Я проснулся поздно, но вместо того, чтобы бежать умываться и завтракать, остался лежать в кровати, смотря в потолок. Ничего не хочу. Достало. Верчусь, тренируюсь, пока не начнут трещать кости, учусь премудростям алхимии. А, в итоге, просто сжигаю свою жизнь, причём совсем не фигурально выражаясь.
Столько времени потрачено, чтобы привести себя в норму, и всё ради чего? Похерить это за пару дней? Но и отказать старику не могу. Вздохнув, я завернулся в одеяло, попытавшись накрыться с головой и отгородиться от этого дурного мира с его проблемами. Буду лежать и ничего не делать весь день. И пофиг на всё!
Мне даже удалось ещё немного подремать, пока нужда не погнала в отдельно стоящую во дворе кабинку. На обратном пути я поднял из колодца ведро и с жадностью выпил ледяной воды. А остатки скинул на себя.
— Хорошо-о-о!
Встряхнув мокрыми отросшими волосами, я оглядел свой двор. Вот боксёрская груша, две вкопанных в землю макивары для отработки ударов оружием. Стойка, в которой стоят три длинных шеста, два деревянных меча, щит. Лавка, на которой я отдыхаю и качаю пресс. Россыпью камни различного размера, сетки, в которые я их ссыпаю для тренировок. Здоровенное бревно на подпорках, с которым раньше приседал. Турник и брусья, конечно.
Очень сильно не хватает привычных гантелей, штанги, фиксированных весов. А на том моменте силы, что у меня сейчас, почти всё из инвентаря уже непригодно. Субъективно? я уже вешу сильно далеко за сотню кило и даже жаль, что точно взвеситься не выйдет. У меня и дома никогда не было такой массы. Причём это всё функционально, плотно, лишней воды минимум. Не так высушено и проработано, разумеется, нет у меня такого инвентаря.
Но сила потрясающая. Я сделал полсотни приседаний потом взлетел на турник, не напрягаясь, легко крутнулся и встал на нём на руки. Десяток раз отжался, на последнем оттолкнувшись посильнее, и спрыгнул на землю. Сальто назад. А после подпрыгнуть выше и прокрутиться в воздухе два раза.
Ещё выше, два с половиной оборота и встать на руки. Десяток отжиманий на руках с вытянутыми в воздух ногами. Мягкий перекат, и в моих руках оказался меч. Зашелестел рассекаемый воздух, а деревяшка начала сливаться в мерцание.
Это завораживало. Тело работало, как тонко настроенная машина, выдавая запредельный уровень силы и координации. Я чувствовал потоки воздуха вокруг, ощущал шуршание земли под ногами, слышал, как лаяла собака в другом конце деревни. Всё было так просто и понятно.
Я не знаю, сколько изображал бой с тенью. Пять минут? Двадцать? Но замер уже только когда совсем перестало хватать дыхания. Как же это круто! Мощь и способности, далеко раздвигающие пределы человеческих возможностей. Как бы не хорохорился, но я дико не хочу это терять.
Понимаю последствия, но возможность ещё хотя бы полгодика побыть таким сильным…
Встряхнувшись, я прошёл в сени и задумчиво посмотрел на доспех, навешенный на манекен по моей фигуре. Рядом висел тесак в ножнах и стояло боевое копьё. Слева по полкам и ящикам разложено остальное снаряжение да висел на стене рюкзак.
Я глубоко вдохнул. Выдохнул. И начал собираться. Штаны из плотной ткани. Сапоги, набедренники, наручи, наплечники. Всё отлично подогнанное и практически не стесняющее движений, насколько таким может быть полный доспех. Весит всё это добро около тридцати килограмм. А с оружием и мешком и вовсе уверенно переваливает за полтинник.
Хуже всего, конечно, тяжёлые сапоги и набедренники. Даже мне при длинных переходах становится сложно. А уж обычные люди сразу всё проклинают. Большинство просто предпочитает носить латную юбку и защиту до колен. Ну и, безусловно, выручают отдельные люди, носильщики, коим я немало недель отходил, когда начинал работать.
