Боксёрская груша дрожала от тяжёлых ударов. Я бил и бил, полностью сосредоточившись на технике и дыхании. Двойка и прямой удар ногой отбросил от меня набитый песком мешок. Тяжело дыша, я сел на землю, смотря на качающуюся грушу.
Вот уже две недели я живу и тренируюсь в своём новом доме, вымеряя пределы этого тела, усиленного скверной. И это потрясающе. Я начинаю понимать, почему те, кто принимают алхимию, не могут от этого потом отказаться.
Я просыпаюсь утром, делаю пробежку вокруг деревни в максимальном темпе, возвращаюсь, завтракаю и бегу на тренировку с копьём к Эрхарду. Возвращаюсь, перекусываю и начинаю повторять выученное уже дома, чередуя с отработкой ударов. Вот как сейчас.
Немного отдышавшись, я ополоснулся и прошёл в дом. Открыл стоящий на печке котелок и жадно заработал ложкой. Жрать хотелось постоянно. Через десять минут, скушав около килограмма каши с мясом, завалился на кровать. Послеобеденный сон — это лучшее, что случается за день.
Через два часа я проснулся и, открыв глаза, остался лежать, уставившись в потолок кровати. Опять хотелось есть, но при этом я не чувствовал себя уставшим. Бодро соскочив с кровати, я доел последний кусок хлеба и отправился к алхимику.
Скрипнув входной дверью, я прошёл в его рабочий зал, где он суетился возле перегонного куба. Бросив на помеху взгляд, он молча подвинул мне пестик со ступой, а следом небольшой мешок, содержимое которого предстояло перетереть в пыль. Как же мог он не озадачить меня работой вместе с учебным процессом?
— Продиктуй мне, что запомнил, — не отвлекаясь от своей работы, пробурчал магистр.
Пожав плечами, я начал вслух перечислять звуки. Оказалось, что я зря боялся. Основная система письменности оказалась всё же фонетической. Шесть десятков букв и слогов составляли основной алфавит. Было несколько сотен именно иероглифов, обозначающих какое-либо понятие, но всё это можно было передать и слоговой азбукой.
На то, чтобы их выучить, мне потребовалась неделя. Я, конечно, немного облегчил себе задачу, так как, прибегая домой, записывал выученное на специально взятой у магистра доске на русском. Но, всё равно, оказалось неожиданно просто.
— Хватит-хватит, — остановил меня старик. — Это ты выучил. Теперь тебе предстоит более сложная задача. Мы будем изучать правила, используемые при письме. Но за скорость — хвалю.
— Благодарю, — откликнулся я, сосредоточенно работая пестиком. — Но сначала я хотел кое-что спросить. Можно?
— Валяй, — благодушно проскрипел магистр, выхватывая из-под краника перегонного куба стеклянный флакон, заполненный бордовой жидкостью.
— Расскажите про магию и катастрофу, пожалуйста!
В книгах, что у меня дома были, про это ничего не было. Там вообще оказалось всё весьма печально по истории. Три художественных романа, сборник тварей бездны, на котором на каждой странице была куча пометок: «Враньё. Сказка. Не работает». Сборник по травам, лечебным и не очень. И — самая дорогая — короткая книжка по кузнечному делу.
— Магия… — протянул алхимик, а после на секунду прищурился, и пузырёк в его ладони поднялся и, пролетев пару метров, оказался на полке.
Я замер, пытаясь осмыслить увиденное. Слышать — это одно, но увидеть…
— Рот закрой, а то муха залетит, — криво усмехнулся магистр.
— Вот это да! И многое вы ещё можете? Этому можно научиться? — начал выстреливать я вопросы, бросив всегдашнюю уже надоевшую маску почтительности. Магия ведь! Настоящая!
— Научиться можно, но опасно и практически бесполезно в бою. Алхимия, основанная на скверне, намного полезнее.
— Почему так произошло?
Смерив меня взглядом, он вздохнул и поманил за собой в другую комнату. Где, кинув взгляд на полный дров камин, взмахом руки поджёг в нём огонь и сел в кресло напротив пламени, кивнув мне на стоящее рядом. Задумчиво смотря в огонь, он начал неспешно рассказывать.
— Не так уж и давно, по историческим меркам, все земли людей были одним государством. Империей. Сейчас многие называют это золотым веком, хотя тогдашние жители человеческих земель очень бы удивились. И в империи магия могла очень многое. Совсем не то, что сейчас.
