Зал таверны разделялся тонкой перегородкой на две половины. В одной обслуживали только капитанов, шкиперов и первых помощников, подавая им напитки в стеклянных бокалах и фужерах. Картер и Симпкинс исчезли в другой, где более дешевая выпивка - впрочем, скорее всего та же, но только по более низким ценам - подавалась в глиняных и оловянных кружках для всех остальных. Я вошел в первую половину и потребовал пива. Служанка принесла заказанное, и я стал неторопливо потягивать чуть горьковатую пенистую жидкость, удобно расположившись за столом на скамье, которая протянулась вдоль перегородки. Мне были отчетливо слышны голоса, доносившиеся с другой стороны, и я сразу распознал их.
- Мне не нужны неопытные новички, - услышал я голос Симпкинса. - Это должны быть настоящие просоленные морские волки!
- Морские волки! - громко захохотал Картер. - Да что ты можешь понимать в моряках, - ты, со своими лапами, измазанными в земле и навозе! Сказано тебе, что я и пальцем не шевельну, пока не получу полновесный аванс в золоте!
- Ты знаешь, на кого я работаю.
- Я знаю это только с твоих слов. А что, если он передумает и откажется? К тому же я впервые слышу, чтобы он занимался торговлей. Ведь судно, говоришь, торговое?
- Ничего я не говорю! Мне всего лишь нужны выносливые и надежные люди, знающие морское дело и способные постоять за себя!
- Хо-хо! Любопытно, какой товар он собирается перевозить в своих трюмах! Надежные люди, умеющие постоять за себя? И цена будет соответствующая?
- Я назвал тебе цену. Мне ничего не известно о его планах, кроме того, что он сказал и о чем ты уже знаешь.
- Сорок человек, чтобы вести судно и сражаться в случае нужды. И за сорок восемь часов? Непростой заказ! Придется выложить солидный аванс. А судно уже загружено?
- Говорю тебе, я ничего об этом не знаю! Сначала надо набрать людей. Берешься, или мне обратиться к другому?
- Полегче! Ты не из тех, кто обычно нанимает моряков. Если бы ты не пришел ко мне от Бланта-с-полубака, я бы с тобой и разговаривать не стал. Людей я могу тебе обеспечить. Но ты должен уплатить мне авансом по две гинеи за голову, прежде чем я приступлю к делу. И еще по три гинеи, когда я соберу их вместе.
До меня донеслось осторожное позвякивание отсчитываемых монет, и затем я услышал, как партнеры договорились о встрече в это же время на следующий день. Наконец Симпкинс предложил выпить на дорожку по самой последней, - а пили они, судя по всему, неразведенное виски, - послышался стук чокающихся кружек и стук захлопнувшейся двери.
Я отставил стакан и бросился к выходу, чтобы последовать за Симпкинсом, если это он вышел из кабака. Все мои подозрения выкристаллизовались в совершенно очевидную догадку. Хозяин постоялого двора, нанимающий сорок матросов, умеющих обращаться с оружием, и спокойно отсчитывающий вербовщику восемьдесят гиней!
Дверь перед моим носом неожиданно распахнулась, и на пороге появился Картер. Я торопливо протиснулся мимо него, но за это время Симпкинс уже успел раствориться в тумане. Я нерешительно огляделся по сторонам, однако трактирщик исчез, и пытаться преследовать его сейчас не имело никакого смысла. Кто-то опустил руку мне на плечо и заглянул в лицо. Это был Картер, который вышел следом за мной в дверь.
- Сдается мне, я узнал тебя, приятель, несмотря на твои пышные перышки! - сказал он. - Мистер Драный Кафтан стал сэром Бархатным Камзолом! Не поставишь ли стаканчик, раз уж тебе так пофартило?
Я вернулся вместе с ним в таверну. Потеряв след Симпкинса, я мог, пожалуй, кое-что разузнать у вербовщика. У меня не оставалось ни малейшего сомнения: Симпкинс каким-то образом пронюхал о наших планах, либо вступив в сговор с Фентоном, либо вскрыв конверт с запиской Пайка. Впрочем, едва ли это могло дать ему возможность проникнуть в тайну достаточно глубоко, чтобы он тут же бросился нанимать судовую команду. Действия трактирщика свидетельствовали о твердой уверенности. И тут меня словно осенило: Саймон!
Я заказал выпивку, и мы уселись за стол достаточно приветливо и дружелюбно.
- Я слышал, ты стал наставником и учителем молодого джентльмена, сказал Картер. - Выпьем за удачный поворот в твоей судьбе!
- Откуда тебе это известно? - поинтересовался я. Он с хитрым видом потер себе переносицу и ухмыльнулся.