Споры о защите ног происходят постоянно среди охотников. Как соблюсти баланс между весом, защитой и необходимостью ходить на большие расстояния. Некоторые просто надевают доспехи частями по мере захода в лес всё глубже, другие упаковываются по полной и делают частые привалы. А зачастую всё вместе комбинируется. Тяжко, понятное дело, но тренированные люди справляются.
А мне сейчас вообще наплевать, я этот вес практически не чувствую. Только броня уверенности добавляет да рюкзак смещает центр тяжести, отчего в бою лучше избавиться. Нацепив на пояс тесак, надел шлем и, подхватив копьё, уверенно пошёл к выходу из деревни.
На воротах меня встретил один из баронских солдат. Окинув меня недоверчивым взглядом он покрутил пальцами полуседой ус и недоверчиво спросил:
— Бьёрн? В лес? С тобой всё в порядке, парень? Ты же вроде только начал в норму приходить?
— Магистр. Просит сопроводить его глубоко в лес. Не могу отказать, — рублено ответил я, не считая нужным скрывать подобное.
— И что? Старик команду не мог нанять? — недоумённо прищурился стражник.
— Очень далеко в лес. Я буду лучше, особенно если в полной силе.
— Дело, без сомнения, твоё, взрослый мужик уже. Но…
В его взгляде проскользнула жалость, когда он покачал головой и отступил с дороги, освобождая путь. Всё же странно когда пузатенький мужик на пятом десятке жалеет здоровенного мордоворота. Но он товарищ опытный, прекрасно понимает ситуацию.
Я сжал губы, вскинул руку на прощание и неспешно пошёл по тропинке всё глубже в чащу. Километр, второй, третий, и я стал чувствовать, как вокруг потихоньку повышается концентрация скверны. Вот странно, я очень много её вывел из организма, а такое ощущение, что чутьё на неё совсем не упало, а, наоборот, постепенно повышалось к ней сродство.
Немного притормозив перед водопоем, я постоял пару минут и, ничего не ощутив, пошёл дальше. Растения, растения, вообще непроходимые заросли. Живности не ощущалось, как и не видно свежих следов. Человеческие только, видно, вчера проходил отряд охотников.
Сойдя с тропы, я осторожно пошёл по лесу. Впереди отслеживался достаточно большой источник, а сверху на деревьях начала колыхаться паутинка, забивая чувствительность. Остановившись, я отошёл назад и, подняв с земли длинную ветку, кинул вперёд.
Раздался хлопок, и в воздухе свистнули лианы. А меня дёрнуло за ногу и, повалив, поволокло по земле. Всё же один из отростков оказался протянут слишком далеко и смог зацепить и меня. На фоне такого густого общего фона я его и не отследил.
Главное — не паниковать. Так что, ухватившись левой рукой за ствол дерева, я напрягся, пытаясь пересилить тоненький побег. Удачно. Несколько раз ткнул в него копьём, которое так и не выпустил. Очень неудобно, конечно, но за несколько раз мне удалось его достаточно порезать, чтобы он лопнул и унёсся от меня.
Я встал и быстро отбежал на два десятка шагов, где присел на землю, смотря на помятый сапог. Побег трижды окрутился вокруг голени и выпустил шипы, работающие, как крючок. Там, где это вошло в неприкрытую металлом кожу сапога, оно пробило её насквозь. И, судя по лёгкому онемению, в одном месте они достали до тела.
Вот тебе и баланс между защитой и весом! Вздохнув, с усилием снял побег с ноги. Стащив сапог и размотав портянку, посмотрел на небольшую побледневшую точку на ноге. Не страшно, у меня подобное через десяток минут пройдёт.
Я посидел, попил чайку из фляги, а после, посвистывая, начал готовить свою месть. Вернувшись обратно, нашёл взглядом один из побегов, достал тесак и срубил пару деревьев. Ещё немного творчества и я соорудил некое подобие ворота, оперев его на толстенное дерево.
Следом кинул кошку с верёвкой, закинув её на побег. И, неспешно крутя ворот, начал подтягивать побег ближе. Со скрежетом металла выбралась верёвка, и на дерево стал наматываться уже сам отросток. Медленно, но уверенно. Раздалось несколько хлопков, и в мою сторону полетели побеги побольше, но не достали, а оплели меньший побег. Я остановил вращение, зафиксировав ворот деревяшкой, потом, оставив всё в таком виде, отошёл подальше, выискивая более мелкий образец флоры.
