Наркотический сон был тревожным. Странные, почти абстрактные образы, обрывки воспоминаний из прошлой жизни, смешанные с эпизодами из новой. Было хреново, но я не мог очнуться, как ни старался. Словно какая-то невидимая, но могущественная сила, держала меня в тюрьме собственного сознания.
Наконец к этим обрывкам и образам начали примешиваться голоса. Вполне реальные. Мне даже показалось, что один из них я знал.
— Вы поступили опрометчиво и своими действиями поставили под угрозу нашу деятельность, — журил кого-то незнакомый низкий мужской голос. — Предыдущий объект поступил к нам всего два месяца назад. Нужно действовать осторожнее, дабы избежать лишних подозрений. Среди надзирателей верхних групп и так циркулируют слухи и догадки. Ваши действия могут усугубить ситуацию.
— Но этот объект отмечен печатью Тьмы, — возразила женщина мелодичным, хорошо поставленным и слегка стервозным голосом. Я его узнал. Точно ведь знал… — Я же действовала согласно вашим требованиям. Вы велели обращать особое внимание на объекты, которые имеют связь с Тьмой, и немедленно доставлять их сюда. А этот объект… Я бы не стала вас беспокоить ради рядового случая.
Мужчина долго не отвечал, словно взвешивал слова или о чем-то размышлял.
— Разумеется. Однако проблема в том, что этот объект — Оболенский. Слишком ненадежный юноша. И неудобный. Он известен всему Петербургу, а его род рано или поздно начнет задавать Академии неприятные вопросы.
— Но я вижу в этом возможность, господин! — с жаром ответила женщина. — Если нам удастся воздействовать на него, это даст нам преимущества в будущем! Только подумайте, сколько…
— Тише, Драгана, — осадил ее мужчина.
— Господин, послушайте, — она перешла на шепот. — Это действительно наш шанс! Да, придется много над ним работать, но Оболенский будет полезен. Он из влиятельного рода и сможет выполнять задачи в высших кругах. Кроме того, в его роду встречаются носители связи с Тьмой. Сестра покойного князя занимает видное место в Ордене. И то, что у объекта проявилась печать, может нести большой потенциал…
Мужчина устало вздохнул.
— И риски, Драгана. Чем влиятельнее род, тем больше проблем он может нам создать. Очень скоро Оболенские начнут интересоваться, почему не могут встретиться со своим родичем.
— Они знают правила Академии. Они передали отпрыска под нашу ответственность и согласились с установленными порядками. Четвертой группе запрещены связи с внешним миром, пока идет активный процесс перевоспитания…
— На какое-то время это усыпит их бдительность, но что дальше?
— Дальше… — Драгана задумалась. — Сперва нужно проверить его потенциал, и это я беру под свою личную ответственность. Если юноша имеет крепкую связь с Тьмой и проявит силу, нужно как можно скорее взять его под контроль. Потому что иначе его родственница из Ордена тоже попытается воспользоваться его даром. Нам нужно успеть первыми. Нельзя упускать такой шанс!
— Именно это мне и не нравится, Драгана, — ответил мужчина. — До недавнего момента наша миссия была в относительной безопасности, поскольку мы тщательно отбирали объекты для работы. Сироты, неудобные опекунам, лишние рты в обедневших родах, безнадежные… Те, чье отсутствие мало кого побеспокоит. Те, на кого не обратит внимания Орден. Но сейчас вы предлагаете взять в оборот человека, которого точно станут искать. И хотя возможности соблазнительны, я должен как следует все взвесить…
— Прошу, дайте мне шанс его испытать! — взмолилась Драгана. — Быть может, печать еще и пропадет. Может юноша просто был отмечен каким-нибудь ритуалом или темным заклятьем. И если Тьма в нем не заинтересована, то быстро отпустит, а клеймо исчезнет. В таком случае мы просто… Сделаем его неопасным.
Чего?!
Я с трудом приоткрыл один глаз — дурь, которой меня накачали, все еще действовала, и каждое движение давалось с трудом. По всему телу разлилась нега. Хотелось просто расслабиться и лежать с закрытыми глазами…
Ну уж хрен. Соберись, Хруст! Сперва нужно понять, где я оказался. И если этот странный разговор мне сейчас не померещился, то, кажется, в обозримом будущем меня ждали серьезные проблемы.
Я лежал на кровати — привязанный крепкими ремнями по рукам и ногам. Миленько. В самой палате, больше похожей на одиночную камеру, было темно — свет лился из-за стеклянной стены, отделявшей мою каморку от другого вытянутого помещения.