- О, мне известно значительно больше! - понизив голос, проговорил он. - Послушай, мастер студент, мы всегда были друзьями. Ты не из тех, кто кичится своей ученостью и не желает водиться с простыми людьми. Ты не задираешь нос перед нами! Так вот, ходят слухи, будто твои благородные хозяева - люди богатые и собираются стать еще богаче?
Он искоса бросил на меня проницательный взгляд.
- Кажется, я догадываюсь, откуда у тебя такие сведения, - сказал я, пытаясь нащупать лазейку к источнику его информации.
Картер кивнул:
- Похоже, ты слышал, как я толковал тут с этой неотесанной деревенщиной. Я уже сказал, что мы с тобой всегда были друзьями. И если я сообщу тебе новость, заинтересующую тех, с кем ты теперь связан, то заплатят ли они мне за нее?
Я знал его как двуличного мошенника и обманщика. Было очевидно, что он не прочь добавить наши денежки к гинеям, полученным от Симпкинса - или от Саймона, - и обвести всех вокруг пальца. С другой стороны, если существует враждебный заговор, если Саймон пронюхал о наших поисках и намерен нас опередить или даже применить силу - дюжина возможных вариантов промелькнула у меня в мозгу, - то быть заранее предупрежденным в любом случае означало быть заранее вооруженным.
- Вполне возможно, - ответил я ему. - Однако кто знает, не устарела ли уже твоя новость?
- Вот как? Ты всегда был хитрым и рассудительным и о многом, конечно, уже догадался. Но я могу сообщить детали. Только не здесь. Перейдем в заднюю комнату и там потолкуем.
Он подозвал служанку, которая подняла откидную доску прилавка, и мы прошли в маленькую комнату, где стояли стол и несколько табуретов топорной работы. Служанка вошла вслед за нами, поставила на стол бутылку и пару стаканов и оставила нас одних. Картер подошел к окну и посмотрел сквозь грязные запыленные стекла на реку. Туман продолжал сгущаться, и он, чтобы лучше видеть, протер стекло рукавом.
- Чертова погодка, - проворчал Картер. - Скоро начнется прилив. Видишь вон тот барк (Барка - речное мелкосидящее судно без парусов, которое сплавляется вниз по течению или ходит под буксиром.), пришвартованный к ближнему причалу?
Я шагнул к окну, и он отступил в сторону, освобождая проход. В следующую секунду голова моя словно взорвалась от сильного удара по затылку. В ушах зазвенело, из глаз посыпались искры, и я, уже теряя сознание и ничего не видя перед собой, инстинктивно повернулся и сцепился с Картером в отчаянной борьбе. Мы оба грохнулись на стол, и в то же мгновение силы оставили меня.
Очнулся я в кромешном мраке, не понимая, где я и что со мной произошло. Я лежал, скрючившись в три погибели, касаясь коленями подбородка, упираясь головой в скользкие доски потолка, вдыхая тошнотворный запах плесени и прислушиваясь к доносящемуся откуда-то шуму текущей воды. Запястья и лодыжки мои были связаны. В конце концов я понял, где нахожусь: в желобе вербовщика, по которому он сплавляет свои беспомощные жертвы! Вскоре меня спустят вниз в поджидающую лодку, чтобы переправить на борт уходящего в море судна - или прямо в Темзу! Именно ее звуки я и слышал сейчас: глухой шум приливной волны, плескавшейся подо мной.
Таков оказался трагический финал моего великого дня. Как последний дурак, я попался на удочку Картера, сумевшего ловко разыграть со мной свой профессиональный трюк. Если Саймон - ибо я не мог избавиться от мысли, что за всем этим скрывается "деловой партнер", припомнив его любопытные взгляды и поступки, его поспешный отъезд вместе с Симпкинсом в город, - если Саймон задумал первым добраться до сокровищ, мое исчезновение вызовет отсрочку нашего отплытия и не даст нам возможности помешать его планам. Странно, но именно это соображение пришло мне в голову прежде всего, и лишь потом я задумался над собственной участью. Как они собираются поступить со мной? Подбросят ли на борт какому-нибудь грязному морскому бродяге, продадут в солдаты или просто бросят в Темзу, связанного по рукам и ногам?
Картер совершил одну ошибку. Удар его оказался не слишком сильным, хотя в голове у меня еще гудело, как в пчелином улье. Но главное заключалось в том, что он связал мне руки спереди, а не сзади.
Я лежал на крышке люка, который откроют, едва лишь прилив достигнет достаточной высоты. Желоб - узкий, и колени касаются подбородка. Запястья тоже.