Найти зародыш серебрянки не составило труда, и, принеся, я аккуратно разместил его на растянутом побеге плётки с внутренней стороны и стал ждать, наблюдая, как тот пытается распускаться для переваривания. Под такой нагрузкой это, конечно, не вышло. Но, постепенно, побег начал провисать, когда основной корень стал выталкивать себя из земли другими побегами.
Через десяток минут, поверх приманки легли большие щупальца, а я начал закручивать ворот дальше, перемалывая их. Всё же, как ни крути, но это просто совершенно тупое недоживотное. Через пять минут я смотрел на медленно ползущий извивающийся корень, хлещущий вокруг себя лианами.
Дальше было просто дело техники, осторожно зайти с безопасной стороны и отрубить корень. Добыча хороша, экземпляр старый, массивный. Полтора золотого, не меньше, и, довольно посвистывая, я принялся за вдумчивую разделку. Раз уж у меня есть время перед походом, почему бы не заработать денег?
Быстрое движение источника скверны позади я засек заблаговременно. Так что, откатившись в сторону от пролетевшего надо мной силуэта, встал уже с копьём в руках.
— Красивая киса, — громко, держа голос уверенным, произнёс я, смотря на монстра перед собой.
Когда-то это была рысь, судя по кисточкам на концах ушей. Сейчас это была здоровая тварь сотни на три кило веса. Шерсть приобрела странную грубую фактуру, почернела. Пасть стала больше, как и когти. Но больше визуальных мутаций заметно не было. Тем не менее, скверной от неё било хорошо, концентрированно.
Сжавшись я был готов встретить ударом копья припавшую в готовности к прыжку кошку. Атака! Взлетели сухие листья из земля, и грациозное тело, сливаясь в полосу от скорости, бросилось на меня. Шаг в сторону, встречный удар. И крепко держать копьё, позволяя ему отбросить меня в сторону.
Я не попал в пасть или брюхо, лезвие просто пропороло бок. Кошка, покатившись кубарем, тут же вскочила на лапы и зашипела от боли, а после развернулась и бросилась наутёк. Я немного постоял. Выдохнул, пытаясь успокоить бьющееся набатом сердце. И, внимательно оглядевшись, вернулся к разделке.
Преследовать кошку я не собирался. И вообще, чем меньше буду убивать тварей, тем лучше. Закончив разделку, я поднялся и пошёл дальше с потяжелевшим рюкзаком. Собрав ещё несколько мелких образцов, отправился домой. Немного мелочи пущу на подпитку себя, но без фанатизма. Не хочется потом месяц опять жить в палатке за околицей.
На горизонте показались ворота деревни, и я прибавил хода. Хотелось уже скорее принять душ и отдохнуть. Но на входе меня тормознули.
— Шлем сними, — попросил меня всё тот же полуседой усач, внимательно осматривая лицо, как только я выполнил требуемое.
— Я в норме, Натан, — устало ответил я, держа глаза распахнутыми, чтобы он смог осмотреть белки.
— Таков порядок, — твёрдо произнёс солдат, жестом разрешая надеть шлем. — Не хуже меня знаешь, что ты можешь сделать, если сорвёшься.
— Маловероятно, что тогда я вернусь в селение с мешком добычи за плечами.
Стражник только отмахнулся, наконец, позволяя мне пройти. Я, кивком поблагодарив его, поплёлся домой. Устал. Скинув рюкзак на пол, начал неспешно снимать доспех, развешивая его на манекене.
— Хорошо-то как, — простонал, рухнув на кровать сразу, как освободился от веса брони.
Лениво поразмыслив, пойти в душ или сначала заняться добычей, в итоге, победило трудолюбие. Ну и нежелание пачкаться после помывки, не без этого.
Вернувшись в сени, разложил добычу на верстаке и стал работать скальпелем, сразу раскладывая всё по ёмкостям и заливая реагентами. Обрезки и отходы закинул в специальный пресс и раздавил, полностью выжимая из них сок. Налил его в стакан, добавив мёду, чаю, противоядие, и, поморщившись, выпил.
