- Квасу, грю, тащи.
- Щас, милок... Кафтану-то цены нет. Сперли, окаянные.
- Че сперли? - помалу стало доходить до Федотки.
- Кафтан. Удал скоморох в горнице ночевал. Кафтан с собой унес да ишо сапоги прихватил. Вишь, в лаптях остался. Я-то в сенях с твоими мужиками лег. Проснулся, а его нет, чуть свет убрался и ватагу свел. У-у, лиходей!
- Кой скоморох, что за ватага?.. Изоська!
Мужики появились в дверях.
- Звал, Федот Назарыч? - спросил щербатый.
- Че он мелет? - кивнул Федот на Евстигнея. - Скоморох... ватага.
- Были, Федот Назарыч. Вечор нагрянули. Ты почивал, а большак их тут улегся, - пояснил Изоська.
Федотка сунул руку под изголовье.
- Кушак... Где кушак? - заорал он.
Мужики молчали. Федотка заметался по горнице, лицо его побелело, борода ходуном заходила. Подскочил к Евстигнею, рванул за рубаху.
- Где кушак? Куды кушак подевался?
С округлившимися глазами яро затряс Евстигнея, а тот забормотал:
- Ты что?.. Ты что, милок? Аль не слышал? Скоморох ночевал... Отчепись!
Федотка, как подкошенный, плюхнулся на лавку.
- Без ножа зарезал... Плутень ты. Пошто скомороха впущал?
- А куды ж деваться? Народец лихой, мужики твои видели. Едва двор не порушили. Слава богу, что так обошлось. У соседей, чу, боярина побили и хоромы пожгли.
Федотка убито повел глазами по горнице. Понурый взгляд его остановился на мужиках.
- А вы куды глядели? Это так-то вы меня блюли? Ну погоди, сведаете кнута!
- Что серчаешь, Федот Назарыч? Мы-то тебя упреждали - не ходи в горницу, будь с нами. Не послушал, - обидчиво проронил Изоська.
- Молчи, раззява! - гневно выпалил Федотка. - Я-то во хмелю был, а вы трезвы сидели. Запорю!
- Да чего горевать-то, милок? Не велика пропажа. Чай, новый кушак справишь. У меня вон кафтан унесли. Нешто теперь убиваться? - попытался утихомирить Федотку Евстигней.
- Да что твой кафтан? Тьфу! - все больше распалялся Федотка. - А вы че рты разинули? Запрягайте коня!
Мужики кинулись во двор, а Федотка суетливо, не попадая в рукава, начал облачаться в сермягу.
- Куды ватага сошла?
- К лесу, милок, по дороге. Аль догонять будешь?
- Буду, хозяин! До губного старосты дойду. Оружных людей снаряжу, никуды не денутся. Догоню татей!
- Даст ли оружных староста? Ныне всюду разбой.
- Даст! Человек я государев. Федот Назарыч Сажин - купец гостиной сотни. Даст!
ГЛАВА 5
ВАСЮТА
Ночь. Лес гудит, сыплет дождем и хвоей; колючие лапы и сучья цепляются, рвут рубаху. Босые ноги разбиты в кровь.
Шли долго. Но вот мужик остановился и молвил, переведя дух:
- Теперь не сыщут. Далече забрались... Жив ли, паря?
Иванка устало привалился к ели; его знобило, в глазах плыли огненные круги. Мужик снял зипун, накинул Болотникову на плечи. Иванка слабо отмахнулся.
- Не надо. Зазябнешь.
- Одевай, знай. Худо тебе, паря. Сколь в воде простоял, вот лихоманка и крутит. А ты потерпи, сейчас костер запалю, согреешься.
Мужик нырнул в чащу. Его долго не было, но вот он появился с охапкой валежника; опустился на землю, достал огниво.
Когда костер разорвал тьму, Иванка впервые увидел его лицо. Оно было молодо и румяно, с небольшой курчавой русой бородкой и веселыми глазами. Одет парень в синюю рубаху и холщовые порты, заправленные в сапоги, на голове - суконный колпак.
- Как звать, друже?
- Васютой. Васюта Шестак я, из патриаршего села Угожи, - словоохотливо промолвил парень.
- Это от вас на Москву рыбу возят?
- Ишь ты, - улыбнулся Васюта. - Наслышан? От нас, от нас. На озере Неро село-то. Самого патриарха и государя рыбой тешим... Да ты к огню ближе, кали пятки. Тебе сугреву надо.
Васюта поднял с земли котомку, развязал и протянул Иванке добрый кус сушеного мяса и ломоть хлеба.
- На, пожуй.
Иванка был голоден: два дня ничего не ел. Вытянул ноги к костру и принялся за горбушку. А Васюта вновь нырнул во тьму и вернулся с пучком ивняка.
- Наломал-таки. Тут речушка недалече. Лапти тебе сплету.
Подкинул валежнику. Болотникова обдало клубами дыма; но вот лапник затрещал, пламя взметнулось ввысь, посыпались искры, и едкое облако пропало, растворилось.