А подвал, как выяснилось, был большим. Похожий одновременно и на тюрьму, и на лабораторию. Разделенный вполне современными стеклянными перегородками на отсеки, он был наполнен странным оборудованием. Здесь были и старинные сундуки с какими-то темными склянками, и новейшие микроскопы, какие-то камеры с непонятными мне механизмами…
Если это пыточная, то меня точно ждет ад.
Двое разговаривали как раз недалеко от моей камеры. Я узнал стервозную красотку с замашками садистки — значит, ее звали Драганой. Странное имя. Балканское? А вот ее собеседник удивил меня еще больше.
Мундир нельзя было определить, поскольку сверху он накинул белый халат. Средних лет, но уже с сединой на темных волосах. Очень высокий, под два метра, широк в плечах. Лицо благообразное, смугловатое, с темными глазами, блестевшими под стеклами изящных очков в золотой оправе. Когда он скрестил руки на груди, я заметил на его мизинце печатку помимо обручального на безымянном пальце. Похоже, аристократ — многие мужчины носили перстни с гербом своего рода на мизинце левой руки. Западная традиция, наверняка перекочевавшая в Россию вместе с какой-нибудь модой.
Мужчина словно почувствовал мой взгляд и уставился на меня.
— Кажется, господин Оболенский очнулся, — тихо сказал он.
Собиравшаяся что-то сказать красотка Драгана тут же сменила тему.
— Желаете с ним переговорить, господин?
— Почему нет, — пожал плечами он. — Правда, вы всадили в него столько транквилизатора, что я удивлен, что он очнулся сегодня. Впрочем, Оболеснкие всегда славились выносливостью. Учтите это в дальнейшем подборе дозировки препаратов.
— Конечно, господин.
Он направился ко мне, сверкая дружелюбной белозубой улыбкой. Приблизившись к разделявшему нас стеклу, он нажал что-то на стене, и прозрачная дверь с тихим шумом отъехала в сторону.
— Здравствуйте, Владимир Андреевич, — кивнул он. — Как вы себя чувствуете?
— Точно не как на курорте, — огрызнулся я, с трудом выговаривая слова. Язык едва слушался.
Интересно, когда меня отпустит эта дурь, хватит ли сил разорвать эти ремни? И насколько ударопрочным было стекло?
Незнакомец усмехнулся.
— Что ж, должен признать, вы в наши планы не входили. Однако вы оказались не в то время не в том месте, и это мы проигнорировать не можем. Кроме того, вы нам подходите по ряду факторов.
Я с усилием приподнял голову.
— Для чего подхожу? И что это вообще за место? Где Катерина?
— Удивлен, что вас так беспокоит судьба этой девушки, Владимир Андреевич, — улыбнулся мужчина. — Вы не производите впечатление человека, которому есть дело до остальных. Но, раз уж вы интересуетесь, то Катерина тоже здесь. Отсыпается после очередного сеанса.
Опять эти намеки на сволочную натуру бывшего хозяина этой тушки. Видать, меня здесь никогда не перестанут этим попрекать. Я поерзал на кровати, пытаясь понять, насколько крепко меня привязали — да уж, работал профессионал. Ладно, тогда пока что просто поговорим. Все равно транквилизатор превратил меня в желе.
— Вы, вижу, великолепно обо мне информированы, — я растянул потрескавшиеся от обезвоживания губы в подобие улыбки. — А вот я вас вижу впервые. И раз уж у нас завязалась светская беседа, мне будет приятно знать, с кем я разговариваю.
— Боюсь, мое имя вам ни о чем не скажет, Владимир Андреевич. Мы с вами никогда не встречались и не должны были встретиться. Однако вы можете называть меня Лазарем.
— Вас что, тоже воскресили на четвертый день после смерти?
— Вы читали Евангелие от Иоанна? — удивился Лазарь.
О, ты удивишься, сколько разных книг мне довелось перечитать. Отцовская библиотека отличалась разнообразием…
— Я умею удивлять, — осклабился я.
— Что ж, в четвертую группу редко попадают воспитанники, читавшие что-либо, кроме азбуки, — глаза мужчины блеснули интересом. — Вижу, вы и правда полны сюрпризов, Владимир Андреевич. Тем приятнее будет обсудить ваши перспективы.
Я поискал глазами Драгану. Красотка прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Всем своим видом она показывала расслабленность, но я нутром чувствовал, что на самом деле надзирательница была собрана и готова в любой момент броситься на защиту своего «господина».
