* К а д ж а б а ш - знатный феодал-помещик.
Он был прав. Меня уже дважды похищали османские насильники, и дважды меня отбивали у них клефты. С детства мне пришлось испытать много несчастий. Мой отец отказывался принять мусульманство и склонить голову перед султанскими деспотами. За это его преследовали. На моих глазах султанские убийцы зарезали мою мать и сестру, а после моего замужества застрелили и отца. От этих ужасов моя голова рано поседела. В шестнадцать лет мои черные волосы стали серебряными. До единого волоска. Словно я прожила столетие, а мне еще нет и двадцати пяти... Итак, в тринадцать лет я стала женой богача-шелковода Лоренцо Фаоти, выходца из Южной Италии. Это, наверное, спасло мне жизнь. Лоренцо умел ладить с турками. Его шелк, а когда надо, и мешочек с пиастрами превращали самых свирепых османских чиновников в кротких покровителей. Он оказался хорошим мужем. Ради меня шел на любые жертвы. Ревностный католик, он даже изменил своей вере. Проведав, что в детстве я изучала итальянский и французский языки, он нанял учителей, чтобы я могла совершенствовать знание иностранных языков: это, мол, пригодится...
Он был выходцем из бедной крестьянской семьи, но благодаря природной одаренности, огромному честолюбию и труду выбился в богачи. Будучи начитанным человеком, тянулся к знаниям и культуре, стремился приобщить к этому и меня. Как купец и промышленник, он недурно обосновался на Пелопоннесе, даже, можно сказать, процветал, но вечно находиться под османским игом не собирался, мечтал переехать во Францию, где жилось вольготнее. Лоренцо мечтал пробиться в знатные господа, занять почетное место в обществе, и, думается, обучал меня языкам и хорошим манерам он тоже неспроста. Он хотел, чтобы его жена блистала в высшем свете...
Лоренцо отлично знал свое дело - шелководство, коммерцию и механику. Сам мастерил сложные станки, которые ткали шелк. Станки стояли на нижнем этаже нашего дома, днем и ночью работали, гудели, приводимые в движение двумя мулами, вращающими в упряжке по кругу приводное колесо. Солдаты Ибрагим-паши разрушили эти станки и механизмы, но я запомнила их устройство. Их нетрудно будет восстановить заново... А эти тутовые деревья, что растут вокруг, тоже посажены и ухожены Лоренцо. Это не сад, это его тутовая плантация. Листья этих деревьев идут на корм червям-шелкопрядам.
Она подошла к массивному сундуку, покрытому персидским ковром. Отбросила ковер, открыла крышку и вынула несколько аккуратно скатанных бунтов. Развернула их - и полотнища шелка разлились широкими сверкающими волнами.
- Смотрите, какой плотный и легкий шелк... Какой блестящий... Вот, потрогайте - он скользкий на ощупь. Шелк нашей выделки продавался по самой высокой цене в Вене, Будапеште, Варшаве.
Райкос усмехнулся. Анна поняла его.
- Не смейтесь над моей нескромностью. Я сознаю, что хвастаюсь, но не могу удержаться. Я, конечно, намного меньше смыслю в шелководстве, чем мой покойный Лоренцо, но за десять лет жизни с ним я кое-чему тоже научилась. Ведь шелк - такое же богатство, как серебро, как золото. Лоренцо часто вспоминал, что его родичи, бедные итальянские крестьяне, разбогатели, как только занялись шелководством. Он рассказывал, что его семья поставляла шелк купцам, которые перепродавали его торговцам из России. Говорил, что Италия продает России на три миллиона золотых рупий шелка ежегодно.
- Наверное, не рупий, а рублей, - поправил ее Райкос.
- Да, да, рублей, - согласилась Анна. - Три миллиона рублей - это колоссальная сумма. На такие деньги можно безбедно прожить жизнь. Лоренцо говорил, что, если ему не удастся переехать во Францию, он направится в Россию. Он прочитал, что на юге России есть много провинций, где растут тутовые деревья, значит, там можно внедрить шелководство. Для этого нужны знающие, трудолюбивые люди. Он хотел заняться шелководством у вас на родине. Я могу научить вас этому делу. Вы со временем вернетесь на родину и займетесь шелководством. Начнете производить шелк - и сразу разбогатеете. Затем научите своих соотечественников, и они тоже разбогатеют... Подумайте только: вы ежегодно сэкономите своей стране три миллиона! Три миллиона, которые ваша страна ежегодно платит итальянцам. Подумайте об этом!.. Я научу вас шелководству, открою все секреты производства шелка. Это так увлекательно!
- Вы, наверное, очень любите шелководство?
- Обожаю... Вы не знаете, как интересно разматывать нити высушенных коконов. Разматывать тонкие, как паутинки, нити. Это настоящее волшебство!..
В иссиня-черных глазах Анны зажглись веселые огоньки.
- Всякое дело - даже самое трудное, если любишь его, становится легким, - задумчиво произнес Райкос.
- Как хорошо вы сказали! - воскликнула она. - Это так верно! Я научу вас делать шелк... Научу любить его. Это будет мой скромный подарок России... Вы еще не понимаете, какой ценный это будет подарок! Пойдемте, я покажу вам свое шелководческое хозяйство. Пойдемте! - И она повела его в лес тутовых деревьев.