— Утратили знания или что-то изменилось? — полюбопытствовал я, ощущая приятное тепло от камина.
— Изменилось. Но до этого я ещё дойду, не перебивай, — отмахнулся он, достав из-под стоящего рядом столика кувшин с вином и стеклянный стакан.
— Извините.
— Так получилось, что почти все силы уходили на войну. То затухающую — и после этого нам оставались впечатляющие исторические памятники и строения — то яростную, после которой горели города, а области проклятых земель начинали расти.
Это я тоже слышал в таверне. Насколько я понял, люди воевали с другими видами. Этими самыми классическими: эльфами, гномами, и прочими. И долго воевали, десятки поколений.
— Обе стороны использовали все свои наработки, сражаясь преимущественно там, где мы сейчас с тобой живём. В бою сходились даже боги. Не было в этой вечной бойне независимых сторон. Так, однажды, со смертью одного из богов, появилась скверна.
Он перевёл дыхание и, отпив вина, продолжил:
— Тогда это было небольшой помехой — просто небольшая область, где магия вела себя странно. Не приближайся, не взаимодействуй и всё будет хорошо. И бои продолжались ещё почти тысячу лет. Заклинания становились разрушительней, и простые бойцы оказывались всё менее важны на поле боя. Золотая эпоха магов, способных в одиночку уничтожить армию.
Последний момент он произнёс мечтательно, с немалой долей тоски по тем временам.
— Выводили десятки тварей, способных помочь в бою, заменив собой простых людей, големы, целые разумные виды в качестве живого оружия. Много чего изобрели люди и наши враги. Особенно выделились в этом плане эльфы. Но конец всему придумали мы. Именно наши теоретики из Академии Магии в бывшей столице Империи.
Налив ещё вина, он ненадолго замолк, смотря на огонь, а я молча подкинул несколько поленьев из стоящей рядом аккуратной стопки.
— Они назвали это “Кристаллизация”. По задумке, применение этого заклинания должно было связать всю свободную ману на огромной территории. Но требовались титанические затраты энергии и сила бога, а эффект был не до конца рассчитан. И так бы это и осталось игрой ума, но мы стали проигрывать в войне. Некоторые созданные твари оказались слишком эффективны, куда там современным мутантам скверны.
Вспомнив некоторые описания, что читал в книгах, я даже хотел поспорить. Но, впрочем, прошло много лет. А магистр, тем временем, продолжил:
— Попытки создать противодействие зачастую приводили к ещё более жутким монстрам. В какой-то момент это начало выходить из-под контроля с обеих сторон. Эльфы создали гоблинов, мы создали вампиров. В итоге, вампиры начали резать кроме эльфов ещё и людей, а гоблины обернулись против гномов.
— Разве маги не могли уничтожить то, что создали, если они были такие сильные? — недоверчиво поинтересовался я.
— В этом участвовали боги. А то, что делают боги, они и сами потом повторить зачастую не могли. Это уже чудеса, а не наука. Убить отдельную тварь, уничтожить их гнездо? Легко. Но они создавались, чтобы наводить ужас на огромных областях. В последние годы войны жизнь стала такова, что выйти за ворота своей деревни — значило умереть.
— Как у нас в деревне, — хмыкнул я.
— Вот только наша деревня еду в основном покупает. Мы не сеем хлеб, а многие не держат хозяйство. А они себе такое позволить не могли. Люди голодали. И тогда в Академии вспомнили о Кристаллизации. На возможные побочные эффекты всем уже было наплевать. Была большая битва, убили кого-то из богов. И заклятье было применено.
— Это и была Катастрофа, да? Использовать непроверенное воздействие с неизвестной степенью распространения? И что же могло пойти не так?
Он криво усмехнулся и кивнул, продолжив:
— Там были ограничения на распространение. Но они не сработали, ведь, в конечном счёте, энергетические линии пронизывают весь мир. И по ним зараза распространилась повсюду за считанные часы. После этого большая часть монстров и выведенных тварей практически сразу умерла. Как и огромное число эльфов, гномов, драконов и прочих магических видов. Так же, как и большая часть человеческих магов. Впрочем, как и множество обычных людей.
Он замолк, думая о чём-то своём, а я представил, каково это было. Хотя о чём говорить, если, как я понимаю, даже сельское хозяйство было сильно завязано на магию? По крайней мере, из разговоров в таверне я достаточно часто слышал тоску по старым временам, когда можно было вызвать мага и решить все свои проблемы на огороде или поле.
— А скверна?
