их более!.. Сего довольно: цены спадут без сомнения, ибо
возвысились несоразмерно с прибавлением ассигнаций, как мы
сказали; но спадут постепенно, без кризиса, если Россия не будет
иметь каких-нибудь несчастий.
Вторая мысль Заемного банка, или так называемого Погашения
долгов, есть унизить серебро обещанием уплатить чрез несколько
лет рубль сим металлом за два бумажные. Если бы внести в сей Банк
миллионов 200, то правительство нашлось бы в крайнем затруднении
по истечении срока, — нелегко приготовить 100 миллионов серебром
для расплаты! К счастию, взнос невелик, ибо у нас нет праздных
капиталов, но достохвально ли учреждение, коему, для
государственного блага, нельзя желать успеха? Автор, кажется,
полагал, что в течение 6 лет рубль серебряный унизится,
напр[имер], до 150 к[опеек] ассигнациями, и что заимодавцы с
радостью возьмут всю сумму бумажками... Хорошо, а если того не
будет? Заметим, что цена серебра возвысилась у нас гораздо более
иных цен. Куль муки за 4 года пред сим стоил в Москве серебром 85
4,5 р., а теперь стоит менее 2,5. Возьмите в пример и другие
российские произведения: за все платите серебром почти вдвое
менее прежнего — виною то, что умножился расход оного для
содержания заграничных армий и для тайной покупки иноземных
товаров. Хотите ли уронить цену серебра? Не выменивайте его для
армий, уймите запрещенную торговлю, которая вся производится на
звонкую монету; дайте нам более разменных денег, — или вы хотите
невозможного. Теперь дороговизна благородных металлов убыточна не
для народа, а для казны и богатых людей, имеющих нужду в
иноземных товарах, коих цена возвышается по цене серебра. У нас
ходит оно только в столицах, в городах пограничных, в приморских,
— внутри России не видят и не спрашивают его, в противность
сказанному в Манифесте, что единственная российская банковая
монета есть рубль серебряный. Нет, серебро у нас — товар, а не
деньги?
Для внешней законной торговли также не требуется металлов.
Англичанину нет нужды, какие ходят у нас деньги, — медные ли,
золотые или бумажные; если он за лоскуток бумаги получает у нас
вещь, за которую сходно ему дать свою вещь, ценою в гинею, то
английская гинея будет равняться в курсе с российской бумажкой,
ибо торговля государств основана в самом деле на мене вещей. Не
существенная, но торговая цена монет определяет курс. Напр[имер],
наш рубль уменьшился бы в количестве своего металла, но, если за
него дают в России столько же вещей, как и прежде, то сия убавка
в существенной цене рубля не имеет влияния на курс, буде нет иной
причины к упадку оного. Но если деньги нам нужнее в чужих землях,
нежели иностранцам — российские, если более выпускаем, нежели
впускаем товаров, то курс наш упадет. Сии причины изъясняют,
каким образом рубль мог обратиться в 18 су или 8 штиверов! Кроме
уменьшения цены бумажек внутри государства и несоразмерности 86
ввоза с вывозом товаров, страх, чтобы первые еще более не
унизились, заставил многих купцов иностранных, имевших у нас