Де Бетюн прикинулся удивленным.
- Ну разумеется о вашем губернаторстве! - ответил он с легким недоумением. - Кто, как не губернатор д'Олерона обязан знать, что происходит - или точнее что произошло у его острова.
Д'Обиньи тут же успокоился; он не успел ещё формально занять свой пост и, кстати, не намеревался посвятить ему себя целиком, а остров д'Олерон знал только по названию. Стало ясно, что на этот раз де Бетюн отнюдь не намерен ему повредить, а всего лишь шутит.
Не любил он его шуток, как не любил и самого Максимилиана, выскочку с повадками мелкого купчика из предместий, который добивался все больших симпатий Генриха. Но исключительно по этой самой причине теперь приходилось подыгрывать его плоским шуткам; короля они явно развлекали...
Он начал читать рапорт Августа де Клиссона, подчеркивая его патетический слог и опуская комментарии, приписанные де Бетюном.
"- Он ехиден, но не слишком остроумен, - думал д'Обиньи. Умеет всего лишь ставить точки над "и", и не всегда там, где нужно".
Сам он делал это гораздо лучше, пользуясь исключительно жестами и мимикой, прекрасно подражая адмиралу.
Король громко смеялся, а граф де Бланкфор вторил ему ещё громче, хоть и не понимал, в чем тут соль.
Только когда Агриппа перешел к донесению командора де Турвиля, Генрих стал серьезен и слушал с неподдельным интересом, но под конец снова усмехнулся, и глаза его сверкнули.
- Я должен видеть вашего Мартена, - сказал он мсье де Бетюну. - Это от него я получил шпагу, предназначавшуюся Филипу II?
- Тот самый, - кивнул де Бетюн. - Капитан самого быстрого корабля, о котором я слышал. На него в самом деле стоит взглянуть. У него на мачтах не меньше пяти рей и с попутным ветром он делает до пятнадцати узлов.
- Я скорее предпочел бы взглянуть в глазки той испанской или португальской красотки, о которой даже почтенный старик де Турвиль вспоминает с таким уважением, - заметил Генрих.
Мсье де Бланкфор кашлянул и выступил вперед.
- Я знаком с этой дамой, Ваше королевское величество, услужливо завил он. - Если мне позволено будет высказать мое мнение, она в самом деле достойна лучшего общества, чем пленивший её неотесанный корсар.
- В самом деле!? - воскликнул король. - Расскажите нам о ней, граф!
Оливье де Бланкфор с наивысшим удовольствием выполнил это пожелание. В его голове уже рисовался целый ряд возможностей, ведущих к главной цели то есть к назначению на пост губернатора Перигора. Он прекрасно знал, что такие дела все ещё больше зависят от симпатий прекрасных дам, чем от протекции государственных мужей, и ещё он знал, что мсье де Бетюн не будет иметь ничего против романа Генриха хотя бы и с Марией Франческой, если это повлекло бы ослабление его привязанности к Габриэль д'Эстре.
"- Если мне повезет, - думал граф, ошеломленный таким стечением обстоятельств, - я добьюсь симпатии их обоих, и Мария со своей стороны тоже мне поможет. Она для этого достаточно ловка и честолюбива. При случае Мартен получит тот урок, которого заслуживает. Но к черту этого простака. Куда важнее, что я смогу оказать услугу Росни и королю."
И он принялся за темпераментный рассказ - прежде всего о красоте и остроте ума сеньориты де Визелла, а также о её высоком происхождении, не скупясь на ехидные замечания о Мартене, а заодно и об Армане д'Амбаре, в котором подозревал конкурента на пост губернатора.
- Если бы Ваше королевское величество не побрезговали погостить в моем доме, - наконец закончил он, - я бы устроил так, что сеньорита де Визелла совершенно случайно оказалась там же.
- Вы говорите с такой уверенностью в себе, мой граф, - с усмешкой заметил король, - словно вы советник самого господа Бога или чародей, управляющий обстоятельствами. Или вы уже успели очаровать эту даму?
- Она моя соседка, Ваше величество, - уклончиво отвечал де Бланкфор. Время от времени я встречаю её в окрестностях замка. Нас объединяет общая любовь к прогулкам верхом.
- И ничего кроме этого?
Граф Оливье на миг замялся.
- Может быть, невинная взаимная симпатия, - скромно признал он. - С моей стороны это скорее сочувствие её печальной судьбе. Она действительно не заслуживает такой участи - всю жизнь остаться невольницей этого бродяги.
Слишком поздно он понял, что перегнул палку; Генрих перестал улыбаться и, обращаясь к мсье де Бетюну, сказал:
- Мне кажется, что этот бродяга неплохо нам послужил, не правда ли, Росни? Я хочу вознаградить его за это, а заодно поблагодарить лично. Потому задержимся в Бордо и пригласим туда капитана Мартена вместе с сеньоритой. Надеюсь, что и вы, граф Оливье, не лишите нас своего общества.
