обзвонить успела. Она всех родственников из ментуры на уши поставила, она уже
стратегические запасы корвалола России выпила, Россия осталась без корвалола на
ближайшие сто пятьдесят лет вперед, соответственно план Путина потерпит фиаско.
Потому что теперь корвалола на всех не хватит. Папа тоже бегает по потолку, нарезая
круги. Разве что дедушкин гранатомет со времен первой мировой войны еще не
расчехлили и не пошли искать дочурку на улицу. Такая обстановка в доме у девочки. И
она приходит домой, вся в воздушных чувствах, потому что первая влюбленность,
мальчик у нее такой замечательный, спортсмен, комсомолец, отличник, и первый
поцелуй, от которого кружилась голова, подкашивались ноги, и сладко-сладко пищало
где-то в матке. Девочка приходит совершенно беззащитная перед напором родителей.
Потому что когда человек радуется, когда человек находится в совершенно измененном
состоянии сознания, он совершенно беззащитен. Он снимает с себя в этот момент
защитную скорлупку. И вот она приходит вся воздушная, возвышенная, переполненная
любовью и радостью, а тут ей пулеметной очередью поперек брюшка. Это не просто
ранит ее, это ранит вдвойне, втройне. Это убивает все самое святое в человеке.
Правильное поведение родителей в этом случае – это нормально встретить и потом уже
поговорить. Т.е. когда девочка уже поделилась своими радостями, когда она уже немного
вышла из этого измененного состояния сознания и когда ведется конструктивный
разговор на равных, тогда уже имеет смысл рассказать, что мама волнуется, что папа тоже
волнуется, что даже дедушка волнуется, что все за нее волнуются. И даже родственники в
деревне, которые живут за шестьсот верст, они тоже волнуются, потому что они тоже в
курсе, что дочурка пришла домой не вовремя. Но это уже потом. Но у нас ведь так в
России не делается. У нас делается по-другому. Т.е сразу папа снимает ремень большой
солдатский и сразу начинается экзекуция. Соответственно это просто-напросто больно
ранит. Но и это еще не все. Ладно, если одной экзекуцией дело обходится. Но ведь далее
следуют санкции. Т.е. вводится эмбарго, вводятся таможенные пошлины, урезается
бюджет, дотации, довольствие. И если раньше девочке еще давали какие-то деньги на
карманные расходы, на мороженное, на кино, то после такого случая урезаются даже эти
дотации. И не важно, что на них даже пенсионерам не выжить, хотя пенсионеры у нас в
России ко всему привыкли, а девочке в восемнадцать лет тем более не выжить. Но, тем не
менее, урезаются и эти дотации.
Что в результате происходит? В результате закрепляется такой конкретный навык, что
девочка просто-напросто боится в следующий момент в своей жизни влюбляться.
Почему? Потому что для нее это уже становится связанным с фактом угрозы для жизни.
Т.е. психика человека не терпит таких логических построений. Там все формируется по
рефлекторной дуге. Т.е. стимул и возникающее в результате этого стимула эмоциональное
подкрепление. Если в результате стимула, например, влюбленности, перевешивает
негативное подкрепление над позитивным (т.е. если никакие поцелуи, никакие
позитивные и ласковые слова и другие атрибуты влюбленности не могут перевесить накал
страстей дома), то в психике эта влюбленность и поведение, ведущее к ней, элементарно
будет забиваться. Причем забиваться на раз самыми жесточайшими способами. Для чего?
Для того чтобы не было негатива, который в том нежном возрасте, фактически,
ассоциируется с угрозой для жизни, для жизнеобеспечения. Это все элементарно и
просто. Но, родители этого не понимают. Поэтому говорить о том, что у нас в России не
занимаются половым воспитанием, на самом деле, смешно. Потому что «заниматься
половым воспитанием» – это уже двадцать пятый шаг, на самом деле, который должны
делать родители, работая над воспитанием своего чада. До полового воспитания
большинству семей в России, как до Пекина раком. Извините за выражение, но это
действительно так.