Дмитрий Каралис
Автопортрет
извлечения из дневников
1981-1992 г.г.
"Автопортрет" Дмитрия Каралиса - правдивое свидетельство нашей эпохи. Основанный на дневниковых записях 1881 -1992 гг., он дает сочную и реальную картину недавнего прошлого.
Дмитрий Каралис - автор повести "Мы строим дом", романа "Игра по-крупному" и сборника "Ненайденный клад", вышедших в конце 80-х - начале 90-х годов.
Содержание
1981 год
1982 год
1983 год
1984 год
1985 год
1986 год
1987 год
1988 год
1989 год
1990 год
1991 год
1992 год
* * * * * *
Предуведомление читателю:
Не ждите от дневников или записей полной откровенности. Есть вещи, в которые автор не хотел бы посвящать читателей. Некоторые имена и фамилии изменены, некоторые оставлены в неприкосновенности. "Умный промолчит, дурак не догадается".
Жене Ольге, прошедшей
со мною этот путь, посвящаю
1981 год
Еще перед судом адвокат посоветовал мне перечитать "Воскресение" Толстого, чтобы не строить иллюзий. Я перечитал. "Суд - это машина", сказал адвокат.
Еще адвокат сказал, что не надо настаивать на отправке дела на доследование. Органы этого не любят. Лучше всего брать, что дают, и ждать скорой амнистии. В крайнем случае - уйти по половинке срока, за хорошее поведение.
Правильно говорил капитан Жеглов в кинофильме "Место встречи изменить нельзя": "Запомни, Шарапов - наказания без вины не бывает!"
Пока шло следствие, я из младших научных сотрудников стал старшим.
С этой должности я и приехал на "химию" в поселок Коммунар Гатчинского района 16 сентября 1981 года.
Органы, ведающие надзором за исполнением приговора, направили меня строить комбинат по переработке макулатуры в картон. В общем-то, гуманно. Час езды от Ленинграда.
При подъезде к поселку я увидел огромный транспарант: парень и девушка в рабочих спецовках мужественно стоят на ветру - "Комсомольская стройка". Я мысленно усмехнулся: попал на комсомольскую стройку. Только не по своей воле.
Женщина-капитан, инспектор по трудоустройству, долго листала мои документы, разглядывала на просвет трудовую книжку, затем позвонила в контору стройки и сообщила, что, кажется, нашла то, что они просили.
- Да нет-нет. Нормальный. Три года. Сами поговорите... Про столяра я тоже помню...
Она повесила трубку, выписала мне направление в СУ-262 плотником-бетонщиком и объяснила, как найти контору:
- Идите прямо на трубу, а там спросите Борща.
- Срок начинается прямо с обеда? - улыбнулся я. - А что на второе?
- Раскатили губу. Борщ - это фамилия. Ему диспетчер нужен. Понравитесь - возьмет.
Стометровая недостроенная труба была видна со всех точек поселка. Я вышел из прокуренного кабинета и взял курс на трубу. Универмаг - скверик асфальтовая дорожка вдоль речушки - склизкая глиняная тропка - заплывшая осенней грязью колея дороги. Грязные "татры" и "мазы", нагруженные песком и цементным раствором. Шел дождь. Труба приближалась крайне медленно. Коробки цехов, ангары, груды плит, россыпи труб, железо, доски... Стройка. И сколько мне работать на этой стройке - неизвестно...
Коричневый блокнот с олимпийскими кольцами на обложке. Его сделали к Олимпиаде, которая проводилась летом 1980 года в Москве. И в Ленинграде тоже проводилась. Мой первый блокнот, начатый на "химии". Я записывал в него далеко не все и почти всегда носил при себе. Или прятал, опасаясь вечерних обысков.
20 сентября 1981г.
Пос. Коммунар. Спецкоменнатура No2. Общежитие за высоким железным забором. Проходная с милицейской вахтой. Вход и выход по пропускам. Вечерняя проверка в 11 часов. На спортплощадке выстраиваются все отряды. Я - в четвертом. Начальник отряда - лейтенант Гуща. Пригласил на беседу. Полистал мое дело, подымил папироской.
Молодой парень с пшеничными усами и голубыми глазами. Крепко сбитый.
- Твердо решили стать на путь исправления?
- Твердо. (Мне подсказали, что распинаться, будто вину признаю, но по другой статье - бессмысленно. Могут записать в личном деле, что я озлоблен на суд и общество. А я не озлоблен.)
- Это хорошо. На работу устроились?
- СУ-262. Плотник-бетонщик третьего разряда. Вот справка.
- С распорядком знакомы?
- В общих чертах.