— Знаете, клевета и наветы — не самое приятное начало для знакомства, — сказал я, покосившись на стерву. — Эта барышня меня оболгала, чтобы засунуть сюда.
Лазарь пожал плечами.
— Боюсь, вы ее вынудили, Владимир Андреевич. Зачем вы пошли гулять по палатам? Почему нарушили запрет? Неужели вам не сиделось в своей уютной кроватке. Следуй вы правилам, сейчас так бы и пили витаминки в Лазарете, отлынивая от работы. Но вы сами решили найти Катерину.
Я ухмыльнулся.
— Значит, вы так свидетелей убираете? Засовываете сюда?
— Не всех. Здесь содержатся лишь те, кто нам интересен.
Видимо, четвертая группа тоже делилась на две половины. Первая — те, кто действительно что-то злостно нарушил, но не был интересен Лазарю и его миньонам. Там, вероятно, с ними действительно работали в направлении перевоспитания. Наверняка же этим товарищам нужна была какая-то ширма для прикрытия своей истинной деятельности.
А вот вторая… Драгана сделала особый акцент на моей связи с Тьмой. Катерина хоть и была помешанной, но могла прорицать. Значит, сюда отбирали тех, кто обладал какими-то полезными способностями? При этом еще и фильтровали воспитанников — Лазарь же упоминал, что они брали тех, кого будут не так активно искать…
— И чем же я могу быть вам полезен, дражайший Лазарь?
— Пока не могу сказать. Все будет зависеть от того, проявите ли вы способность к управлению Тьмой.
— Допустим, проявлю? Что дальше?
— Вас обучат владеть своими способностями на приличном уровне, а затем вы выполните для нас ряд поручений.
— Для «вас» — это для кого?
— Не все сразу, Владимир Андреевич, — снисходительно улыбнулся Лазарь. — Мы с вами еще не договорились. Я не готов откровенничать бесплатно.
Я окинул многозначительным взглядом свои путы.
— По-вашему, у меня есть выбор? — отшутился я. — Кажется, я не в том положении, чтобы отказываться от какой-либо договоренности.
— Выбор, Владимир Андреевич, есть всегда, — философски заметил Лазарь. — Другой вопрос, что часто приходится выбирать между условно приемлемым вариантом и совершенно неприемлемыми. У вас есть три варианта, правда. Первый вам, быть может, еще понравится. Второй — сомневаюсь. А третий, уверен, не придется вам по душе.
— Так не томите же, — подначивал я своего тюремщика. — Но прежде, прошу, дайте мне пару глотков воды. Не знаю, что вы мне вкололи, но в горле пересохло так, что я едва могу говорить.
Лазарь взглянул на Драгану, кивнул ей, и надзирательница с явной неохотой куда-то вышла. Не прошло и десяти секунд, как она вернулась с одноразовым пластиковым стаканчиком с водой. Довольно странно для такого места — я ожидал хотя бы металлическую посуду. С другой стороны, если здесь держали психов и прочих условно опасных элементов, то ожидаемо перестраховывались. Пластиковым стаканчиком не убьешь. Наверное.
Драгана молча поднесла к моим губам воду, и я сделал несколько глотков.
— Благодарю, — кивнул я Лазарю. — Давайте начнем с самого скверного, по вашему мнению, варианта.
— Вы выйдете отсюда вперед ногами, — просто сказал мужчина. — Признаюсь, вариант крайне нежелательный ни для вас, ни для меня, однако именно для вас он будет фатальным. Утешает лишь то, что мы оба не хотим до этого доводить. Ведь так, Владимир Андреевич?
Ну я уж точно не для этого «воскресал» в чужой тушке. Нет уж, мне стало интересно пожить — хотя бы для того, чтобы выяснить, как я могу помочь оставшейся в старом мире матери. Может Витек и ребята и взяли над ней шефство, но вряд ли смогут сделать то, чего хотел для нее я. Теперь у нее никого не осталось. А я хочу, чтобы она прожила остаток жизни в тепле, спокойствии и безопасности.
— Да, — кивнул я. — Поэтому с удовольствием рассмотрю иные варианты.
Лазарь снова улыбнулся и подошел ко мне еще ближе.
— Если вы не согласитесь сотрудничать, мы сможем вас отпустить. Но для этого придется провести ряд мероприятий, чтобы вы стали для нас неопасны.
— Боюсь спросить.
— Меры неприятные, скрывать не буду. Нам придется применить метод стирания памяти. К сожалению, у него масса негативных побочных эффектов. Полная потеря памяти, стирание личности, органические повреждения головного мозга, влияющие на работу всей центральной нервной системы… Вы не умрете, смею вас успокоить. Однако и на жизнь, о которой вы мечтали, это похоже не будет.