По-хорошему такие вещи надо дополнительно обрабатывать, но я уже привычный, да и дорого это. Скверны там было немного, но сегодняшние потери компенсирует с прибытком. И, посвистывая — отправился в душ. Сам сделал, между прочим. Хотя, в целом, соорудить бак и сифон с отверстиями было не сложно, больше напрягает его заполнять.
Водичка за день нагрелась, так что, с удовольствием постояв под тёплыми струями, я, посвежевший и довольный, вернулся в дом. Скрипнула кровать под моим телом, и я лениво посмотрел на книгу по рунам и ритуалам в углу на сундуке.
Скучная, написана крайне тяжёлым языком. К тому же, основная часть того, что там написано, уже не работает. Полдюжины рун, несколько десятков их сочетаний. Десяток ритуалов, основанных на простейших геометрических фигурах, очень требовательных к материалам и внешним факторам.
С арсеналом современных магов не очень. Слишком много было основано на силе богов и постоянном магическом фоне. Многие книги придётся заказывать, у магистра есть далеко не всё, что нужно. Махнув рукой на чтение, я просто решил подремать.
Снилась борьба, адреналин, азарт и кровь, текущая по клыкам. Ощущение мощи в каждом движении, трещащие в лапах костей врагов. Победный рёв, разорвавший туманную дымку утреннего леса.
С рыком на губах я и проснулся, непонимающе смотря на балдахин кровати. Вдох. Выдох. Вдох.
— Достало, — прошипел я, успокаиваясь.
Этот сон мне снится уже далеко не первый раз. Иногда он кажется настолько реальным, что создаётся впечатление что всё происходит в действительности. А может так и есть, и скверна передаёт мне реальные ощущения каких-то тварей. Когда я поделился этим с алхимиком, он просто пожал плечами и сказал: «Не ты первый, не ты последний».
Опустошённый после такого сна, я растопил печь и поставил чайник. Сходил на ледник, принёс мяса, достал хлеба и уставился на пробивающиеся сквозь щели в печи отблески пламени. Память сверхчеловеческой мощи до сих пор не отпускала.
Тем не менее, я спокойно выпил чаю и только потом, вздохнув, натянул сапоги и отправился во двор, где, подхватив копьё из стойки, стал отрабатывать доступные мне приёмы. В конце концов, даже когда я потеряю силу и мощь, мастерство останется со мной. Несколько часов ударной тренировки вымели из головы лишние мысли, и я, наконец, отправился спать.
Утром быстро собрался, и ноги сами понесли меня в лес. Но сегодня уже с определённым планом, и я даже не охотился по пути, а просто осторожно шёл вперёд, где надо высаживая ловушки, а в других местах, наоборот, расчищая проходы. Раз уж у меня есть время на подготовку, его надо провести с пользой для будущего похода.
Вот я и протаптывал тропу, подыскивая место для ночлега. Сегодня удалось как следует разведать и подготовить несколько километров пути, завтра продолжу дальше. Скучно, уныло, но полезно.
Через неделю я, наконец, начал оборудовать первую ночную стоянку. Срубил и вкопал несколько брёвен, на которые уложил деревья поменьше, сделав крепкую крышу. Пересадил ловушек побольше, для этого дела скормил несколько зайцев хищным растениям. По моим прикидкам через три недели тут будут заросли с одним-единственным проходом. А через пару месяцев к стоянке без удаления высаженных ловушек не смогу подойти и я.
Дома потихоньку обрастал инструментарием, проводя всё более и более тщательную обработку, начиная относить магистру уже лучше обработанные ингредиенты. А когда я, в конечном итоге, получил свой полноценный перегонный куб, то через пару дней, уже держал в руке стеклянный флакон с голубоватой жидкостью.
Оно, в принципе, не сложное, да и эффект у него простое физическое усиление. Само по себе действует около шести часов, но чем больше используешь, тем быстрее проходит. Мне не особо нужно, этого же эффекта я достиг тренировками, вынудив содержащуюся во мне заразу работать подобным образом. Но получился вполне качественный продукт.
