Оставив Матвея в вестибюле, Люся куда-то убежала и вскоре подъехала на такси. Она помогла Матвею сесть в машину и сказала шоферу:
- В госпиталь, пожалуйста.
- Что вы! - запротестовал Матвей. - Из-за такого пустяка в госпиталь. Я сам перевяжу, надо только купить в аптеке бинт.
Но машина уже мчалась по заснеженной улице к госпиталю.
Дежурный врач, осмотрев бедро, заметил:
- Надо было еще дня три-четыре полежать. Рано вы встали.
Люся ждала в такси.
- Ну что? - спросила она.
- Я же говорил, что пустяки.
- Я знаю, что это не смертельно. Но если уж вы "растянули" ногу, так будьте добры выполнять предписания врачей. Садитесь, я отвезу вас в гавань.
Почти всю дорогу они молчали. Люся забилась в угол машины. Матвей тоже сидел неподвижно и смотрел в ветровое стекло на мелькавшие огоньки домов, на смутные фигурки редких прохожих. Наконец Матвей сказал:
- Нехорошо получилось. Из-за меня вы не послушали концерт.
- Не велика беда.
- Теперь когда еще приедут из Большого театра?
- Перестаньте!
Матвей взял ее руку, поцеловал пахнувшую духами ладонь и потерся о нее щекой.
- Не надо, - Люся осторожно высвободила руку. Они уже подъезжали к гавани.
10
Погода была не по-осеннему тихой, ярко светило солнце. То и дело снизу доносилось:
- Товарищ вахтенный офицер, разрешите подняться наверх?
На мостике и так уже было тесно, но Вадим Сенцов, стоявший вахтенным офицером, разрешал подниматься наверх. Лодка долго будет в подводном положении, пусть матросы подышат свежим воздухом. На полигоне находится сейчас заводская лодка, оборудованная новейшей гидроакустической аппаратурой, и двадцать шестая будет работать с этой лодкой.
До полигона оставалось около четырех миль, когда радиометрист доложил:
- Малая цель, правый борт, сто двадцать!
Все находившиеся на мостике смотрели в этом направлении, но никто ничего не видел. Вадим поднес к глазам бинокль и тотчас воскликнул:
- Перископ!
Дубровский взял бинокль, несколько минут смотрел, но перископа не увидел.
- Ничего там нет, да и не может быть. В море сейчас вместе с заводской три лодки. И все они в полигоне.
- Может, из базы еще какая-нибудь вышла?
- Дали бы оповещение.
В это время акустик доложил:
- Слышу шум винтов, правый борт, сто двадцать пять. Сомнений не оставалось, это была лодка. Но чья? Почему о ней не дали оповещения?
- Боевая тревога! Право на борт! Акустику удерживать цель!
С мостика всех точно ветром сдуло. Остались только Дубровский, Сенцов и рулевой.
- В радиорубке! Дать оповещение по флоту!
У комбрига шло совещание, когда оперативный дежурный доложил об обнаружении подводной лодки.
- Что за черт! Все наши в полигоне. Дубровский не путает?
- Никак нет, он продолжает удерживать контакт с обнаруженной лодкой.
- Поднимите все лодки в полигоне!
Совещание прервали. Уваров перешел в комнату оперативного дежурного, склонился над большим планшетом с черными макетиками всех кораблей и судов, находящихся в море.
Лодки, работавшие в полигоне, всплыли. Все они были на своих местах. Двадцать шестая продолжала удерживать контакт с неизвестной подводной лодкой. Из базы вышла поисково-ударная группа малых противолодочных кораблей. К месту обнаружения лодки шел тральщик. На ближайшем аэродроме готовился к вылету вертолет противолодочной обороны.
Первым подошел тральщик, на борту которого находился командир бригады траления капитан первого ранга Самохин. Акустик установил контакт с лодкой. Командир тральщика капитан-лейтенант Баскаков приказал:
- Акустики, удерживать контакт!
- Что вы намерены делать? - спросил Самохин.
- Как что? - удивился Баскаков. - Принудить лодку к всплытию. В наших территориальных водах любая чужая лодка может находиться только в наводном положении.
Самохин досадливо поморщился:
- А вы уверены, что это не наша?
- Не было оповещения.
- Может, и было, а ваши радисты не приняли.
- Вот этого никак не могло случиться, товарищ капитан первого ранга. Радисты у меня хорошие.