— Н-нет, не сейчас.
— Хорошо. Давайте спустимся к стоянке.
Бедная моя воспитательница. Она, должно быть, думает, что ей досталась припадочная подопечная. Или, того гляди — сумасшедшая. Однако, нужна легенда, такая, чтоб не выставлять Баграра диким зверем и оправдать ношение одежды и вообще… О, Господи, как же всё сложно…
В автобусе я поняла, почему Агриппина Петровна так стремилась именно сюда. Ну, помимо того, что здесь мы точно были отделены от любопытной толпы. В автобусе имелась дорожная аптечка, а в ней — успокоительное в виде валериановых леденцов. Агриппина Петровна усадила нас на парное сиденье напротив учительского места, выдала мне два (Маруся на предложение отрицательно помотала головой), после секундной паузы взяла и себе один, попросила водителя пройтись, заказать нам в буфете чай с мёдом и, наконец, собралась с духом достаточно для того, чтобы начать задавать вопросы:
— Итак, Мария. Поскольку вы находитесь под опекой Её Императорского Величества, я обязана выяснить: что вас так взволновало?
Я вздохнула. Перекатила на языке леденцы…
— Я узнала медведя.
— Я это предполагала. Вы где-то видели его раньше? Вспомнили хозяина?
— Это мой медведь, — да, я более-менее придумала легенду, пока мы шли сюда. — Я росла с ним с семилетнего возраста.
Маруся слушала с похвальным хладнокровием. Ей бы в покер играть!
Агриппина Петровна слегка откинулась назад:
— То есть, вы хотите сказать… ваш отец содержал этого медведя?..
— Про это я ничего не знаю, тогда финансовые вопросы меня мало интересовали. Но Баграр всегда был рядом со мной. Это мой самый близкий друг.
Агриппина Петровна посидела, молча переваривая информацию.
— И-и-и… вам не было страшно в компании этого зверя? Насколько я могу судить, он просто огромен, куда крупнее обычных представителей любого известного мне вида…
— Нет, мне не было страшно. Отец называл Баграра своим альтер эго. У них даже имена были одинаковые. И он всегда говорил, что если что-то случится, Баграр заменит мне отца.
— Медведь⁈ — поражённо переспросила Агриппина Петровна.
— Да.
Дверь автобуса открылась, и показался шофёр с подносиком, на котором стояли три картонных стаканчика с тёплым медовым чаем.
— Благодарю, Семён Трофимович! Прошу вас, у нас ЧП, требуется немедленно отвезти нас в гимназию.
— И вернуться?
— Да-да. И взять с собой… ах… хотя бы управляющую, для сопровождения воспитанниц. Одна классная дама на два отделения…
Горничных Агриппина Петровна, очевидно, за авторитетных лиц не держала.
Автобус примчал нас в гимназию, и мы незамедлительно устремились в кабинет к директрисе. Пока мы с Марусей молчком сидела на диванчике, Агриппина Петровна пересказывала произошедшее событие, мужественно стараясь сдерживаться, а Надежда Генриховна слушала её, не прерывая, слегка приподняв брови. Затем директриса очень аккуратно сложила перед собой руки и задумчиво сказала:
— После того объявления о розыске хозяев, которое, как вы говорите, было сделано… Полагаю, найдутся владельцы цирковых трупп или зоопарков, желающие принять к себе столь великолепный экземпляр. Доказать принадлежность этого зверя девице Мухиной будет весьма сложно.
— Так пусть его самог о спросят, как он в сознание придёт, — подала голос я.
Для обеих дам это было столь неожиданно, что обе уставились на меня в величайшем изумлении, после чего Агриппина Петровна торопливо просеменила ко мне и положила ладонь мне на лоб.
— Я чувствую себя прекрасно, — я слегка отстранилась. — Баграр — редкий зверь. Единичный экземпляр. Он вполне способен сам озвучить свою точку зрения.
— Э-э-э… — протянула директриса, — вы хотите сказать, что этот медведь способен подражать человеческой речи?
