- Поборемся, Люська. А вдруг победим.
- Ладно, поборемся, дядечка.
Лежу один и вдруг дверь распахивается и появляется профессор.
- Как дела, молодой человек?
Он быстро садится на табуретку и начинает бегло ощупывать мое тело.
- Вы все время меня избегаете, профессор, после того случая, когда поменяли фамилию.
- Нет, нет. Я просто очень занят. Я хотел зайти к вам и поговорить по душам, но все никак. То у вас народ, то у меня операции.
- А где сейчас мой сосед?
- В вестибюле, к нему там делегация пришла, похоже это надолго.
- Что же вы со мной сделали профессор? Я не по поводу здоровья, а по поводу перемены в жизни.
Он тарабанит пальцами по одеялу.
- Я был против этого, но меня убедили, что ради высшей политики и интересов страны, можно пожертвовать одним человеком.
- Это же изуверство.
- Я все время мучаюсь, вспоминая вас. Знаю, что действовал неправильно, но страх... понимаете ли страх. Эти же сотрут в порошок, если не сделаю, как они требуют.
- А я был хорошим теоретиком в космических вопросах. Разрабатывал тысячи идей и теперь...
- Не стоните. Еще не известно, как все обернется. Может и работать не сможете, а может и вернетесь в прежнее естество.
- Неужто так плохо с здоровьем?
- Вы везунчик. Вас ударило о стенку и ни одного смещения позвонка. Если бы шлепнулись под углом, я не мог бы прогнозировать, что бы было. А то что произошло, сохранило нервную систему и возможно весь двигательный аппарат. А насчет работы, это как посмотрит медицинская комиссия. Я свое дело сделаю, поставлю вас на ноги. Единственное, что обещаю в дальнейшем , это ломоту в костях, когда наблюдается приближение непогоды.
- Так как же мне жить дальше?
- Не знаю. Того, под вашей фамилией, похоронили с почестями. Маршала Седелина похоронили в кремлевской стене, а вам надо жить. Жить хотя бы для того, что бы помогать другим, у которых психика ослаблена. Знаю, вы тоже в стрессе, новая незнакомая семья, новые друзья, новые обязанности, но привыкнете и найдете свое место в обществе.
- Вы мне прочли лекцию, как заправский замполит.
- Мы тоже духовные лечители, и тоже заинтересованы, чтобы больные были здоровыми.
- У вас есть санитарка, Люся, не выгоняйте ее. Этот подонок, мой сосед пытался ее опозорить, но она отстояла себя и теперь ее пытаются уволить.
Профессор прекратил тарабанить пальцами.
- Она вам сказала?
- Нет, мой сосед. Уступите мне профессор. Может и здесь у вас тоже в дальнейшем будет не чиста совесть, когда будете вспоминать о ней. Испачкали совесть в большом, то есть на мне, так не пачкайте в малом.
- Однако вы бываете и безжалостны.
- Сами сказали, надо жить, чтобы помогать другим.
- Хорошо. Мы ее не выгоним. Cкоро сделаем вам лицо, начнем массаж и лечебную физкультуру. Пора, молодой человек, пора вставать на ноги.
- А ничего...
Врач отошел в сторону, разглядывая меня.
- Опухоль сойдет и будет великолепно, - он разгладил пальцем кожу у носа. - Мой совет. Обязательно постригитесь как Эльвин Пресли и тогда будете неотразимы.
Он протягивает мне зеркало. Там незнакомое лицо, чуть распухшее справа и слева вокруг носа.
- Ну как? - нетерпелив врач.
- Мне к нему надо еще привыкнуть.
- Конечно, но сделано хорошо, - уже хвалит он сам себя. - Я старался подогнать ваше лицо к фотокарточке.
- К какой фотокарточке?
- Да здесь военный у меня был, по звездочкам, звание полковник, на татарина похожий, вот он мне ее и дал. Сказал, что надо хоть в общих чертах, чтобы был похож. Я и постарался.
Я застонал.
- Да вы не расстраивайтесь. Конечно не очень похожи, но все же... Опухоль пройдет и будете красавцем.
Меня отвозят в палату и тут же врывается Люська.
- Вот вы какой.
- Это не мое лицо.
- Я знаю. Я думала, а вдруг... Но вышло очень хорошо.
Появился торгаш.
- Вот это рожа. Ну, приятель, я бы за это дело тяпнул. Оказывается у нас тоже умеют делать. Думал за бугром только это дело налажено. Значит и мне можно лицо переделать?
- Проворуетесь еще раз, вот тогда и сделаете, что бы смыться от правосудия, - шипит Люська.
- Заткнись, глиста.
- Сам свинья.