этих деревьев?
- Мой отец ошибся. Он слышал не пение соловья, но до него долетел голос подруги его сердца, - нежно прошептала Солнечный Луч, робко выступив вперед.
Вождь посмотрел на свою жену нежным, но строгим взглядом.
- Душа моей жизни, - сказал он, - зачем ты покинула селенье? Разве твое место среди воинов? Разве жена вождя имеет право без его разрешения отправляться в поход?
Молодая женщина опустила ресницы, на которых засверкали слезы.
- Единорог суров со своей женой, - печально отвечала она. - Зима быстро надвигается, высокие деревья уже обнажились, снег падает хлопьями, и Солнечный Луч беспокоится, оставаясь одна в хижине. Уже много месяцев прошло с тех пор, как вождь покинул свою жену, и она захотела увидеть того, кого любит.
- Солнечный Луч - жена вождя, ее сердце твердо. Много раз была она в разлуке с Единорогом и всегда безропотно ожидала его возвращения. Почему же теперь она поступила иначе?
Молодая женщина взяла за руку мать Валентина.