окружение наших войск в Барвенковском выступе. В Харьковской наступательной операции войска ЮЗФ и ЮФ потеряли 229 тысяч человек, 5060 орудий и минометов, 775 танков" [В нашей открытой печати этих цифр я не нашел. По немецким, не вполне достоверным, источникам было взято в плен 240 тысяч человек, 2026 орудий и 1249 танков. - См.: Типпельскирх К. История второй мировой войны. М., 1956, с. 232.].
Справедливость требует сказать, что печальный итог Харьковской операции был обусловлен более глубокими причинами. Главная из них в том, что гитлеровское командование готовилось на юге к операции стратегического характера и стягивало сюда соответствующие резервы, в то время как наши войска Юго-Западного и Южного фронтов были готовы лишь к ограниченной операции оперативного масштаба.
Стоит напомнить, что не кто другой, как сам И. В. Сталин, вынужден был признать в своей речи сразу после окончания войны: "У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 - 1942 годах... Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство..." [Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1947, с. 196 - 197]
Был ли Сталин великим полководцем? На этот вопрос поступило чрезвычайно много откликов. Читатель И. В. Горобец (г. Новочеркасск Ростовской обл.), отвергая мое мнение ("великим полководцем я его не считаю"), пишет:
"А вот маршал А. М. Василевский написал свои воспоминания о войне уже в 1973 году, то есть после XX съезда КПСС. У него была большая возможность написать о Сталине и были, и небылицы, однако он написал: "И. В. Сталин стал хорошо разбираться не только в военной стратегии, что давалось ему легко, так как он был мастером политической стратегии, но и в оперативном искусстве... Полагаю, что И. В. Сталина, несомненно, можно отнести к разряду выдающихся полководцев" [См.: Василевский А. М. Дело всей жизни. М., 1973, с, 127 - 128].
Б. А. Мараханов (г. Горький) в подтверждение аналогичной мысли также приводит высказывания маршала А. М. Василевского и пишет: "Не согласен я с Вами, Александр Михайлович, что война может быть выиграна без талантливых военачальников и полководцев". Читатель И. Т. Каплун (г. Брянск) не только оспаривает мой ответ, но и идет дальше: "Как может давать такую оценку ученый или историк от себя лично, который не управлял ни государством, ни партией, ни войной, ни индустриализацией, ни коллективизацией, ни дипломатией и т. д.".
По логике этого высказывания самостоятельные суждения об исторических лицах и событиях может иметь лишь руководитель самого высокого ранга. Согласиться с этим нельзя. Свободно выражать мысли - неотъемлемое право каждого человека, даже если он высказывает спорные суждения. В том числе и в оценке полководческих качеств Сталина.
И. Т. Каплун не одинок в этом заблуждении. Об этом же заявляет группа ветеранов войны и труда из г. Фрязино Московской области. Авторы письма подробно приводят высказывания о Сталине маршала Г. К. Жукова, цитируют некоторые документы, обосновывая свое убеждение в том, что Сталин был великим полководцем.
Но есть и другие высказывания. А. П. Новоселов (г. Томск): "Сталин не был великим полководцем. Я считаю, что из 20 миллионов, погибших в этой войне, 10 миллионов - по вине Сталина"; В. В. Тарунтаев (г. Москва):
"Надо прямо сказать, что всю войну он (Сталин. - А. С.)
путался под ногами военных и мешал".
Что хотелось бы ответить на это? Прежде всего внести ясность в мое понимание роли полководцев. Военная история всех времен и народов достаточно убедительно говорит об их значении. Имена Александра Македонского, Наполеона, Суворова, Кутузова, других крупнейших полководцев, а также и менее прославленных внесены в летопись всемирной истории. Между тем ни Иван Грозный, ни Петр Первый не считаются великими полководцами, хотя, в отличие от Сталина, принимали непосредственное участие в сражениях.
В интервью корреспонденту И. Лариной я лишь подчеркнул, что не отдельные выдающиеся деятели играют решающую роль в истории, а массы. Истинными творцами истории являются народы. Победу в Великой Отечественной войне завоевали миллионы советских людей под руководством Коммунистической партии. Напоминание об этом отнюдь не означает принижения роли полководцев. Вообще не следует противопоставлять эти понятия - народ и полководцы. Особенно когда последние сами вышли из народа, принадлежат ему, служат его интересам.
Нельзя не сказать и о том, что мои оппоненты почемуто не различают грани неоднозначных понятий: полководец, выдающийся полководец, великий полководец. Полководцев во второй мировой войне было много, выдающихся гораздо меньше, великим я назвал только маршала Г. К. Жукова. Именно ему в Москве будет воздвигнут памятник.
В своих воспоминаниях маршалы Г. К. Жуков и А. М. Василевский положительно оценивают роль Сталина как Верховного Главнокомандующего. Однако при внимательном чтении их мемуаров находишь немало критических высказываний в отношении уровня сталинского руководства. Оба маршала пишут о просчетах и ошибках, допущенных Сталиным в канун войны и до осени 1942 года, прямо связывая их с нашими неудачами на фронтах [См., например: Жуков Г. К.. Воспоминания и размышления, т. 1, с. 320.
Читателям мемуаров наших прославленных маршалов хотелось бы напомнить о том, что сами Г. К. Жуков и А. М. Василевский в немалой степени были воспитаны обстановкой, созданной Сталиным. Они не знали практически иных методов руководства на высшем уровне, кроме культивируемых Сталиным].
Наиболее полно маршал Г. К. Жуков высказал свои взгляды на деятельность Сталина как Верховного Главнокомандующего в беседах с писателем К. М. Симоновым.
Тогда маршал не был в такой мере связан с цензурными ограничениями. Приведу некоторые из этих высказываний.