— Неплохо, — усмехнулся я своим мыслям, рассматривая флакон на просвет. — Без работы не останусь.
И, довольно кивнув, я отставил готовое зелье на полку. Это хорошо, но мне выгоднее для себя иметь зелья, воздействующие на внешний мир. Оглядев доступный ассортимент реагентов, пошёл собираться в лес. Хочется сделать огненное и замораживающее, но для этого нужно ещё кое-что докупить.
Жаль, что я не маг, некоторые зелья основаны на усилении скверной эффектов маны. Сложные в приготовлении, конечно, но зато способны прожарить до костей даже вампира за секунды. Это полезно.
На воротах мне просто помахали рукой и спокойно пропустили, привыкнув, что я не стремлюсь максимально быстро превратиться в монстра. Я поправил рюкзак и, всё быстрее ускоряясь, побежал. Глаза выхватывали препятствия, корни деревьев, чувство скверны постоянно оценивало окружение.
Тропа хорошо известна, так что я мог сосредоточиться больше на скорости, размеренно дыша. Тут перепрыгнуть корень, пригнуться, отвести ладонью ветку, в очередной раз отметив, что стоило бы и срубить. Пара коротких участков, которые я прошёл пешком, и вот первая стоянка. Аккуратно пройдя мимо ловушек, проверил, всё ли нормально, и побежал дальше. С каждым километром скорость снижалась, и третья стоянка, на данный момент, моя последняя.
Немного поработав топором над шалашом, позанимался ловушками и начал торить путь дальше. Тут уже очень тяжело. Растительность мутировала крайне сильно, изменились некоторые виды тварей. Встречаются уже самые настоящие живые деревья, а в паре километров от бивуака я встретил изменённый муравейник. Жуткая вещь, от него в нескольких сотнях метров нет ничего живого. Да и фон скверны тут таков, что буквально обволакивает сознание, забивая чувствительность.
В дерево ткнулось копьё, делая отметку о маршруте. Я подрезал побеги паутинки, перекрывающие путь, и осторожно пошёл дальше. Сознание мутилось, тело переполняла сила, жажда что-то делать, бежать, сражаться. Я регулярно останавливался и глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Тяжело.
Исследовав следующий километр дороги, вернулся обратно на стоянку, а оттуда, потихоньку ускоряясь, побежал домой, вернувшись уже в сумерках. Оборудование четвёртой стоянки точно потребует ночёвки в лесу.
Ужин, разборка добычи, сон, завтрак, и я опять бегу по знакомому маршруту. Только в этот раз неся за спиной ещё сильнее потяжелевший рюкзак. Тент, еда, одеяло и всё, что нужно для полноценного лагеря. В третьем лагере мне предстояло провести несколько дней.
Прибыв на место, занялся текущими делами, пытаясь отвлечься от тяжёлых ощущений скверны вокруг. Тщательно размечая и проверяя несколько километров извилистой тропы. Тут уже ни о каком беге разговоров не шло, заросли били заразой так, что у меня мутилось в голове. Вокруг же изменился и лес. Побеги изменённых растений оплетали перекрученные деревья, создавая над головой не пропускающий свет потолок.
Натуральные живые джунгли, кишащие заражённой жизнью. Тут я впервые увидел изменённых обезьян, ящериц и здоровенных летающих насекомых. Моё продвижение упало сильнее, а фон скверны вырос до огромных значений. Опустившись на колени, я медленно пополз вперёд. И через полсотни метров выполз на границу глубокого оврага, буквально наполненного шевелящейся плотью.
— Ядро, — тихо выдохнул и, осторожно, пополз назад, обливаясь потом.
Меня потряхивало. До стоянки я добрался чудом, плохо понимая происходящее вокруг. Там немного отпустило, так что я смог развести огонь и приготовить поесть, а после попытался уснуть. Не получилось и, как результат, до утра я скорее дремал, тревожно озираясь на каждый шорох вокруг. Что, наверное, и хорошо, не знаю, что бы мне приснилось тут.
Как только рассвело я начал шерстить окрестности получше и, в итоге, нашёл небольшой овраг в полукилометре. Немного отработав к нему тропу, расчистил место, заодно пересадив несколько растений. Именно тут ритуал мы проводить и будем.
