- Так, недоразумение произошло.
В Доме офицеров шел французский фильм "Мансарда". Фильм не был дублирован. Матвей машинально пробегал глазами титры, но в содержание фильма не мог вникнуть. Правильно ли он поступил, посоветовав Бодрову идти в санчасть? Если Бодров принесет справку, не расценит ли это Дубровский как подрыв его авторитета? "Ну и черт с ним, пусть! Нельзя же матроса лишать права доказывать свою невиновность!"
Когда они вышли из Дома офицеров и Люся спросила, понравился ли фильм, Матвей признался:
- Не знаю. Я не понял, в чем там дело.
- Вас расстроил тот случай с матросом?
- Да. Он мой подчиненный. Боюсь, как бы чего не натворил, парень он горячий.
Проводив Люсю до дому, Матвей заторопился в гавань.
- Бодров пришел? - спросил он у дежурного, когда вошел в казарму.
- Принесли. В дым пьяный.
Матвей подошел к каюте командира в тот момент, когда оттуда выходил Бодров.
- Ну что? - спросил Матвей.
- Спишут, наверное, на берег. Наглупил я, товарищ лейтенант. А жалко! Последний год остался, неохота на берегу его дослуживать.
Постучавшись, Матвей вошел в каюту. За столом командира сидел начальник политотдела Елисеев. Сам командир и новый замполит капитан-лейтенант Волгин расположились на стоявшей у стены койке. У противоположной стены сидел Дубровский.
- Вы видели вчера Бодрова? - спросил Елисеев.
- Так точно. Я видел его после того, как он ушел из Дома офицеров.
- Да, Бодров говорил нам об этом.
- В то время он был абсолютно трезв. Мы с ним разговаривали, он даже дохнул на меня, водкой от него не пахло.
- О чем же вы говорили с Бодровым?
Матвей передал разговор и добавил:
- Конечно, Бодров сделал глупость. Он сам это сознает. Но я должен признать, что и я тут виноват. Мне надо было пойти вместе с ним.
- У вас все? - спросил Елисеев, когда Матвей замолчал.
- Нет. - Матвей посмотрел на Дубровского. - Я считаю, что старший помощник оскорбил матроса.
- Разрешите мне сказать? - поднялся Дубровский.
- Говорите, - разрешил Елисеев.
- Странно получается. - Дубровский усмехнулся. - Выходит, что все виноваты, кроме Бодрова. А он между тем все же напился. Так ведь, товарищ лейтенант?
- Так. Но он не напился бы, если б вы его не оскорбили и не выгнали из Дома офицеров.
- Вы в этом уверены?
- Уверен. Он был с девушкой... И вообще, Бодров не пьет.
- Так. Значит, вы его защищаете, - спокойно констатировал Дубровский и, повернувшись к начальнику политотдела, веско произнес: - Я знаю, почему лейтенант Стрешнев защищает пьяницу Бодрова. Потому что сам лейтенант любит выпить.
- Я? - удивился Матвей.
- Да, вы. Я не люблю голословных утверждений и поэтому приведу факты. Помните, товарищ лейтенант, еще в поезде, когда вы только ехали служить сюда, вы устроили коллективную пьянку. Было это?
- Мы действительно там немного выпили, - признался Матвей. - Но разве это...
- Нет, вы уж выслушайте! - оборвал его Дубровский. - Вы можете расценивать этот факт по-своему, но это было не что иное, как коллективная пьянка. Если вам одного факта недостаточно, я приведу другой, более свежий. После случая с Афониным, когда лодка была в море, а вы остались здесь, на берегу, вы в сильном опьянении пришли на концерт артистов Большого театра и во время концерта вас вывели из зала в невменяемом состоянии.
- Неправда это! - Матвей резко вскочил со стула и в упор посмотрел Дубровскому в глаза.
- Если вы отрицаете этот факт, я могу напомнить, когда это было... Дубровский достал записную книжку, полистал ее и торжествующе произнес: Это было девятнадцатого числа. Есть и свидетели: вас видела моя жена.
- Я действительно тогда ушел с концерта. - Матвей старался говорить спокойно. - Но ушел я не потому, что был пьян, а потому, что разбередил ногу и у меня пошла из раны кровь. Вероятно, ваша жена не разобралась.
- Нет, она хорошо вас видела. Она даже сделала вам замечание, но вы грубо обругали ее.
- Ложь! Я не имею чести знать вашу жену. Она или ошиблась, или лжет.
- Прошу заметить, - Дубровский повернулся к начальнику политотдела, Прошу отметить, что лейтенант Стрешнев и сейчас ведет себя недостойно. Он оскорбляет мою жену, а следовательно, и меня!
- Послушайте, вы! - Матвей больше уже не мог сдерживаться. - Вы клеветник. Все это - и книжечка и показания вашей жены - мерзость.
- Лейтенант Стрешнев! - резко оборвал Матвея начальник политотдела. - Я прошу вас немедленно выйти!
Матвей круто повернулся и вышел в коридор. Там его нагнал новый замполит лодки капитан-лейтенант Волгин. Он совсем недавно сменил Елисеева, пока еще ко всему приглядывался, и Матвей не ожидал, что замполит может заговорить так сердито:
- Мальчишка! Вы вели себя, как сопляк. Вы понимаете, что вы сделали?
- Не мог я иначе! Ведь все, что он говорил, - сплошная ложь.
- Знаю. А вы, вместо того, чтобы разоблачить эту ложь, все дело испортили. Вы понимаете, что теперь Дубровский будет козырять тем, что вы его оскорбили?
- Ну и пусть козыряет.
- Нет, вы еще не знаете таких людей, как Дубровский. А мне они хорошо известны. Хотя я у вас на лодке недавно, но на политработе не первый год. Дай бог, чтобы я ошибался, но мне кажется, что Дубровского-то я сумел раскусить. Он будет жаловаться, будет писать во все инстанции, доказывать, что у нас на лодке подрываются основы единоначалия при молчаливом попустительстве старших начальников. Он сумеет повернуть дело так, что случай с Бодровым отойдет на второй план. Дубровский станет играть роль потерпевшего, а не виновника. Ведь это уже не первый случай его столкновений с матросами, и всякий раз Дубровский умел доказать, что он поступал якобы в интересах поддержания дисциплины. Он и на этот раз будет стараться выйти сухим из воды. А вы ему помогаете в этом.
- Что же мне делать?
- Вы сейчас же извинитесь перед ним.