И здесь полиция, охраняющая от всяких случайностей дом, куда отвезен Бейлис.
Входим. Много народа. Вот он, Мендель Бейлис. Сидит на кожаном диване возле стола... Молчит, улыбается и все так же мнет и жмет свои бледные руки...
Жму ему руку, поздравляю с свободой... Он радуется, глаза его вспыхивают... Ощущает ли он, что такое свобода? Помнит ли он ее?
Возле него кто-то из друзей что-то говорит, рассказывает, старается шутить... Но шутка висит в воздухе, не вызывает смеха...
Вот она, его жена, худощавая, измученная женщина... Она растерялась и, вероятно, мало соображает, что делает, как живет, что думает...
Она рада и счастлива...
А рядом с ней бледная, худенькая девочка, это их дочка...
Испуг в ее глазах, и страх и трепет во всей ее маленькой, тоненькой смущенной фигурке.
Она отвыкла от отца... Узнала ли она его?
А там, в соседней комнате много народа, родных, друзей..
Но почему так тихо?
Почему все ходят на цыпочках?
Почему все говорят шепотом? Двигаются тихо, плавно. словно боясь кого-то разбудить?
Ведь он жив, этот несчастный Мендель Бейлис, ведь он здесь, на свободе, среди вас!
Верите ли вы этому?
А верит ли он сам? Скоро ли очнется, придет в себя?
--
{195} Прощаемся. Спешим. Несколько улиц промелькнули перед нами... Вот мы в центре города... И здесь у Купеческого клуба небольшая толпа народа, но там, внутри все набито битком...
- Ура, ура-а а!..-несутся оттуда победные клики... Там чествуют черносотенцев Замысловского, Шмакова, Дурасевича...
Какие победы и одоления совершили они?..
Чему радуются эти ослепленные люди?
Ну, что ж, раз им весело, - пускай веселятся, пока карающая рука народного суда, в бурях справедливого гнева не захватила и их в свои могучие волны... Может быть, и для них когда-либо пробьет этот час.
А он обязательно пробьет...