Вопрос. Как же вы смеете отрицать свое соучастие в убийстве тов. Кирова?
Ответ. Я не являлся соучастником этого убийства, но, несомненно, должен ответить за то, что не предотвратил убийства тов. Кирова.
Вопрос. Вопреки тому, что имели все возможности для предотвращения этого убийства?
Ответ. Да.
Вопрос. Вы являлись участником организации правых, а к моменту убийства тов. Кирова и участником блока террористических организаций. Вы сознательно покрывали подготовку убийства тов. Кирова?
Ответ. Вы должны понять, что в мои личные планы как народного комиссара внутренних дел, не могли входить такие разрозненные акты, как убийство тов. Кирова. Я же хорошо понимал, что такие акты могут привести если не к полному моему провалу как участника организации правых, то во всяком случае к моей полной ответственности как наркома, ведающего охраной правительства. Тут ничего, кроме проигрыша, для меня лично не могло выйти, а как раз к этому периоду мои личные планы шли довольно далеко и не совсем совпадали с планами блока.
Вопрос. Каковы были эти ваши личные планы?
Ответ. В 1932 году был окончательно оформлен блок троцкистов, зиновьевцев и правых. Вместе они, на мой взгляд, представляли собой довольно внушительную силу. В среде организации правых зрела мысль о дворцовом перевороте. Я лично в эти планы правыми не был посвящен. И мне было понятно почему: коль скоро речь шла о дворцовом перевороте, то здесь они могли обойтись и без меня. Охрана Кремля тогда была не в моих руках. Мне казалось, что, ежели им удастся прийти к власти, меня могут обойти. Некоторое недоверие ко мне они всегда питали, да и я сам не особенно доверял им. Наряду с этим, мне, зампреду ОГПУ, имевшему всестороннюю информацию, было видно, что соотношение сил в стране еще не таково, что можно рассчитывать на полный успех заговора против Советской власти тогда, в 1932–1933 годах. Но в дальнейшем агрессивность заговорщиков росла прямо пропорционально победам партии. Не исключена была возможность их успеха. И вот, чтобы не оказаться в дураках, я пришел к выводу о необходимости застраховать себя на случай удачи заговора правых и троцкистов и заставить их считаться со мною, как с реальной силой. И тогда я приступил к организации параллельного заговора против Советской власти в аппарате ОГПУ-НКВД.
Вопрос. Порвав с правыми?
Ответ. Как сказать, и да, и нет. Да, потому что от правых я скрывал эти свои планы; нет, потому что продолжал им помогать. Вот тут-то и проявилась двойственность моего положения, красной нитью проходившая во всей моей политической деятельности.
Вопрос. Какая тут двойственность? О какой двойственности вы говорите? Вы являлись врагом Советской власти, предателем внутри партии.
Ответ. Я говорю о двойственности моего собственного положения в организации правых. Я уже говорил выше, что боялся, что они могут, придя к власти, попросту выгнать меня, и именно поэтому я организовал параллельный заговор.
Вопрос. Вы говорите, что создали заговор против Советской власти внутри аппарата ОГПУ—НКВД. Вы, значит, имели сообщников среди чекистов?
Ответ. Конечно, имел.
Вопрос. Кого?
Ответ. О Молчанове я уже вам говорил, он был завербован мною давно. Кроме него, участниками организованного мною заговора против Советской власти являлись:
1. Прокофьев — зам. наркома внутренних дел.
2. Паукер — начальник оперотдела.
3. Волович — зам. нач. оперотдела.
4. Гай — нач. Особого отдела.
5. Буланов — секретарь НКВД.
6. Шанин — нач. транспортного отдела.
7. Островский — нач. админ. — хоз. управления.
Вопрос. Это все?
Ответ. Как непосредственные участники заговора — все. Все они были посвящены в планы и цели заговора и выполняли, по моему поручению, задания, связанные с подготовкой заговора. Кроме перечисленных, были еще некоторые люди, лично мне преданные, выполнявшие отдельные мои преступные поручения, но не посвященные в план заговора.
Вопрос. Кто эти люди, назовите их.
Ответ. К ним относятся:
1. Лурье — нач. инженерно-строительного отдела НКВД.
2. Иванов — пом. секретаря НКВД.
3. Винецкий — сотрудник оперотдела.
4. Пакалн — нач. отделения админ. — хоз. упр. НКВД.
5. Черток — нач. ЭКО.
6. Погребинский — нач. УНКВД в Горьковском крае.