Я выравнивал площадку, пытался сделать заросли вокруг полностью непроходимыми с трех сторон. А ближе к полудню собрался в обратный путь.
Домой я ввалился полностью вымотанный и трясущимися руками стал сдирать с себя доспехи. Физически я был в порядке даже несмотря на практически бессонную ночь. Но в ушах настойчиво звучал невнятный, сводящий с ума, шёпот.
Я принял душ и попытался уснуть, но к шёпоту прибавились запахи, а при погружении в полусон и картинки. Не выдержав, я, как был в тренировочных сапогах, накинул пояс с кинжалом, взял несколько монет и пошёл на выход из деревни.
Выйдя к реке, скинул одежду и, подхватив с земли тяжёлый камень, бросился в воду. Как только оказался полностью под водой, шёпот в голове практически прекратился. Минута, две, три. И я, жадно вдыхая, показался на поверхности. Минуту отдышаться и опять в воду с головой.
Большие текущие массы воды прилично экранируют скверну. Но явно не в моём случае. За полчаса купаний я получил передышку утомлённому разуму. Но этого было мало. И, вернувшись домой, я продремал в полглаза до рассвета, пытаясь не обращать внимание на глюки. Получилось не важно.
Утром, с петухами, я оказался за воротами. Нож в ножнах, немного денег, фляга. Тренировочные сапоги, штаны, лёгкая рубаха. Несколько глубоких вдохов и выдохов, и я сорвался вперёд, продавливая своим телом воздух.
Всё быстрее и быстрее. Но через несколько минут остановился и, присев на камень, снял обувь. Сколько там рекорд скорости для человека? Около сорока километров? Ну так вот, мне, конечно, сложно измерить, но, уверен, что я его превысил. И на этой скорости и при моём весе обуви явно надолго не хватит.
Так что, засунув носки в сапоги, я повесил их на шею и, подвернув штаны, рванул дальше. Ускорение взял больше, а потом и ещё, впервые позволяя себе попробовать максимальную скорость, какую смогу выжать. Мышцы ног дрожали, толкая тело вперёд, а зелень по краям дороги смазывается в единое полотно.
И только когда совсем перестало хватать воздуха, я расслабился и немного прошёлся пешком, чтобы через несколько минут опять сорваться на бег. Вот так, чередуя бег с ходьбой, к ночи я добрался до населённых мест.
Устал, как собака. В животе громко заурчало, и я добавил вслух:
— Очень голодная собака.
Шутка ли, за день я пробежал недельный переход. Точно сложно сказать, но не меньше двухсот километров. Наверное, мог бы даже быстрее. Но приходилось притормаживать около встреченных обозов и постоялых дворов. Да и всадников на тракте немало, зачем мне лишние слухи о человеке, который легко обгоняет лошадь?
В голове, наконец, поселилась приятная пустота. А вокруг тракта потянулись возделанные поля, с работающими на них крестьянами. Мимо всё чаще проносились всадники, поднимая пыль копытами лошадей.
— Посторонись! — раздался звонкий высокий голос, и мимо меня, меньше чем в полуметре, пролетел очередной всадник.
Я дёрнулся в сторону, спасаясь от копыт хрипящего коня, и сплюнул попавшую в рот пыль. И воскликнул вслед всаднику, а если судить по голосу, то всаднице:
— Смотри куда прёшь, дура!
Сплюнув ещё раз, вытер лицо от пыли и быстрее пошёл вперёд. Что-то мне эта сельская пастораль вокруг резко перестала нравиться. Хотелось жрать, но даже больше, спать. Так что я припустил умеренным бегом, через десяток минут оказавшись у стен города.
Ворота были распахнуты настежь, но пара стражников, опираясь на копья, вовсю точили лясы. Смерив меня опасливыми взглядами, подобрались, и оружие оказалось у них в руках.
— Кто? Откуда? — насторожено поинтересовался тот, который постарше, с выбитым передним зубом.
— Бьёрн. Поселение охотников, — устало ответил я и, мощно зевнув, спросил: — Парни, где у вас тут можно помыться и поесть?
