Васюта признал монастырского служку, однако и вида не подал. Вдруг Багрей и в самом деле патриарха об убийстве государева купца уведомил. Тот душегубства не потерпит, митрополиту ростовскому отпишет. Варлаам, сказывают, крут на расправу, речами тих, да сердцем лих. Колодки на руки и в "каменный мешок". Есть, говорят, такое узилище во Владычном дворе.
- Путаешь, отче. Не ведаю сей обители.
Служка хмыкнул, сдвинул скуфью на патлатую гриву, глаза его были недоверчивы.
- Однако, зело схож, парень. Не от лукавого ли речешь?
- Упаси бог, отче. Кто лукавит, того черт задавит, а мне еще Русь поглядеть охота, - нашелся Васюта.
Выпрыгнув на берег, поблагодарили служку и пошли к церкви.
Васюта шагнул было в храм, но его остановил Болотников.
- Недосуг, друже. Дале пойдем.
Васюта кивнул, и они вновь зашагали по дороге. А впереди, в полуверсте от них, везли в ссылку набатный колокол.
ГЛАВА 11
РОСТОВ ВЕЛИКИЙ
На холме высился белокаменный собор Успения богородицы. Плыл по Ростову малиновый звон. По слободам, переулкам и улицам тянулись в приходские церкви богомольцы.
- Знатно звонят, - перекрестился на храм Успения Васюта.
Вступили в Покровскую слободу. У церкви Рождества пресвятой богородицы, что на Горицах, толпились нищие. Слобожане степенно шли к обедне, снимали шапки перед храмом, совали в руки нищим милостыню.
Показались трое конных стрельцов. Зорко оглядели толпу и повернули к Рождественской слободке, спускавшейся с Гориц к озеру.
- Ищут кого-то, - молвил Болотников и тронул Васюту за плечо. - Нельзя тебе в город, друже. Багрей мужик лютый, не простит он тебе побега.
- Ростовского владыку уведомил?
- Может, и так.
- А сам? Сам чего стрельцов не таишься? Тебя ж князь Телятевский по всей Руси сыскивает.
- Сыскивает да не здесь. Он своих истцов к югу послал, а я ж на север подался. Не ждут меня здесь.
Присели подле курной избенки, подпертой жердями. Из сеней, тыча перед собой посохом, вышел крепкий, коренастый старик в чунях и посконной рубахе. Лицо его было медно от загара, глаза под седыми щетинистыми бровями вскинуты к небу.
- Фролка! - позвал старик. - Фролка!.. Куды убрел, гулена.
- Никак, слепец, - негромко молвил Васюта.
- Слепец, чадо, - услышал старик и приблизился к парням. - Поводыря мово не видели?
- Не видели, отец, - сказал Болотников.
- Поди, к храму убрел, - незлобиво произнес старик, присаживаясь к парням на завалину. Подтолкнул Болотникова в плечо, спросил:
- Так ли в Московском уезде звонят?
Иванка с удивлением глянул па старика.
- Как прознал, что я из-под Москвы?
- Жизнь всему научит, чадо. Ты вон из-под града стольного, а друг твой - молодец здешний.
Парни еще больше поразились. Уж не ведун ли слепец?
- Ведаю, ведаю ваши помыслы, - улыбнулся старик. - Не ведун я, молодшие.
Парни переглянулись: калика читал их мысли. Вот тебе и слепец!
- А слепец боле зрячего видит, - продолжал удивлять старик. - Идемте в избу, чать, притомились с дороги.
- Прозорлив ты, старче, - крутнул головой Болотников.
Калика не ответил и молча повел парней в избу. Там было пусто и убого, чадила деревянным маслом лампадка у закопченного образа Спаса. На столе глиняный кувшин, оловянные чарки, миски с капустой, пучок зеленого луку.
- Воскресение седни. Можно и чару пригубить. Садись, молодшие.
- Спасибо, отец. Как звать-величать прикажешь? - вопросил Иванка.
- Меня-то? А твое имя хитро ли?
- Куда как хитро, - рассмеялся Болотников. - Почитай, проще и не бывает.
- Вот и меня зовут Иваном. Наливай чару, тезка... А в миру меня Лапотком кличут.
- Отчего ж так?
- Должно быть, за то, что три воза лаптей износил. Я ить, ребятки, всю Русь не единожды оббегал... Давай-кось по малой.
Лапоток выпил, благодатно крякнул, бороду надвое расправил. Парни также осушили по чаре.
- Никак, один отец? - вопросил Иванка.
- Ой нет, сыне. У меня цела артель. К обедне убрели... Давай-кось еще по единой.
Видно, Лапоток зелену чару уважал, но не пьянел. Сидел прямо, степенно поглаживая бороду. Когда кувшин опорожнили, Лапоток поднялся и пошел в сени.
- Медовухи принесу.
Убрел без посоха, не пошатнувшись. Васюта любовно глянул вслед.