Вопрос. Вы скрываете участников вашего заговора против Советской власти. Вы не всех выдаете.
Ответ. Какой мне смысл теперь скрывать отдельных участников заговора? Они мне больше ни к чему. Может быть, я упустил из памяти некоторых лиц, которые в план заговора посвящены не были, но которые так или иначе входили в мои расчеты, на случай практического выполнения заговора. Сейчас я их вспомнить не могу. Я прошу разрешить вернуться к этому вопросу на следующем допросе, я к тому времени постараюсь вспомнить.
Вопрос. Вы возглавляли контрреволюционный заговор против советского государства, реально предполагая и готовя захват власти в свои руки. Не может быть, чтобы ограничились только тем составом участников заговора, который вами назван. Мы требуем выдачи всех ваших сообщников.
Ответ. Я действительно являлся организатором заговора против Советской власти, и именно потому, что я реально его готовил, я не мог пойти на вовлечение в это преступное дело широкого состава участников заговора. Я ведь все же был чекистом…
Вопрос. Предателем вы были, а не чекистом!
Ответ. …Предателем, но в чекистских рядах. Я больше других понимал и опасался провала.
Вопрос. Как же вы пошли на вербовку хотя бы того небольшого, сравнительно, количества людей из чекистов, которых вы называли?
Ответ. Вербовка каждого из них имеет свою историю, она тщательно подготавливалась, и на откровенный разговор я шел только тогда, когда мои шансы на успех вербовки были несомненны. Вы это видели на примере вербовки Молчанова.
Вопрос. Как конкретно были завербованы ваши соучастники?
Ответ. Тут надо сказать несколько слов о той системе воспитания непосредственно соприкасающихся со мной работников ОГПУ—НКВД, которую я проводил в течение многих лет. Она сводилась, в первую очередь, к тому, что я подчинял людей своему личному влиянию. В отношении большинства мне, как руководителю аппарата, это удавалось. Добившись этого, я переходил на другую ступень: я внушал людям отчужденность от партии, выращивал в их сознании идею, что государственная разведка должна в политике играть самостоятельную от правительства и от партии роль. Я ссылался при этом на опыт буржуазных государств и доказывал, что правительства этих стран меняются, разведка же остается неизменной всегда. Вполне понятно, что говорил я это не всегда прямо и не всем, но в завуалированной форме высказывал часто. Прикрытием мне служили в этих целях так называемые чекистские традиции, которым я придал антипартийный характер. Ссылка или, вернее, спекуляция, на них служила мне дополнительной гарантией от возможности провала, ибо составной частью этих пресловутых традиций была кастовость. В ходу у меня была поговорка «Не выносить сор из избы». Таковы были общие условия, которые сами по себе были мной установлены и которые способствовали моим заговорщическим целям, в первую очередь, целям вербовки в этих условиях людей внутри аппарата ОГПУ-НКВД.
Вопрос. Но вы, надо полагать, вербовали людей для заговора индивидуально каждого и в определенных целях. Вот об этом вы ничего не сказали.
Ответ. Перехожу к этому. При индивидуальной вербовке я исходил, в первую очередь, из того, чтобы во главе ведущих отделов ОГПУ—НКВД стояли мои люди, мне преданные, нужные мне для практического выполнения и обеспечивающие меня от провала.
1. Молчанов. Он был начальником Секретно-политического отдела. Как он был вовлечен в заговор, я уже говорил. Он
страховал меня от возможного провала тем, что по моим указаниям тормозил вскрытие организации правых, «тушил» отдельные провалы этой организации и докладывал мне о деятельности троцкистов, зиновьевцев и правых. По его докладам я все время внимательно следил за нарастанием или ослаблением их активности и в связи с этим строил и свои планы.
2. Прокофьев. Он был моим заместителем. Был близким мне человеком. Наблюдал я за ним давно. Знал, что он человек глубоко антипартийный. Ходил когда-то в троцкистах. В разговоре с ним на общеполитические темы он всегда поддакивал моим осторожно пущенным критическим замечаниям. Его я завербовал, когда он, после его работы в РКИ, возвращался в органы ОГПУ, кажется, это было в 1932 году. Посвящен он был постепенно во все. Имел он своих людей, которых я сам вербовал.
3. Паукер. Его вербовка имела, конечно, первостепенное значение. Он был начальником Оперода. Непосредственно ведал охраной членов правительства. На него, на случай конкретного выполнения заговора, падала основная работа: обеспечение ареста членов правительства. Это был наиболее близкий мне человек и наиболее преданный.