— Нет. Я хочу сказать, что этот медведь владеет несколькими языками. Он вполне разумен, так же как большинство людей. Нет, он куда умнее большинства людей!
Я поняла, что они мне совсем, ну просто абсолютно не верят. Посмотрела на подругу. Та слегка пожала плечами. Что ж, настало время для магии…
ВЕТСТАНЦИЯ
На ветеринарную станцию заранского зоопарка мы примчались на легковом гимназическом автомобиле. Собственно, визит без предупреждения уже был… не комильфо. Но, обрабатывая классную даму с директрисой, я страшно боялась, что если они позвонят, то в зоопарке ответят что-нибудь вроде «мы сообщим, когда состояние стабилизируется, и вы сможете осмотреть зверя». Нет, такой расклад категорически меня не устраивал. Мне нужно было к нему, немедленно! Баграр может не выжить, я это чувствовала.
Ехала я в сопровождении Маруси и, понятное дело, Агриппины Петровны — иначе нужно было отвести глаза такому количеству народа, что я боялась запутаться. А Агриппина Петровна одна — куда как проще! И у меня железное алиби. Да и сама классная дама для меня сейчас была как броневая ширма.
Мы выгрузились у ворот. Агриппина Петровна двинулась к окошку билетных касс, и тут я скомандовала, вложив максимум убедительности во внушение:
— Вы предоставляете мне действовать самостоятельно. Это правильно и прилично. Вы следуете за мной и ни в чём мне не перечите.
— Хорошо, — спокойно ответила Агриппина Петровна, внешне ни на йоту не изменившись.
Мы развернулись и подошли к билетёрше. Я протянула несуществующие билеты (у которых служительница оторвала несуществующие корешки и снова мне их вернула) и спросила:
— Не подскажете, где здесь отделение экстренной хирургической помощи ветстанции? Нас ждут.
Билетёрша вручила нам крошечный путеводитель, объяснив, куда и как сворачивать. Идти пришлось довольно далеко, и я порадовалась подробной схеме, на которой видны были даже тропинки. Наконец показалась закрытая территория с закрытой же калиткой, рядом с которой в стене торчал звонок. Я нажала на кнопку. Потом ещё раз и ещё. Мы стояли уже минуты две, и я начала подумывать, не применить ли к этой дурацкой двери что-нибудь разрушающее. А ведь у меня руки дрожат. Так, спокойнее, спокойнее… Я глубоко вдохнула и постаралась медленно-медленно выдохнуть. И тут дверь открылась. Невысокая девушка непонимающе переводила взгляд на всех нас по очереди:
— Здравствуйте. Вы к кому?
— Мы по поводу медведя, — начала я, и девушка понимающе приоткрыла рот и приподняла брови, а я прибавила внушения: — вы нас ждали и срочно проводите к медведю. Желательно, чтоб нас никто не увидел.
— А-а-а! Да-да, пойдёмте! А мы вас ждём! — она вела нас по дорожке, оглядываясь и скорбно качая головой. — Только он очень плох. Большие сомнения: выживет ли? Сильное истощение, ожоги, повреждения внутренних органов…
Я поймала себя на том, что снова начала кусать губы. Маруся слегка придержала меня за руку:
— Маша, постарайся успокоиться! В таком раздёрганном состоянии как ты его лечить собралась? Давай, дыши.
И я старалась дышать. Медленнее. Размереннее. Но всё время сбивалась и снова начинала паниковать.
Мы вошли в длинный одноэтажный корпус, я услышала впереди шаги и прикрыла нашу группу «тенью». Из-за угла вывернул высокий худощавый мужчина с бородкой в элегантном лёгком пальто и с портфельчиком. Я замерла, прихватив за руку Агриппину Петровну, которая также остановилась. Теперь мы для него вообще неразличимы. Провожатая же наша развернулась к нему, сияя как серебряный рубль:
— Андрей Дмитриевич, домой?
Если напрямую из «тени» обратиться к человеку, тебя услышат. И даже, вроде как, увидят. Но у собеседника всё время такое чувство, как будто он в другом месте что-то забыл.