Бланкфор покраснел и молча склонился в поклоне.
Их королевское величество Генрих IY, одетый в белый шелковый камзол, перепоясанный голубым шарфом, с короткой пурпурной пелериной, наброшенной на плечи, сел в резное кресло на застланном ковром помосте, наскоро пристроенном к набережной в Блае. Одновременно раздался гром орудийного салюта с шестнадцати кораблей, стоявших на якорях выше порта, после чего "Виктуар", а за ним и все прочие, выстроенные в колонну, подняли якоря и поплыли по ветру вниз по Гаронне, чтобы продефилировать перед королем.
Генрих небрежно их разглядывал, занятый разговором с адмиралом де Клиссоном, которому в тот день перед полуднем вручил знак ордена Святого духа.
Ветер трепал флаги и сигнальные флажки, поднятые на мачтах, команды, выстроенные на палубах, кричали "Vive le roi!"*, стаи чаек кружили над рекой, с кутеров и рыбацких лодок неслись крики и свист, а сзади, за помостом, шумела толпа, состоявшая едва ли не из всех жителей Блая и окрестных деревень.
_______________________________________
* Да здравствует король! (франц.)
Сразу за креслом короля стояли Арманьяк, мсье де Бетюн, Агриппа д'Обиньи и седой командор де Турвиль, потихоньку обмениваясь мнениями и слушая пояснения, которые давал последний, по части роли, сыгранной отдельными кораблями в битве под Олероном.
Когда "Нормандия", замыкавшая процессию линейных кораблей, проплыла мимо помоста, адмирал де Клиссон поклонился и спросил, не желает ли Их королевское величество теперь спуститься в приготовленную галеру, чтобы насладиться "скромным завтраком" по пути в Бордо на волне прилива.
- Пока нет, - отказался король к его великому удивлению и замешательству. - Хочу увидеть ещё два корабля, о которых ты видимо забыл, мой дорогой Клиссон. Кажется, один из них уже приближается.
Мсье де Клиссон взглянул налево и почувствовал, как кровь ударила ему в лицо. Из-за островка на середину широко разлившейся в том месте Гаронны выплывала "Ля Бель".
- Кто посмел... - начал он, задыхаясь от сдерживаемого гнева.
- Я, - прервал его Генрих. - Твои корсары совсем неплохо показали себя в последнем деле, насколько мне известно. Не вижу причины, по которой ты мог бы их стыдиться. Это тот фрегат, который потопил "Аарона"?
Адмирал на мгновение онемел.
"- Кто ему донес?" - спрашивал он себя.
Его выпученные глаза забегали от лица к лицу и задержались на Турвиле.
"- Старый интриган! Ну, я с ним ещё посчитаюсь!"
- Вижу, Ваше королевское величество больше верит всяким сплетням и перевраным россказням, чем моим рапортам, - вздохнул он. - Этот корсар действительно стрелял по "Аарону", но...
- Достаточно, - оборвали его.
"Ля Бель" быстро приближалась. За несколько десятков ярдов до помоста отсалютовала, опустив до половины и вновь подняв паруса, после чего - уже ниже по течению - свернула влево, перебросила реи на противоположный галс и стала удаляться.
- Хорошая команда, - любезно похвалил король. - Удачный маневр.
Однако любезная похвала короля и всех прочих сменилась откровенным изумлением, когда из-за того же островка показался другой корсарский корабль.
Тот летел, как на крыльях, наклонив высокую пирамиду мачт и парусов, ослепительно белый, сверкающий медью и бронзой оковок, с золоченой фигурой под длинным бушпритом, на котором пенилась целая стая кливеров. На вершинах мачт вместо яблок серебрились резные орлы, под ними трепетали королевские хоругви с гербами Бурбонов, а на фоке развевался боевой вымпел корсара черный флаг с золотой куницей.
"Зефир" мчался прямо на конец мола, словно собираясь его таранить или прошить навылет. Уже видна была команда - несколько десятков матросов, выстроенных четкими рядами у каждой мачты. На них были темные камзолы с серебряными пуговицами и облегающие лосины с серебряными пряжками у колен, а на головах - плотно повязанные красные платки. За плечами рулевого стоял их капитан, одетый в короткую куртку из тончайшей замши с золотой шнуровкой, перепоясанную парчовым поясом, за которым торчали рукояти двух пистолетов. Его белые панталоны были заправлены в голенища испанских сапог красной кожи, а над головой развевались на шляпе перья, сколотые брильянтовым аграфом. Левая рука его опиралась на золоченый эфес шпаги, правой обнимал он стройную девичью талию своей возлюбленной.