Стражники немного расслабились и второй из них ответил, мазнув взглядом по моему поясу и висящим на шее сапогам:
— У Вернера. Идёшь по улице прямо, пока не увидишь центральный колодец, там свернёшь и упрёшься в вывеску со свиньёй. Это и будет постоялый двор.
— Надолго в город? — пытливо спросил щербатый. — И по какому делу?
— Два дня. Отдохнуть, может что-нибудь купить. Потом отправлюсь домой.
— Аристократам не перечить, девок не обижать, на улице не срать, — начал инструктаж старший стражник.
А младший, окинув меня взглядом, добавил:
— В драки не ввязываться.
— Хорошо, — равнодушно пожал я плечами. — Я могу идти?
— Да.
Кивнув на прощание стражникам, я вошёл в город, лениво оглядываясь вокруг. Лавки, одно и двухэтажные дома и даже мощёная камнем дорога. Вокруг оказалось на удивление чисто, я с удивлением проводил взглядом выскочившую на дорогу с совочками малышню, собравшую конские каштаны и тут же испарившуюся.
У центрального колодца увидел много людей, плюс всякие мелкие лавочки и продавцы, в том числе и еды. Сглотнув слюну, я свернул направо и, как и говорили, упёрся в постоялый двор.
Он намного больше, чем у нас в деревне, с многочисленными окнами и постройками вокруг, совсем не похоже на наши миникрепости. Двери открыты нараспашку, и, зайдя внутрь, я оглядел заполненный под завязку зал. Я нашёл только одно свободное место за небольшим столиком в углу, за которым сидела немного знакомая фигура.
— О как! — довольно потёр ладони и направился туда.
По пути поймав официантку и заказав еды, я, в итоге, опустился напротив что-то пьющей женщины. Сел и стал молча смотреть перед собой.
— Тут занято, — зло произнёс тот самый звонкий голос, чей конь чуть не сбил меня на дороге.
— Тебя не учили, что нужно смотреть, куда едешь? — зевнув, спросил, игнорируя её недовольство.
— Не твоё дело, кто меня и чему учил, деревенщина! — окрысилась женщина в ответ.
Хотя какая она женщина? Если отбросить видимую крайнюю усталость, злость и не обращать внимание на дорожную пыль, облепившую длинные тёмные волосы, сейчас скрученные в косу, то передо мной совсем молодая девчонка, лет шестнадцать-семнадцать.
В дорогом, хоть и потёртом костюме для верховой езды, россыпью браслетов на правой руке, где мелькнувшее серебро терялось среди ярких бусинок на нитке, кожаного ремешка с гравированной надписью и деревянными чётками. Пара простых колец на пальцах, да и при этом в седле она явно провела не одну неделю. Что странно для аристократки.
— Видимо, хреново учил, раз такое выросло, — отмахнулся я, сглотнув слюну, когда через мгновение передо мной поставили кружку пива, большое блюдо со свиными рёбрами и хлебом.
Как раз и ей принесли суп, так что, смерив меня злым взглядом ярко-зелёных глаз, она активно заработала ложкой, прошипев короткое:
— Отвали!
Мне, впрочем, сейчас тоже стало не до разговоров, я залпом выпил половину кружки и вгрызся в сочное мясо. Принесли ещё пива. Забрали тарелку с костями. Потом следующую с ребрышками и тушку курицы. Я продолжал меланхолично и уверенно насыщаться. Невольная соседка, высокомерно кривилась, глядя на то, как я поедаю килограммы еды.
А также она бросала откровенно голодные взгляды на мясо. Хоть и пыталась это скрыть под своим апломбом, супчика явно ей не хватило. И когда у неё громко заурчал живот, она покраснела, а я усмехнулся и благодушно произнёс:
— Присоединяйся, раз уж это я подсел за твой стол. А то бы мне пришлось есть где-то на улице.
Она вскинула нос кверху, явно собираясь сказать что-то едкое. Но в этот самый момент у неё опять заурчал живот. И из девушки как будто выпустили весь воздух. Не знаю, что она решала для себя, но, в итоге, тяжело и безнадёжно вздохнула и взяла куриное крылышко.