— Скверна стала слабее, но осталась. Это оказалось нечто настолько далеко ушедшее от обычной маны, что пережило даже уничтожение обычной маны. Единственный источник не подверженный кристаллизации, медленно пожирающий наш мир.
— Скверна растёт? Без маны? — поднял бровь я.
— Мана есть, энергетические линии планеты полны кристалла. В свободном состоянии её нет, и чтобы её извлечь из кристаллического состояния — нужно потратить намного больше силы, чем высвободится. Скверна потихоньку переваривает кристалл.
Он вздохнул и, помолчав, добавил:
— Заклинание продолжает работать. Если любой маг накопит маны, произведённой своим собственным телом чуть больше минимума, она начнёт связываться в кристалл. Это к твоему вопросу про обучении магии.
— Но вы же для чего-то это изучали?
— Для приготовления любого чистого сложного состава требуется сила и даруемое открытым источником ощущение маны и скверны. Без этого выше определённого уровня не подняться. Это выгодно, но менее опасным от этого быть не перестаёт. Ходить по краю всю жизнь мало приятного.
— На краю живут и охотники, когда ходят в лес, — пожал я плечами.
— Только они могут заработать денег и уйти на покой. А маг — это на всю жизнь. Рано или поздно ты не уследишь. Впрочем, тебе всё равно это противопоказано. Даже если у тебя есть способности, скверна вытянет всю ману.
— Жаль.
— Может быть когда-нибудь потом. Но если ты планируешь быть охотником, то не советую. Есть некоторые плюсы, но твари станут тебя чувствовать намного лучше. И если ты не хочешь работать приманкой, то не советую.
Договорив, он встал с кресла и прошёл к книжным полкам, стоявшим вдоль одной стены. Вытащив пару книг, он повернулся и положил их на стол передо мной.
— Тут правила правописания, а вторая книга историческая. Как раз про времена до катастрофы и немного позже. Первую выучить полностью, буду спрашивать. Если испортишь книги, будешь отрабатывать. Они не дешёвые. И пока не выучишь, не приходи.
— Спасибо! — поблагодарил я, бережно поднимая книги.
— Иди, на сегодня всё, — отмахнулся алхимик и уселся обратно у камина с бокалом вина.
Я обернул книги снятой рубашкой и быстро добежал домой, где бережно положил свою ношу в сундук к остальным книгам. Никогда не замечал дома за собой такого трепетного отношения к литературе, как и чтению в целом. Но, честно говоря, тут очень скучно.
Все свои книги я прочитаю не один раз. Мозгам требуется что-то ещё, кроме физической работы и общения. Не хватает информации. Местные могут обсуждать малейшую сплетню неделями, в результате чего она обрастёт такими придуманными подробностями, что можно целую книгу написать.
Но мне не интересно, это просто слишком медленно. Тут вообще никто не торопится ни в чём. То, что можно сделать за день, растянут на месяц. Это сильно раздражает, люди вокруг, как варёные, но потихоньку адаптируюсь.
Сейчас же, выкинув все заботы из головы, я переодел свою «парадную» одежду на штаны из рваной прохудившейся мешковины и вышел во двор. Копьё в руку. Щит. Удар, ещё один. Смена стойки. Повторять до тех пор, пока не начнут дрожать руки и не начнёт хватать воздуха. Остановиться в стойке, щит, копьё на нём сверху. Перевести дыхание и, через не могу, нанести ещё несколько медленных ударов.
Пару минут походив кругами по двору, я отпил немного водички и начал потихоньку растягивать ноги. Разогревшись, шагнул к груше, где немного поработал руками и ногами. Умение хорошо дать в дыню всяко пригодится. Хотя в применении подобного в бою я вполне разумно сомневался. Против местных монстров это неэффективно, как и против людей, вооружённых холодным оружием.
Уж что-что, а умение соблюдать правильную дистанцию вбивается в любого бойца, и совершенно не важно, меч в его руке или только кулаки. Но случаи бывают разные, в том числе и просто драка без оружия.
Пытаясь отдышаться, я отступил от груши. И, немного отдохнув, опять взял в руки копьё. Крутнув его вокруг себя, усмехнулся и встал в стойку напротив столба. Укол. Отступить. Парирование воображаемого удара, длинный укол, парирование, рубящий удар. Парирование.
И повторять до полного отупения. Часами. Копьё у меня, к слову, только тренировочное — простая длинная деревяшка. Уколы боевым оружием я тренирую только когда бываю у трактирщика.
