Господин Тетерькин на мгновение вынул изо рта чубук, сердито сверкнул глазами и произнес:
- Грабеж и больше ничего.
- Да ведь оно на общественные нужды, любезный Аристарх Алексеич...
Аристарх Алексеич усиленно засопел и придал глазам вращательное движение.
- Оно на общественные нужды, - повторил я.
- Какие такие?
- На школы, на больницы...
- Школы! Больницы! Могу вам сообщить... - желчно и презрительно воскликнул Тетерькин и затем с угрюмым {172} хладнокровием добавил: Проходимцы с мужичишками съякшались и грабят.
- Кого же грабят? - удивился я.
- Дворян грабят, сударь мой! - выпалил Тетерькин.
- Помилуйте, какой же это грабеж? Отчеты...
Но Аристарх Алексеич окончательно рассердился, возвысил голос и забрызгался слюнами.
- А па-азвольте вас спросить, сударь мой, где эти самые распротоканальские отчеты ихние-с?.. Кто их видел, эти отчеты-с, па-азвольте полюбопытствовать?.. Я их не видал-с, могу вам сообщить... Я не имел чести их видеть... Понимаете - я!
Он указал на себя пальцем.
- Но позвольте... - попытался было я возразить, но мой горячий собеседник уже не внимал ничему.
- Я, сударь мой, дворянин и благородный че-а-эк! - кричал он, то возвышая голос до рева, то уподобляя его самому тончайшему писку, - я бла-ародный че-а-эк, сударь мой, и грабить себя каким-нибудь проходимцам не позволю-с, могу вам сообщить... Я... я... (тут господин Тетерькин слегка поперхнулся)... - Мы... мы... Мой отец... и я не позволю всяким мерзавцам... Не позволю-с, сударь мой!
Он круто остановился и постучал кулаком по своей мохнатой груди.
- Ведь вы же выбирали этих проходимцев и мерзавцев? - заметил я (перед этим Тетерькин был уполномоченным в избирательном съезде).
- Я! - басом возопил Аристарх Алексеич и с негодованием вскочил со стула. - Я!.. - повторил он дискантом и затем в каком-то изнеможении пролепетал: - Могу вам сообщить... Я выбирал Данилку?.. Я Акимку выбирал?..
- Да как же... - заикнулся было я.
- Нет-с, уж это извините-с! - с новой энергией прервал меня Аристарх Алексеич, - нет уж, сударь мой... Подлецов я выбирать не охотник, могу вам сообщить... Не имею этой привычки, чтоб подлецов выбирать!.. Я поповича Данилку Богословского не выбирал-с, смею вам доложить... Я мужичишку Акимку, ирода и прохвоста, не выбирал-с, а налево ему, архибестие, закатил... Я вора и пьяницу Ефимку не почтил выбором-с!.. Я ему, искари-{173}оту, черняка влепил... Это могу вам сообщить... Это уж увольте-с... Это уж мое почтение-с... Я не проходимец какой, смею доложить... Я... я... Мой отец... мы... я грабить себя не позволю-с... Да-с, могу вам сообщить!.. Я плюю-с... я дворянин... Да, и плюю...
Тетерькин действительно плюнул, но вдруг почувствовал утомление, вздохнул, сел и мало-помалу успокоился, хотя бровями все еще шевелил тревожно. Косая Арина принесла нам по другому стакану чая и на этот раз соблаговолила угостить вареньем, вероятно собственного своего изделия, ибо варенье, судя по ягоде, было из малины, но отзывало, черт его знает почему, ладаном и известным цветком "ераныо".
Мы молчали и думали каждый свою думу.
В саду лениво щелкал соловей и диким криком перемежала свои мелодичные переливы иволга. У крыши, черным грибом нависнувшей над амбаром, дружным роем копошились и чирикали воробьи. Старая, седая собака сидела на корточках среди двора и, сторожко приподняв одно ухо, с внимательной серьезностью прислушивалась к чему-то. Около риги бесцельно бродили куры, поковыривая носами кучки навоза. Моя кобыла, привязанная к саням, стоявшим недалеко от риги, флегматично жевала сено, а шершавый щенок, с довольным видом помахивая куцым хвостом, лизал сальные оси моих дрожек. Где-то за плетнем бестолково болтал индюк и робко перекликались индюшки. Ржаное поле то замирало в какой-то чуткой дремоте и неподвижно нежилось в голубом воздухе, то колыхалось, трепетало и разбегалось хмурыми волнами, и тогда шорох и шелест встревоженных стеблей ясно доносился до нас. В небе белыми и прозрачными космами недвижимо висели облака. Солнце, проникая сквозь эти облака, не сияньем и не блеском обливало землю, а каким-то матовым, мягко-желтоватым и, если можно так выразиться, тихим светом. Сладкий запах цветущих яблонь и зацветающей сирени, смешиваясь с горьковатым ароматом молодой березы и тонким благоуханием резеды, бог весть какими путями занесенной в садик Аристарха Алексеича, стоял в теплом и слегка влажном воздухе, заглушая даже запах тетерькинского чая.
Долго ли продолжалось бы наше молчание - не знаю, но ему суждено было прекратиться следующей сценой. {174}
Приземистый мальчуган лет девяти, в широчайших, но коротких портках и рубахе, подпоясанной ниже живота, вынырнул откуда-то из-за плетня и трусливой, спутанной рысцою направился к стороне риги. Громадная косматая шапка (вероятно, отцовская) свободно болталась на его головке и то и дело надвигалась ему на глаза.
- Эй, ты! Как тебя... Малый... малый! - оглушительно закричал Аристарх Алексеич.
Мальчуган остановился в некотором раздумье и, после минутной нерешительности, робкой поступью подошел к "балкону", сняв на ходу шапку и обнаружив глазенки, полные лукавства и вместе смущения.
- Знаешь, кто я? - спросил его господин Тетерькин, грозно насупливая брови.
- Ба-ари-ин, - пролепетал мальчуган, комкая в руках шапку.
- Барин! - иронически передразнил Аристарх Алексеич, и затем сурово добавил: - Как же ты, негодяй, осмелился по барскому двору в шапке идти, а? (он сделал ударение на словах "барский двор"),
Мальчуган молчал и почесывал одна об другую свои босые ножонки.
- Я тебя, каналью, спрашиваю? - повторил господин Тетерькин.
Мальчуган с озадаченной миной спустил рукав рубашонки, старательно высморкался в этот рукав и - молчал. Аристарх Алексеич долго и пристально глядел на него.
- Ты чей? - спросил он вдруг.
- Михей-ки-ин сы-ин, - дрожащим голоском произнес мальчуган и внимательно стал разглядывать свою громадину-шапку.
Аристарх Алексеич опять пристально и напряженно осмотрел его с ног до головы.
- Так ты Михейкин сын, а?
- Михейки-ин...
- Как же ты не видишь, барин сидит на балконе, а? Михейкин сын безмолвствовал.
- Как же ты, свинья, не замечаешь - сидит барин, и ты ломишься в шапке, а? - настоятельно повторил господин Тетерькин.
Опять безгласие, но прерванное тихим вздохом. {175}
- Балкон, барский дом, сам барин сидит на балконе - и ты, скотина, шапки не ломаешь, а?
Все мы с добрую минуту помолчали. Мальчуган порывисто вздернул штанишки и наклонил голову, отчего волосенки свесились ему на лоб и закрыли глаза.
- Так ты сын Михейкин? - снова спросил господин Тетерькин.
- Сы-и-ин...
- Хм...
Аристарх Алексеич подумал, сделал величественное мановение рукою и отрывисто произнес:
- Пшел вон!