- Пожалуй, да.
- Слушайте, оставьте этот тон или я уйду!
- Ладно. Садитесь. Смотрите на звезды. Внимательнее. А теперь закройте глаза. Кружится?
- Да.
- Вот видите, как легко вскружить голову женщине, - назидательно сказал Матвей.
- Вероятно, это давно испытанный способ?
- Да, я иногда упражняюсь в этом.
- Например, сегодня. Морская романтика! Это верный козырь, - насмешливо сказала Люся.
- А вот подслушивать чужие разговоры нехорошо, - по-прежнему назидательно заметил Матвей.
- И много у вас на боевом счету?
- Это военная тайна.
- Отчего же вы тут в горьком одиночестве?
- Видите ли, несмотря на известный боевой опыт, ни одна не догадалась вскружить мне голову.
- Может быть, попробовать?
- Вам, пожалуй, это удастся.
- Матвей, вы становитесь банальным! Льстить - удел слабых. Вам это не к лицу.
- Зато вам очень идет этот нравоучительный тон. Я чувствую себя точно провинившийся школьник перед строгим учителем.
- А знаете, мне все говорят, что я была бы хорошей учительницей, серьезно сказала Люся. Этот переход с шутливого тона на серьезный получился у нее как-то легко и естественно. - Иногда я сама начинаю верить в свои педагогические способности и тогда сомневаюсь: не ошиблась ли, что пошла в кораблестроительный? Вот, скажем, Юзек. Техника - его призвание. Он все время что-то ищет, изобретает, для него каждая формула - это не просто знаки и цифры, а что-то материальное, ощутимое. А для меня это просто формула, которую надо вызубрить, запомнить - и ничего больше. Почему так?
- Просто у вас нет практики. Вот вы говорили с этим рыжим об усталости металла. Вам металл, наверное, представляется пока лишь в виде сковородки или автобуса, а в работе вы его не видите. Его надо почувствовать.
- Ну насчет сковородки вы, пожалуй, преувеличиваете. Не забывайте, что я сварщица, каждый день имею дело именно с металлом.
- Все равно вы обязаны думать и о сковородках.
- Удел женщины? - Люся усмехнулась и потрепала его волосы.
- Разумеется, - засмеялся Матвей. И уже серьезно предложил: Давайте-ка удерем отсюда?
Люся вздохнула:
- Я не могу, надо помочь Симе. Мы и так засиделись. - Она встала.
- А я, пожалуй, поброжу по городу. Честно говоря, соскучился по нашей грешной земле. Или вас подождать?
- Это долго. Меня проводит Юзек.
- Я его все-таки когда-нибудь побью.
- Ладно. Только не по голове. Это очень больно, да и голова его деталь весьма полезная.
Она ушла. Матвей слышал, как стучат на лестнице каблучки. Вот в пролете мелькнул ее силуэт, потом хлопнула дверь. Матвей долго стоял, прислушиваясь к тому, как гаснет в пролетах лестницы звук. Ему хотелось окликнуть Люсю, вернуть ее и он, наверное, окликнул бы ее, но дверь уже захлопнулась. К тому же он понимал, что Люся права - надо помочь Симе. "Но почему ее должен провожать этот Юзек? Почему она не захотела, чтобы я ее подождал?" В нем шевельнулось ревнивое чувство.
Опять хлопнула дверь, кто-то стал спускаться по лестнице. Матвею не хотелось, чтобы его увидели, и он поспешно вышел на набережную.
Ночь была тихая, только здесь ощущался легкий ветерок. Матвей, облокотившись на каменный парапет, смотрел на рассыпанные в тихой воде канала крапинки звезд. Затем поднял камень и бросил в воду. Камень звонко рассек тишину, звезды испуганно шарахнулись в разные стороны, и вода недовольно поморщилась. Матвей зашагал к гавани.
Он шел и слушал ночные звуки. Вот где-то на соседней улице прошелестела шинами машина. В чьей-то квартире бьют часы, удары падают в тишину, точно капли дождя в пустую бочку. В доме напротив плачет ребенок. Маленький черный буксир тянет по заливу две баржи. Ему, должно быть, очень тяжело, он сердито пыхтит.
Семен с Вадимом играли в шахматы. Андрей еще не вернулся. В каюте было накурено. Матвей распахнул окно и подошел к столу. Семен, выиграв пешку, произнес свою обычную фразу:
- Пешки - не орешки.
Это все, что он знал из теории шахмат. Тем не менее играл он хорошо и сейчас имел явное позиционное и материальное преимущество. Матвей с веселой укоризной сказал:
- Эх вы, стратеги! Это же варварство - сидеть в такую погоду за шахматами и протирать казенные штаны!
Семен поднял голову, с подчеркнутой внимательностью осмотрел Матвея с головы до ног, выразительно покрутил в воздухе пальцем и коротко резюмировал:
- А ведь штурман-то, кажись, вышел из меридиана.
- Ничего не поделаешь - весна! - подхватил Вадим. - А кто бы мог подумать? Матвей Стрешнев, гранитный человек - и вдруг эта сияющая физиономия!
- Факт, как говорится, на лице!
Матвей разделся и лег. Закончив партию, Семен и Вадим тоже легли и вскоре дружно захрапели. А Матвей все не мог уснуть. Он несколько раз приподнимался и кулаком взбивал подушку, впервые обнаружив, что набита она далеко не лебяжьим пухом.
Он спал всего часа три, но встал бодрым и веселым, погладил брюки, почистил тужурку и сел подшивать к кителю подворотничок. Все утро он чему-то улыбался, насвистывал любимые мелодии. Это надоело Семену.
- Что это ты рассвистелся? - спросил он.
- Так сказать, музыкальное сопровождение. Ускоряет и воодушевляет. Рекомендуется всем поэтам и домохозяйкам. Между прочим, будь я девушкой, я вышел бы замуж только за военного моряка.
- Почему "только"?
- Моряк умеет мыть полы, стирать, шить, гладить, штопать, а самое главное - умеет подчиняться.
В каюту вбежал Вадим.
- Братцы, поздравляю! - крикнул он радостно. - Мы идем в Ленинград. Будем участвовать в морском параде в честь Дня Флота.