Я стал извиваться, насколько позволяло тесное пространство, пока не вцепился зубами в узлы. Я грыз и жевал их, ощущая противный солоновато-горький вкус каната, отплевываясь от шершавых волокон конопли, забивавших рот. Канат прочен, узлы завязаны мастерски, и вскоре к отвратительному вкусу веревки стал примешиваться вкус крови из разорванных губ и стертых десен. Наконец в одном из узлов образовалась щель, и я с удвоенной энергией принялся обрабатывать его языком и зубами, постоянно прислушиваясь к плеску поднимающейся воды, которая сулила мне либо лодку вербовщика, либо холодную купель. В первом случае я решил просто выпрыгнуть за борт, отдавшись на волю течения в надежде, что оно вынесет меня где-нибудь на берег, если я до того не утону и сумею улизнуть от преследования.
Узел ослаб, и я, нащупав языком следующую петлю, принялся за нее. В конце концов руки мои оказались свободными. Я совершенно выбился из сил и весь взмок; поневоле мне пришлось немного передохнуть, несмотря на зловещий плеск воды и страх перед тем, что люк подо мной может открыться в любую секунду. В моем скрюченном положении возиться с узлами на лодыжках оказалось далеко не простым делом; я воевал с проклятой веревкой вплоть до судорог в конечностях и успел уже освободить одну ногу, когда надо мной внезапно возникло квадратное пятно света.
Я посмотрел вверх вдоль гладких блестящих стенок желоба и увидел ухмыляющуюся физиономию Симпкинса, зловеще прищуренную и освещенную масляным фонарем, который он держал над отверстием. У меня хватило здравого смысла сложить руки вместе, словно они все еще связаны. От трактирщика несло винным перегаром так, что я ощущал мерзкий запах его дыхания на расстоянии добрых десяти футов. Затем он плюнул вниз на меня.
- Счастливого плавания! - насмешливо проговорил он. - Надеюсь, оно будет долгим, поскольку ваша милость отправляется в путь с приливом!
Неожиданно пол подо мной провалился, и Симпкинс исчез. Холодный сырой воздух охватил меня, и я полетел вниз, во мрак и туман. Речные волны поглотили меня, и я погрузился в крутящийся водоворот под звуки издевательского хохота пьяного трактирщика, которые еще долго звенели у меня в ушах.
Глава девятая. КАРТЕР ПРОПУСКАЕТ НАЗНАЧЕННОЕ СВИДАНИЕ
... За все прегрешенья помилуй нас, Боже,
за прошлые и за грядущие тоже,
за то, что мы ловим рыбешку везде,
которая плавает в мутной воде?
Руки и ноги мои онемели от длительного пребывания в неудобной позе, голова тоже была, пожалуй, далеко не в лучшей форме от нанесенного ей удара, но холодная вода моментально отрезвила меня, и я выплыл на поверхность.
Я утратил всякое чувство направления, чему в немалой степени способствовали сгустившийся туман и черная кружащаяся вода. Течение швырнуло меня на одну из свай, поддерживающих таверну, и я уцепился за ввернутое в нее медное кольцо, служившее, очевидно, для причаливания лодок. Отфыркиваясь и отплевываясь, я повис на нем, пытаясь сообразить в кромешном мраке, с какой стороны от меня находится река. Шансы мои на спасение были плачевными, если только не подвернется какое-нибудь плавучее бревно или протянутый с берега канат. Мне частенько приходилось наблюдать подъем воды между пролетами Лондонского моста во время прилива, бешеную круговерть яростных волн, которые с шумом разбивались о гранитные камни устоев, покрывая их пеной и брызгами.
Я неплохой пловец, но даже и для меня вступать сейчас в единоборство с разбушевавшейся рекой было крайне рискованно, тем более что благодаря темноте и туману опасность увеличилась троекратно. Впрочем, и раздумывать долго тоже не приходилось. Силы мои иссякали, воля к сопротивлению ослабевала; холод воды проникал до самых костей, и я дрожал от озноба так, что зуб на зуб не попадал. Оставаться здесь дольше не следовало, если я не хотел утонуть, как крыса в корзине.
Я внимательно прислушался, и мне показалось, будто справа доносится более ровный и сильный шум течения, перекрывающий плеск и журчание суматошных волн вокруг окружавших меня свай. Отпустив причальное кольцо, я поплыл в сторону шума, но не успел сделать и нескольких гребков, как что-то ухватило меня за ногу и потянуло на дно. Вынырнув на поверхность, я в панике замолотил руками по воде, но тут что-то опять дернуло меня за ногу. Но теперь я уже знал, что это такое. Я не успел полностью избавиться от пут, когда открылся люк. Веревка все еще была привязана к моей ноге, и второй ее конец зацепился где-то под водой.
В обычных условиях освободить от нее ногу не составило бы ни малейшего труда, но удар по затылку и борьба с холодным течением, которое трепало и кружило мое несчастное тело, пока я трудился над намокшим узлом, обессилили меня вконец. Мне приходилось то и дело хвататься за причальное кольцо, чтобы отдышаться, и затем - в который уж раз! - снова нырять, пытаясь окоченевшими пальцами развязать проклятую веревку. Наконец она ослабла и соскользнула с ноги.