Сегодня на небе тучи, так что, когда наступила темнота, я остановил тренировку и зажёг лампадку, распространяющую вокруг запах горящего жира. А после продолжил. Укол. Закрыться щитом. Удар сверху. И ещё.
Не знаю, сколько прошло времени, может два часа, а может все три. Но остановился я только когда уже больше не мог поднять копьё. Трясущимися руками вылил на себя припасённое ведро воды и, пошатываясь, вошёл в дом. Печь уже была благоразумно затоплена, во время одного из коротких перерывов. На ней меня ждала горячая похлёбка и кусок лепёшки.
Три минуты работы ложкой. Мыслей в голове никаких не было, только слабый свет лампады освещал бревенчатые стены вокруг. Я осоловело повёл вокруг пустым взглядом, и, дойдя до кровати, задул светильник, и отключился сразу, как принял горизонтальное положение.
Утром короткий завтрак и бегом на тренировку к Эрахарду. Откуда я приполз через час и принялся повторять то, что он мне показал на тренировке, стремясь как можно быстрее вбить правильное выполнение, пока свежи воспоминания. Потом обед, короткий сон и открыл, наконец, книги.
Полтора часа разучивания правил, немного отдохнул да открыл книгу по истории, начинав продираться сквозь текст, пестрящий множеством непонятных для меня слов. Что-то можно было понять из контекста, увеличивая свой словарный запас, другие я выписывал мелом на доске, рассчитывая потом спросить их значение.
Было неожиданно интересно. Сплошная история сражений и войн, которые давали неплохую картинку того, что представлял этот мир собой раньше. И я был не прав, считая его совсем средневековьем. Сейчас — возможно. Но раньше магия сильно облегчала и меняла жизнь общества. Я пока плохо знаю мир за пределами нашей деревни, но, по книге, раньше он был довольно прогрессивен, явственно склоняясь в пользу правления магов.
Но это и неудивительно в условиях постоянной резни с нелюдью. Орки, гномы, эльфы, драконы. Которые тут оказались вполне себе разумным видом, имеющим в своём распоряжении огромный остров на западе.
Через несколько часов, как начало темнеть, я отложил книгу. Читать там ещё было много, но продираться через сложный текст, который приходилось расшифровывать, устал. Открыл художественный роман. А вот приключения Альдомара из Верхних Горок оказались довольно интересны. История, о том как сельский паренёк поднимался до рыцаря, ну и любовная история, конечно.
Причём писалось там о времени сразу после катастрофы, было передано немало моментов тех времён. Герой произведения ушёл из деревни, спасаясь от голода, вызванного неурожаем, встречая на пути множество последствий разрушения привычного уклада жизни. Интересно.
Отвлёкся только когда в лампаде кончилось топливо, и я, чертыхаясь, начал заправлять её заново. Что действительно раздражало, так это то, что у меня не было часов. Я понимаю, что время около полуночи, но точно не знаю. Раздражает. И будильника нет.
Хотя… У соседей раздался петушиный крик, знаменуя первый час ночи. Я вздохнул и, отложив книгу, отправился спать. Режим ломать не дело. А дочитать я всегда успею. В текущих реалиях лучше смаковать и растягивать каждую страницу.
Утром, короткая разминка у трактирщика переросла в поход на общую строевую тренировку. Она прошла без особых проблем, пока, уже в самом конце, не заявился хмурый кузнец. Досмотрев, как распался строй, он молча подошёл и встал напротив меня. Так же, без разговоров, снял с пояса ножны с мечом и кинул их мужикам вокруг.
Вздохнув, я положил тренировочные копьё и щит на землю и, шагнув вперёд, поднял перед собой руки. Стойку я держал подчёркнуто кривоватую. И сразу сдвинулся назад, разрывая дистанцию, уходя от прямого левого, а следом правого. Изобразив неловкий тычок левой в челюсть, я заставил кузнеца отойти назад.
Через десяток секунд он взорвался градом ударов, стремясь если не вырубить, то испугать и заставить паниковать. Я постарался изобразить страх, что оказалось довольно несложно, когда по тебе лупит мужик массой в полтора тебя. Я дёргано уклонялся и, когда он удачно подставился, пробил лоу-кик ему по ноге.
Вроде вышло достаточно органично ситуации, а не как будто я мог пробить его уже давно. Странно будет, если я разделаю его на чистой технике, которой взяться неоткуда. Палево.
Удар заставил его отступить. Бил я жёстко, но всё же в бедро, стараясь просто отбить ему ногу, а не раздробить колено. Да и опасно это без жёсткой обуви, можно и себе сломать ногу.