Следом ножку и рёбрышко, а потом я заказал ещё пива. Обоим. Достаточно быстро я начал пьяно и сыто клевать носом, пытаясь держать глаза открытыми, только чтобы доесть остатки. Девушка тоже засыпала. Так что, поманив официантку, я спросил:
— Что у вас насчёт комнаты на ночь и купальни?
— Комната осталось только одна. Из дорогих, для аристократов. Два серебряных за ночь. Баня затоплена, очерёдность определяете там сами среди желающих. Можете доплатить медяшку и организуем купальню прямо в комнате.
При слове купальня девушка проснулась, заинтересованно посмотрев на официантку. Поднявшись, я протянул работнице трактира пригоршню меди за ужин и попросил:
— Покажи комнату.
Девушка пыталась что-то сказать, но хмурилась и замолкала. Я же проследовал за официанткой на третий этаж здания. Комната оказалось аж целыми двумя спаренными, в одной из которых стояла кровать с балдахином. А в меньшей, выполняющей роль прихожей, висел гамак. Как я понимаю, подобное предполагалось для ближних слуг. А может и друзей-приживал, кто знает.
— Беру, — кивнул я, осматривая комнату. — Сколько времени займёт подготовка купальни?
Выслушав в ответ, что ближе к ночи будет готово, вздохнул и, отпустив официантку, отправился в баню. Где, подождав пять минут, быстро ополоснулся, а после, поднявшись в номер, рухнул на кровать. Ныли мышцы, но шум в голове полностью утих. Впервые за несколько дней я, наконец, заснул крепким спокойным сном.
Проснулся утром, чувствуя себя полностью свежим и отдохнувшим. Делать ничего не хотелось, но потребности, всё же, подняли меня с кровати. Лениво накинув рубаху и сапоги, я спустился в общий зал, где уже завтракало несколько человек. Выйдя на улицу, подошёл к колодцу и, вытянув ведро, с удовольствием глотнул ледяной воды.
— Опять ты?
Позади раздался недовольный, хриплый со сна, девичий голос. Повернувшись, я усмехнулся при виде всклокоченной девушки с торчащей из волос соломой. Ночевала она явно на конюшне в связи с недостатком мест в гостинице.
— Доброе утро, — подпустив в голос бархата, мягко ответил я, передавая ей ведро с водой.
— Отвратительное утро, — буркнула она, пытаясь умыться из ведра.
Вздохнув, я отобрал у неё ёмкость и стал поливать тонкой струйкой, пока она умоется, подставляя сложенные руки под текущую воду. Что сказать, другую я бы уже послал, но красивым девушкам, зачастую, позволено больше, а она действительно красива.
— Бьёрн, — прижав свободную руку к груди, легко поклонился.
Она замерла, что-то обдумывая, а потом буркнула:
— Нора.
— Не привыкла ночевать так? — кивнул я на конюшню позади, про себя подумав, что имя, возможно, не настоящее.
Девушка скривилась, как будто съела лимон, и, брызнув последний раз на лицо водой, начала стягивать свою косу волос покрепче. Я только собирался спросить её, куда она направляется из этого города, но позади раздался шум копыт, и брюнетка побледнела, глядя мне за спину.
Я, держа в руках ведро, развернулся, окинув взглядом десяток запылённых солдат верхом на таких же серых от пыли хрипящих лошадях. Они без разговоров бросились вперёд, окружая нас.
— Твой побег закончился, время вернуться домой, — устало произнёс их старший, мужчина лет пятидесяти, обращаясь к девушке.
Загнанный взгляд девушки пробежался по солдатам. И через секунду она рванула с пояса небольшой кинжал и ударила себе в горло. Быстро и неожиданно. Но не для моей текущей скорости. Кинжал ударил в ведро, которое я до сих пор держал в руках.
А на меня уставились полные отчаяния зелёные глазищи, начавшие медленно заполняться слезами.
Да что же это такое? Не должны молодые и красивые девушки стремиться себя убить! Неправильно это. Но, когда мне в спину ударила глефа одного из всадников, где-то по краю сознания пронеслась волна облегчения. Хорошо, когда нет выбора, чью сторону занять, и всё просто и понятно.
Ну а потом? Потом я начал убивать.