Ганс: «У меня будет девочка».
Я: «Откуда же ты ее получишь?»
Ганс: «Ну, от аиста. Он вынет девочку, положит девочку в яйцо, и из яйца тогда выйдет еще одна Анна, еще одна
Анна. А из Анны будет еще одна Анна. Нет, выйдет только одна Анна».
Я: «Тебе бы очень хотелось иметь девочку?»
Ганс: «Да, в будущем году у меня появится одна, которая тоже будет называться Анна».
Я: «Почему же мама не должна иметь девочки?»
Ганс: «Потому что я хочу иметь девочку».
Я: «Но у тебя же не может быть девочки».
Ганс: «О, да, мальчик получает девочку, а девочка получает мальчика» (Опять отрывок из детской сексуальной теории с неожиданным смыслом.).
Я: «У мальчика не бывает детей. Дети бывают только у женщин, у мам».
Ганс: «Почему не у меня?»
Я: «Потому что так это устроил господь бог».
Ганс: «Почему у тебя не может быть ребенка? О, да, у тебя уже будет, подожди только».
Я: «Долго мне придется ждать?»
Ганс: «Ведь я принадлежу тебе?»
Я: «Но на свет принесла тебя мама. Значит, ты принадлежишь маме и мне».
Ганс: «А Анна принадлежит мне или маме?»
Я: «Маме».
Ганс: «Нет, мне. А почему не мне и маме?»
Я: «Анна принадлежит мне, маме и тебе».
Ганс: «Разве вот так!»
Естественно, что ребенку недостает существенной части в понимании сексуальных отношений до тех пор, пока для него остаются неоткрытыми женские гениталии.
«24 апреля мне и моей жене удается разъяснить Гансу, что дети вырастают в самой маме и потом они при сильных болях, с помощью напряжения, как Lumpf , выходят на свет.
После обеда мы сидим перед домом. У него наступило уже заметное улучшение — он бежит за экипажами, и только то обстоятельство, что он не решается отойти далеко от ворот, указывает на остатки страха.
25 апреля Ганс налетает на меня и ударяет головой в живот, что случилось уже однажды. Я спрашиваю его, не коза ли он. Он говорит: «Нет, баран».— «Где ты видел барана?»
Он: «В Гмундене. У Фрица был баран» (у Фрица была для игры маленькая живая овца).
Я: «Расскажи мне об овечке — что она делала?»
Ганс: «Знаешь, фрейлейн Мицци (учительница, которая жила в доме) сажала всегда Анну на овечку, так что овечка не могла встать и не могла бодаться. А когда от нее отходят, она бодается, потому что у нее есть рожки. Вот Фриц водит ее на веревочке и привязывает к дереву. Он всегда привязывает ее к дереву».
Я: «А тебя овечка боднула?»
Ганс: «Она вскочила на меня; Фриц меня однажды подвел. Я раз подошел к ней и не знал, а она вдруг на меня вскочила. Это было очень весело — я не испугался».
Это, конечно, неправда.
Я: «Ты папу любишь?»
Ганс: «О, да!»
Я: «А может быть, и нет».
Ганс играет маленькой лошадкой. В этот момент лошадка падает. Он кричит: «Упала лошадка! Смотри, какой шум она делает!»
Я: «Ты немного злишься на папу за то, что мама его любит».
Ганс: «Нет».
Я: «Почему же ты так всегда плачешь, когда мама целует меня? Потому что ты ревнив?»
Ганс: «Да, пожалуй».
Я: «Тебе бы, небось, хотелось быть папой?»
Ганс: «О, да».
Я: «А что бы ты захотел сделать, если бы ты был папой?»
Ганс: «А ты Гансом? Я бы тогда возил тебя каждое воскресенье в Лайнц, нет, каждый будний день. Если бы я был папой, я был бы совсем хорошим».
Я: «А что бы ты делал с мамой?»
Ганс: «Я брал бы ее тоже в Лайнц».
Я: «А что еще?»
Ганс: «Ничего».
Я: «А почему же ты ревнуешь?»