"В стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере - политике, и, чем в более прямое взаимодействие с политическими вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них" [Цит. по: Симонов К. К биографии Г. К. Жукова, с. 118].
Думаю, Г. К. Жуков все же слишком сближает стратегию политическую со стратегией военной, которая, бесспорно, имеет ряд специфических особенностей. Отнюдь не случайно В. И. Ленин высоко ценил и внимательно изучал Клаузевица. К тому же спорен вопрос и о том, что Сталин был корифеем политической стратегии.
Что касается военно-стратегической деятельности Сталина, то можно напомнить его политические и военные просчеты в начале войны, потерю управления Ставкой осенью 1941 года на московском и ленинградском направлениях.
Перед этим - просмотр поворота главного удара на юг; расформирование Центрального фронта, именно того, в полосе которого Гудериан прорвался к Киеву; уже упомянутая в письме В. Горбунова непоправимая ошибка на заключительном этапе сражения за Киев. Позже - просчет в определении направления главного удара врага летом 1942 года, обусловивший отход наших войск к Сталинграду.
В ходе Сталинградской битвы - бессмысленная растрата отборных сил при безрезультатных попытках воссоединить фланги Сталинградского и Юго-Восточного фронтов, вместо того чтобы искать решение проблемы в ударе по румынским войскам на флангах сталинградской группировки врага.
Имелись просчеты стратегического масштаба и в некоторых последующих битвах. Все они были выиграны большой кровью и зачастую принесли отнюдь не такие потери врагу, о которых указывали сводки Информбюро.
В этой связи важно напомнить, что при В. И. Ленине, который далеко превосходил Сталина в области политической и военной стратегии, главное командование войсками Красной Армии поручалось крупным военным специалистам, какими, несомненно, были И. И. Вацетис и С. С. Каменев.
Однако продолжим характеристику, которую давал Сталину Г. К. Жуков.
"В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что он и в этих вопросах чувствует себя вполне уверенно.
Что касается вопросов тактики, строго говоря, он не разбирался в них до самого конца" [Цит. по: Симонов К. К биографии Г. К. Жукова, с. 118 - 119].
"В начале войны - говоря так, я в этом смысле отмечаю как рубеж Сталинградскую битву - случалось, что, выслушивая доклады, он иногда делал замечания, свидетельствующие об элементарном непонимании обстановки и недостаточном знании военного дела".
"Профессиональные военные знания у Сталина были недостаточными не только в начале войны, но и до самого ее конца. Однако в большинстве случаев ему нельзя было отказать ни в уме, ни в здравом смысле, ни в понимании обстановки. Анализируя историю войны, надо в каждом конкретном случае по справедливости разобраться в том, как это было. На его совести есть такие приказания и настояния, упорные, не взирая ни на какие возражения, которые плохо и вредно сказывались на деле. Но большинство его приказаний и распоряжений были правильными и справедливыми" [Симонов К. К биографии Г. К. Жукова, с. 122].
"В конце войны в нем как отрицательная черта заметна стала некоторая ревность. Стало чаще и яснее чувствоваться, что ему хочется, чтобы все победы и успехи были связаны с ним, и что он ревнует к высоким оценкам тех или иных действий тех или иных командующих. Я, например, остро почувствовал это на Параде Победы, когда меня приветствовали и кричали "Ура!". Ему это не понравилось: я видел, как у него ходят желваки" [Институт истории СССР АН СССР. Документы и материалы. Жуков Г. К. Коротко о Сталине, л. 1 - 4. Рукопись передана из семьи маршала Г. К. Жукова. Подпись на ней отсутствует, но имеется правка рукой автора, что подтверждает ее подлинность].
Вскоре маршал Г. К. Жуков был снят с должности заместителя министра и направлен командовать округом.
Высокие нравственные качества были чужды Сталину.
После войны широкие репрессии вновь стали порочным методом его руководства. Великим человеком эпохи социализма он не был.
Острую реакцию читателей вызвало мое высказывание о лозунге военных лет "За Родину, за Сталина!". Типичен отклик В. И. Ищенко (г.Запорожье), ветерана войны: "Будучи политработником, а затем комбатом десантного батальона, я десятки раз с этим призывом поднимал людей в атаку навстречу смерти. Сто раз с этими словами мог быть убит".
Сомневаться в искренности этих слов нельзя. Однако, отвечая шоферу И. Е. Карасеву, я сказал, что на фронте не все и тогда обожествляли Сталина, многое здесь шло от пропаганды. Это тоже правда. Вот мнение читателя В. Е. Полещука (г. Ленинград): "Ваши оппоненты пишут, что в бой шли с именем Сталина. Мне довелось видеть атаки нашей пехоты. Кроме крика "Ура!" других слов не слыхал и сам не кричал. Не исключаю, что кое-где они имели место. Но эти возгласы сначала "отрабатывались" на учениях и тактических занятиях. Боевой клич с древности придавал смелость воинам и внушал страх врагу. Но, повторяю, в атаках обычно кричали "Ура!". А затем в обязательных политдонесениях по установленному шаблону "ура" отсутствовало. Его заменяли красивые слова о Родине и Сталине".
"В момент атаки красивых слов не произносили и даже мать родную вспоминали лишь тогда, когда пуля или осколок обжигали тело..."
Лучше всего от имени поэтов-фронтовиков сказал об этом Константин Симонов:
Но нам на плечи взвалено,
На всех нас, без изъятья,
За Родину, за Сталина!
Разъять на два понятья,
Измерить все, что пройдено,
И имя то открыто
Взять отодрать от Родины
Везде, где зря пришито.
И этот труд ужасный
Проделает народ,
С душой прямой и ясной,