Он уже начал тяжело дышать, но руки не опускал. Я же, сжавшись, стоял напротив, ожидая следующих ходов Густава. Атаковать не планировал, он тяжелее меня килограммов на тридцать-сорок, и если я пропущу хоть один удар, для меня всё и закончится.
Он глубоко вдохнул и опять пробил свою любимую двойку, в этот раз нарвавшись на встречный удар. Но вместо того, чтобы разорвать дистанцию, поддержал себя криком и бросился вперёд, стремясь обхватить меня и повалить на землю.
И налетел на колено. Я чувствовал, как сломался его нос, но мужик не остановился, и, крепко схватив меня, повалил на землю, желая задавить своей массой. Я не стал сопротивляться превосходящей силе. Хотел провести бросок, но не вышло, слишком тяжёл противник и хорошо тренирован.
Он довольно оскалился, оказавшись сверху. И, заливая нас обоих хлещущей из носа кровью, отвёл кулак назад, собираясь обрушить его на меня.
Я закрылся предплечьем, а через мгновение его шею оплели мои ноги. Отведя его руку, я стал давить. Вышел классический треугольник. Захват моих рук он бы может и смог разжать, пользуясь превосходством в силе. Но не ног. Он зверел, пытался разорвать захват, но через полминуты обмяк.
Отпустив кузнеца, я встал, пытаясь отдышаться. Бой прошёл как должен был. Если бы у него в руках было оружие, у меня бы не было шансов. А так всё вышло немного по-другому, и я вроде даже постарался не слишком палиться. Захват финальный? В борьбе какие только положения не принимают конечности. Всё возможно.
— Случайности — не случайны, — только и произнёс толстяк-трактирщик, осматривая лежащего на земле кузнеца.
Я на это только пожал плечами. Понимаю, что веду себя необычно, но и глотать пыль на земле не хочется. Надеюсь, это удастся спихнуть на усиление скверной. Меня немного выручает, что полноценная одержимость, как реальный возможный диагноз, тут закончилась во времена катастрофы. Скверна работает совсем по-другому.
Вот и сейчас я сел возле Густава и аккуратно выправил ему нос, а после, оглядев переговаривающихся вокруг мужиков, произнёс:
— Если в книгах правильно пишут, то он скоро придёт в себя,
— А хорошо ты его, красиво, уработал, — хмыкнул всё тот же старик-пекарь.
— Так получилось, он был неосторожен. И я готовился!
— Ну да, ну да, ажно целый тренировочный снаряд придумал, — усмехнулся в бороду Эрхард, подразумевая боксёрскую грушу.
— Если бы мы дрались с оружием, я бы точно ничего не мог сделать, — только и ответил я в свою защиту.
— Ещё бы ты смог, пацан, — усмехнулся пекарь.
Я сжал губы, не зная, что бы ответить и не наговорить лишнего в процессе.
— Ладно, пошли домой, возьмёшь еды, — выручил меня трактирщик, кивком прощаясь с мужиками.
Я благодарно кивнул бородачу и, подхватив с земли щит с копьём, последовал за ним. Вот понимаю, что нужно было проиграть. Но всё естество бунтует против этого. Не хочу.
Мы молча дошли до трактира, где он вручил мне мешок с крупой, немного сушёного мяса и целую курицу. Поблагодарив, я оттащил всё домой и, растопив печь, принялся за готовку.
Драка не выходила из головы. Не знаю, что будет дальше. Может, в итоге местные решат, что скверна стала работать как-то по-другому и попытаются, тюкнув по голове, решить проблему. Нужно смотреть вокруг, не совершать непонятных местным вещей и быть готовым бежать.
В идеале, стоило бы покинуть деревню уже сейчас, во избежание косых взглядов и пересудов о странном пацане. Но я по-прежнему практически не знаю мир вокруг, так что менять шило на мыло, пытаясь устроиться в другом месте, не собираюсь.
— Да пофиг, пусть будет, что будет, — вздохнул я, закидывая курицу в кашу.
Буду решать проблемы по мере их возникновения. А пока я сходил за водой, порубил дрова и начал раскочегаривать баню. Как раз успел закончить, когда всё было готово. И, смотря в большой котёл, только тяжело вздохнул.
— Как будто и не попадал никуда, всё прямо как дома! Как жить бедному кочке?
Родная гречка с курицей привычно глядела на меня в ответ, задорно поблёскивая кусочками мяса.