Через час они наконец достигли места, где дорога разветвлялась на две, ведущие в диаметрально противоположные стороны.
Белая Газель придержала лошадь и, указывая на север, произнесла:
- Я еду в ту сторону.
- И я тоже, - не колеблясь отвечал дон Пабло.
Молодая девушка посмотрела на него с притворным удивлением.
- Куда же вы едете? - спросила она.
- Туда же, куда и вы, - отвечал он.
- Но я еду в лагерь Сына Крови.
- Что ж, и я тоже - что вы видите в этом странного?
- Ничего. Какое мне дело? - произнесла она, выразительно пожимая плечами.
- Значит, вы позволите мне, сеньорита, провожать вас туда?
- Я не могу и не хочу запрещать вам это; дорога свободна для всех, кабальеро, - отвечала она сухо.
Оба замолчали. Каждый погрузился в свои думы.
Иногда Белая Газель бросала на своего спутника один из тех зорких взглядов, которые читают в глубине сердца. Улыбка скользила по ее красивым губам, и она упрямо вскидывала голову. Странные мысли бродили, вероятно, в мозгу семнадцатилетней девушки.
После двух часов быстрой езды путники подъехали к берегу маленькой речки, на противоположном берегу которой, милях в двух виднелся лагерь Сына Крови. Белая Газель остановилась и в то мгновение, когда ее спутник собирался въехать в реку, она схватила своей маленькой рукой повод его лошади и, остановив ее, сказала ласково, но твердо:
- Прежде чем ехать дальше, позвольте сказать вам два слова, кабальеро.
Дон Пабло посмотрел на нее с удивлением.
- Я слушаю вас, сеньорита, - сказал он, учтиво ей поклонившись.
- Я знаю, зачем вы едете в лагерь Сына Крови.
- Сомневаюсь, - возразил он, покачав головой.
- Вы влюблены в дочь скваттера, - сказала она прямо.
- Да, - отвечал он.
- Вы хотите спасти ее?
- Да.
- Я помогу вам.
- Вы не обманываете меня? - робко спросил дон Пабло.
- Нет, - отвечала она откровенно. - К чему? Вы отдали ей свое сердце. Два раза не любят... Я помогу вам, я уже сказала.
Молодой человек посмотрел на нее с удивлением, смешанным со страхом.
Он знал, каким беспощадным врагом была для Эллен Белая Газель всего несколько месяцев назад, и опасался какой-нибудь ловушки.
Она сразу же все поняла, и грустная улыбка появилась на ее губах.
- Любить я больше не могу, - сказала она. - Мое сердце недостаточно велико для того, чтобы вместить всю ненависть, которую я питаю. Я вся принадлежу чувству мести. Поверьте мне, дон Пабло, я буду служить вам добросовестно. Когда же наконец вы будете счастливы, то пусть вы хоть немного будете обязаны своим счастьем мне, и тогда, может быть, вы почувствуете ко мне хоть капельку дружбы и благодарности. Увы! Это теперь единственное чувство, на которое я рассчитываю. Я - одно из тех несчастных осужденных созданий, которые, попав против воли на роковую наклонную плоскость, не могут удержаться в своем падении. Пожалейте меня, дон Пабло, но отгоните от себя всякий страх, ибо, повторяю вам, вы никогда не имели и не будете иметь друга, более преданного, чем я.
Молодая девушка произнесла эти слова таким сердечным, искренним тоном, что дон Пабло невольно был взволнован ее самоотверженностью и протянул ей руку.
Молодая девушка с чувством пожала ее, утерла слезу и, немного успокоившись, произнесла:
- Теперь закончим этот разговор. Мы ведь понимаем друг друга, не правда ли?
- О, да! - отвечал он радостно.
- Переправимся через реку, - продолжала она. - Через десять минут мы будем в лагере. Никто не должен знать, что произошло между нами.
Действительно, через каких-нибудь десять минут они прибыли в лагерь Сына Крови и были встречены громкими криками радости.
Но они промчались через весь лагерь и остановились только перед хижиной Мстителя.
Он ожидал их на пороге, привлеченный шумом, причиной которого был их приезд.
Прием был самый сердечный.
После первых приветствий Белая Газель сообщила дяде о результатах своей поездки и о том, что произошло в лагере Единорога за время ее пребывания там.
- Этот Красный Кедр - настоящий демон, - сказал он, - но у меня в руках есть средство овладеть им.
- Каким образом? - спросил дон Пабло.
- Вы сейчас увидите.
С этими словами Мститель поднес к губам серебряный свисток и громко свистнул.
Бизонья шкура, служившая дверью, приподнялась, и в хижину вошел человек.
Дон Пабло узнал Андреса Гарота. Гамбусино поклонился с присущей всем мексиканцам лукавой вежливостью и, вперив в Сына Крови внимательный взгляд своих серых умных глаз, ждал.
- Я позвал вас, - сказал партизан, обращаясь в его сторону, - чтобы серьезно поговорить с вами.
- Я к вашим услугам.