— Превратите меня в овоща?
— Какая грубая формулировка, Владимир Андреевич! — театрально возмутился Лазарь. — Впрочем, пользы от вас будет еще меньше, чем от пучка укропа. В наихудшем случае ваш мозг просто будет поддерживать жизнь в уже бесполезном теле. Ни способности мыслить, ни возможности говорить или двигаться… А с учетом того, что вы совсем недавно получили серьезную травму головы, то такой исход более чем возможен.
Пугал, сволочь такая. Но бил он метко и по больному. Кто в здравом уме согласится на то, чтобы до конца своих дней ссаться и сраться под себя, пускать слюни и мычать? Особенно совсем молодой и полный сил юноша, перед которым еще несколько дней назад простирался весь мир. А я сам слишком часто видел такую беспомощность. Нет, лучше просто убейте.
— И мы плавно переходим к третьему варианту, — ответил я. — Если я соглашаюсь на сотрудничество с вами, что нужно делать и что меня ждет?
Лазарь пробежался длинными тонкими пальцами по изголовью моей кровати.
— Как я уже сказал, вы пройдете необходимую подготовку — в том числе и ментальную, а затем выйдете отсюда, чтобы выполнять для нас необходимые поручения. Ваше пребывание в Академии закончится, но у вас начнется новая жизнь.
— Какого рода поручения?
— Этого я пока не могу сказать точно. Потребности бывают разные. Возможно, иногда даже придется кого-нибудь убивать… А может вы будете полезны в качестве информатора или сможете развить успешный бизнес и обрасти нужными нам связями.
Я тряхнул головой, пытаясь переварить услышанное. Чертов транквилизатор замедлял мозг в несколько раз. Что это за люди такие? И чего они хотят? Не от меня — вообще. И почему ко мне возник такой интерес именно после того, как на мне обнаружили печать Тьмы?
— А чем вам Орден не угодил? — я решил сыграть в дурачка. — Насколько я понял, его члены могут оказывать необходимые услуги. Да, все под запись, но…
— Орден много кому и много чем не угодил, — отрезал Лазарь, давая понять, что эту тему со мной обсуждать не намерен.
— А зачем вам все это? Зачем вы делаете из людей вроде меня солдат?
— Солдаты… Интересная формулировка. Но мы предпочитаем именовать вас эмиссарами.
— Эмиссары — это посланники. Посланники чего?
— Нашей воли. Мы существуем вне государств, сословий и религий. Но наша задача — следить за соблюдением нужного порядка. Иногда для этого требуются люди вроде вас.
— Вы что, масоны?
Здесь уже рассмеялся сам Лазарь.
— Не совсем. Увы, большего в данный момент я вам рассказать не могу. Но обещаю одно — если мы устроим друг друга, вас ждет крайне интересная жизнь.
Ага. И недолгая, судя по всему.
Впрочем, другие варианты мне и правда нравились еще меньше. Хочешь жить — умей вертеться. Раз я им нужен, стоит попытаться обратить это себе на пользу.
Может лекарь заметил записку. Может передал ее Софии. Может она смогла каким-то образом связаться с Друзиллой. Может я остался не один лицом к лицу с этими странными, но явно могущественными людьми. Но это покажет время. Значит, нужно его тянуть.
— Тогда я согласен, — кивнул я. — Нужна моя кровь, чтобы подписать договор?
Лазарь вздохнул.
— Все шутите, Владимир Андреевич. Что ж, ваше первичное согласие я получил. Однако имейте в виду, что этот вариант будет вам доступен лишь в том случае, если вы проявите потенциал. Нам нужно убедиться, что Тьма действительно вас выбрала, что у вас есть с ней крепкая связь.
— А если этого не будет?
— Первый или второй вариант. Отсюда иначе не выходят. Безопасность миссии, понимаете…
— Выходит, у меня и правда только один выбор, — улыбнулся я. — А не боитесь, что я сейчас соглашусь, а потом решу поступить по-своему? Выйду с острова, окажусь в безопасном месте, а потом сдам вас с потрохами тому же Ордену. Там-то точно заинтересуются вашей инициативой.
Драгана рассмеялась. Реакция Лазаря была более сдержанной.
— Боюсь, Владимир Андреевич, такому сценарию не суждено осуществиться. Мы никогда не оставляем своих эмиссаров без контроля, — он повернулся к красотке-садистке. — Приступайте к испытаниям, Драгана.