- В твои годы я мыслил широко и самостоятельно, был решителен и смел. Даже дерзок. У меня, брат, голова была забита идеями и реформами. И может быть, мне суждено было бы ходить в адмиралах, если бы я не слишком стремился к этому. Я был слишком тщеславен, и это во мне погубило личность. Кто это сказал, что каждый солдат должен носить в ранце маршальский жезл?
- Кажется, Наполеон.
- Это верно лишь тогда, когда солдат носит этот жезл, но не думает о нем. А я слишком стремился к чинам и славе. Ради этого молчал, когда надо было возражать, поддакивал, когда надо было протестовать, бороться. Я слишком боялся испортить отношения с начальством. А начальство не любит, когда ему возражают. Особенно начальство военное.
- Ну, положим, не все.
- А я и не говорю, что все. Всякие начальники бывают - и умные, и не очень, средние, что ли, ну и глупых еще немало. Умный начальник не должен любить людей слишком уж покладистых. А их любят больше, чем ершистых. У меня в бригаде есть один командир тральщика - Баскаков. Не любил я его. А вот теперь понимаю, что мне надо было на таких, как он, опираться. Это личность!
- Может, время сейчас другое? - спросил Матвей, пытаясь подсказать Самохину хоть какое-то оправдание. Ему было неловко присутствовать при этом самобичевании.
- Нет. Время здесь ни при чем. У меня был период культа своей личности. Вот, думал, добьюсь высокого положения, тогда и покажу свои способности. А когда добился, показывать было уже нечего. Их уже не было, способностей-то, сам убил их в себе. Я стал недолюбливать людей, которые со мной не соглашались. Даже тогда, когда чувствовал, что они в чем-то правы.
- Мне кажется, вы сгущаете краски.
- Нет, дорогой мой лейтенант...
- Стрешнев, - подсказал Матвей.
- Запомню. Теперь запомню. Вот даже такая привычка не запоминать фамилии младших по званию тоже результат этого. Если бы вы были адмиралом, уверяю вас, я сразу запомнил бы вашу фамилию.
- Что же вы думаете теперь делать?
- Придется начинать все сначала. Трудно, ох как трудно начинать все сначала, когда тебе сорок пять! Но надо начинать.
- Как? Ведь с флота вас уволили?
- Да, уволили. Это очень тяжело - прослужить более двадцати пяти лет и быть уволенным за неспособностью. Но не это главное. Главное - верить в себя. И тут уж не важно, где ты будешь. Может быть, даже лучше начинать все, именно все, сначала. У меня нет никакой специальности, кроме военной. Я знаю, что будет трудно. Но лучше начинать с самого трудного. Всегда. Это запомните. И вообще, запомните весь этот разговор, вам может пригодиться урок моего банкротства. Только не служебного, а духовного. Это важнее. Извините, что задержал вас.
- Спасибо вам. За доверие.
- Не стоит. Мне просто надо было сказать кому-то об этом.
- Ну тогда другое дело.
Дверь открыла Надежда Васильевна. На приветствие Матвея ответила довольно сухо. У нес было заплаканное лицо. "Не хочет, чтобы Люся приехала ко мне!" - решил Матвей.
- Люся у себя в комнате, - сказала Надежда Васильевна и ушла на кухню.
В комнате Люси царил беспорядок: кровать не убрана, на столе и стульях разбросаны книги, платья, валялись туфли, какие-то мелкие вещи. Матвей заметил, что со стен исчезли несколько эстампов и портрет отца Люси. Сама она, склонившись над чемоданом и нажимая коленкой крышку, пыталась закрыть замок. Люся обрадовалась Матвею:
- А, это ты? Очень кстати. Помоги-ка закрыть чемодан.
- Что все это значит?
- Я еду с тобой.
Матвей растерянно смотрел на нее.
- Похоже, что ты не рад.
- Что ты! - он подхватил ее, поднял и закружил по комнате. - Ты молодчина! Ты просто гений!
- Отпусти, голова кружится.
- Не пущу! Хочешь, я пойду на Север пешком и понесу тебя на руках?
- Хочу. Но мне будет обидно состариться у тебя на руках. Закрой-ка лучше чемодан.
Матвей нагнулся над чемоданом, нажал крышку и защелкнул замок. В чемодане хрустнуло.
- По-моему, я там что-то раздавил.
- Ладно, потом разберемся.
- Послушай, а как же Надежда Васильевна? Мне кажется, она недовольна.
- Она согласна. К нам она, видимо, не поедет. Не хочет нам мешать. И потом - бабушка.
- А разве они нам помешают? Если, конечно, у нас будет комната.
- Так мама считает. Я с ней согласна. Как думаешь, матрас брать или нет?
- Не знаю. Пожалуй, не надо. Там купим.
- В таком случае - берем.
- Первое семейное разногласие. Начало положено. Валяйте дальше, засмеялся Матвей.
- Но там мы ничего не купим. Может быть, там даже магазина нет.
- Резонно! Считаю конфликт исчерпанным.
Вошла Надежда Васильевна:
- Ужинать будете?
- Будем, - сказала Люся. - И даже выпьем чего-нибудь. Давай устроим сегодня свадьбу? Позовем гостей: Симу, Ариадну, Юзека. Кого еще, Матвей?
- Но ведь у меня ничего не приготовлено, доченька.
- И не надо, все будет экспромтом. Мы сейчас пойдем за Симой и по дороге чего-нибудь купим.
- Но вам надо еще собраться.
- По-моему, я уже все собрала.