Пройдя несколько посадок, они очутились на полянке, где стояли невысокие глинобитные домики, похожие на русские печи.
- Здесь после мойки сушатся коконы, - пояснила Анна. Она раскрывала перед гостем секреты сложного хозяйства.
...К концу осмотра плантации Райкос уже имел представление о том, как изготовляются шелковые ткани.
- В следующий раз я приду к вам с тетрадкой и запишу все, что вы мне рассказали. Вы действительно преподнесли мне бесценный дар... В следующий раз...
- Следующего раза не будет, господин губернатор, - снова перешла на официальный тон Анна.
- Почему?..
- Я уже объяснила вам... Ухожу в монастырь.
- О, не говорите о монастыре! Если вы совершите это... знайте, я пущу себе пулю в лоб!
Анна побледнела.
- Замолчите! Замолчите! И поклянитесь, что никогда не сделаете этого. Вы же верующий! Вы погубите свою душу...
- Это вы погубите мою душу! Вы!
Анна с ужасом посмотрела на него.
- Вы страшный человек... Безумец. Недаром вас боятся даже турки. Подумайте о своих родных, близких. Есть же у вас родные! Родители - мать, отец, братья, сестры, жена, невеста, дети? Скажите правду!
- Я всегда говорил всем только правду... Нет у меня родителей... Я даже не знаю их... Жены и детей тоже не было. И невесты нет. Есть девушка, с которой я связан странными чувствами, пожалуй, даже привязан к ней. Пишу ей письма, совершенно не зная, будет ли она их читать. Уже два года мы с ней в разлуке, мне о ней ничего не ведомо. Может быть, она уже вышла замуж. Может, полюбила другого. Может, ее уже нет на свете... Я к ней привязан, человек должен быть к кому-то привязан. Она моя соотечественница и землячка. Жительница тех дорогих мне мест, связанных с моим детством и юностью... Человеку страшно, когда он одинок...
- Ваши слова, Николас, ранят мне сердце. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Не говорите более ничего. Слышите, ничего! - Она приложила ладонь к его губам. - Молчите, молчите, безумец!
Они стояли среди стволов тутовых деревьев. И вдруг Райкос привлек ее к себе, крепко обнял и поцеловал в губы.
Она не сопротивлялась, только шептала:
- Вот видишь... видишь... Я же говорила, что никакая дружба между нами невозможна. Никакая дружба, если есть любовь. Ничто не заменит любовь... ничто...
И казалось им, что вокруг все замерло, остановилось время, остановилось солнце, утих ветер... Они слились в нечто целое, неделимое.
Когда Анна освободилась из его объятий, она проговорила:
- Безумный, что мы натворили!..
- Видно, это судьба. От нее не уйти ни вам, ни мне. Мы должны обвенчаться...
- Замолчите!.. Как вы можете говорить такое женщине, потерявшей мужа и детей! Разве могу я, не выдержав траурного срока, облачиться в свадебное платье!.. Вы не знаете обычаев нашей страны - после смерти супруга должно пройти не меньше трех лет. Лишь тогда женщина имеет право выйти за другого. Меня проклянут во всех церквях, соотечественники будут плевать при встрече!
- Я обещаю ждать! Обещаю выждать все траурные сроки...
- Безумный! Разве вы сможете исполнить это обещание?.. Я же не могу оттолкнуть вас... не могу! Мне нужно только бежать от вас!.. Я полюбила вас в самый тяжелый час моей жизни. Полюбила при первой встрече, когда сидела у развалин своего дома. Полюбила с первого взгляда. Я не верила, что такое может случиться. А теперь... Теперь сама не знаю, что мне делать?! Мне жалко вас. Я тревожусь о вас, чтобы вы не погибли... Идет ужасная война. Я сама видела своими глазами, как вы вели в бой войска. Люди рассказывали мне, как вы с саблей бросались на турок... Всегда первым... Дайте же мне слово, что будете беречь себя в бою! Дайте мне слово русского офицера... Я встану перед вами на колени... Жестокий... безумный... - На ресницах Анны дрожали слезы.
- Будьте моей женой, - ответил Райкос и снова привлек ее к себе.
Расстались они под утро.
27. НА ДРУГОЙ ДЕНЬ...
Когда Райкос вернулся к себе в губернаторский дом, в приемной канцелярии его ожидали люди и гарнизонный канцелярист Пепо, смазливый юноша в униформе. Он выложил на стол перед губернатором горку нераспечатанных писем и депеш.
Райкос начал было знакомиться с прибывшей в его отсутствии корреспонденцией, выбирая пакеты и конверты с надписью "срочно", как вдруг в щель приткрытой двери просунулось бледное лицо Илияса Бальдаса. Увидев сидящего за столом в кресле Райкоса, он решительно шагнул в кабинет, бросился к столу, бесцеремонно оттолкнул Пепо.
- Господин губернатор, разрешите доложить важное известие, - понижая голос, шепотом проговорил Илияс.
- Докладывайте.
Но Бальдас выразительно покосился на Пепо.
Райкос понял его и распорядился немедленно вызвать в штаб всех офицеров гарнизона. Пепо вышел из кабинета выполнять приказ. Бальдас плотно прикрыл за ним дверь и, подойдя к Райкосу, доложил: