- Держись! Держись, свиное рыло! Загубишь товар! - закричал Мефодий Кузьмич.
К работному подоспел Иванка. Подхватил тюк, играючи вскинул на плечи и легко пошагал по настилу. Отнес в трюм насада, вернулся на берег.
- Кто таков? - шагнул к нему купчина.
- Богомолец я. Пришел в Ростов святым мощам поклониться, - схитрил Иванка.
- Богомолец? Аль зело грешен, детинушка? - глаза купца были веселыми.
- А кто богу не грешен да царю не виноват?
- Воистину... Однако ж, выкрутной ты. Получай деньгу!
- Потом отдашь.
- Это когда потом?
- А к вечеру. Товару у тебя, вишь, сколь навозили.
- В работные хочешь?
- Хочу, хозяин. Застоялся, как конь в стойле.
Купец подтолкнул Иванку к тюкам.
- Затейлив ты, детинушка. Беру!
До самых сумерек заполняли насад. Укладывали в трюм сукна, кожи, хлеб в кулях, стоведерные бочки с медами, меха, воск, сало, лен, пеньку, смолу, деготь... Насад был просторен, вмещал десятки тысяч пудов груза.
Купчина не обидел, заплатил Иванке вдвойне.
- Может, обождешь к богу-то? Горазд ты, парень, на работу. Пойдем со мной в Астрахань.
- Пошел бы, хозяин, да не один я. С содругом.
- Стар ли годами твой содруг?
- А навроде меня. И силушкой бог не обидел.
Купчина на минуту призадумался: лишних людей ему брать не хотелось, но уж больно парень молодецкий, за троих ломил. А ежели и содруг его так же ловок.
- Ладно, пущай приходит. Да не проспите. Спозаранку выйдем.
Болотников возвращался на Покровскую довольным: сбывались думы. До Ярославля два дня ходу. А там Волга, глядишь, через три-четыре недели и до Дикого Поля доберешься.
В избе деда Лапотка тускло мерцал огонек. Иванка открыл дверь и застыл на пороге. В избе было людно, на лесках и на полу сидели нищие и калики перехожие. Были во хмелю, бранились, тянули песни. Дед Лапоток сидел в красном углу и бренчал на гуслях. Шестака в избе не оказалось.
- Где Васюта, старче?
Лапоток не отозвался, он, казалось, не слышал Болотникова. Перебирая струны гуслей, повернулся к сидящему обок нищему.
- Подай вина, Герасим.
Нищий подал. Лапоток выпил и вновь потянулся к гуслям. Болотников переспросил громче:
- Где Васюта, отец?
- Ушел со двора твой сотоварищ, - ответил за деда Герасим. - Видели его после обедни на Рождественской. Брел к озеру... Испей чару, парень.
- Не до чары, - отмахнулся Болотников и вышел на улицу. Темно, пустынно, глухо.
"Куда ж он запропастился? - подумал Иванка. - Ушел днем, а теперь уже ночь. Ужель в беду попал?"
На душе стало тревожно: привык к Васюте, как-никак, а побратимы стали. Жизнью Васюте обязан.
Мимо изб дошел до перекрестка. Путь на Рождественку был перегорожен решеткой, возле которой прохаживались четверо караульных с рогатинами. Завидев Болотникова, караульные насторожились, подняли факелы.
- Пропустите, братцы.
Мужики, рослые, бородатые, надвинулись на Иванку, он отступил на сажень. Ведал - с караульными шутки плохи.
- Не по лихому делу, - поспешил сказать. - К озеру пройти надобно.
- Чего без фонаря? Царев указ рушишь. Добрые люди по ночам не шастают, - прогудел один из караульных, направляя на Болотникова рогатину.
Иванка знал, что без фонаря ночью выходить не дозволено, и каждый ослушник рисковал угодить в разбойный застенок или Съезжую избу. Но отступать было поздно.
- Нету фонаря, мужики. А к озеру надо. Содруг у меня там. Отомкните решетку.
- Ишь, какой проворный. Воровское дело с содругом замыслил, разбойная душа!.. А ну, хватай татя, ребятушки!
Караульные метнулись к Иванке, один уже уцепился за рубаху, но Болотников вывернулся и кинулся от решетки в темный переулок.
- Держи лихого! Има-а-ай! - истошно заорали караульные, сотрясая воздух дубинами. На соседних улицах решеточные гулко ударили в литавры, всполошив город. На крышах купеческих и боярских теремов встрепенулись дворовые караульные. Очумело тараща глаза, спросонья закричали:
- Поглядывай!
- Посматривай!
- Пасись лихого! "
Город заполнился надрывным собачьим лаем, гулкими возгласами караульных.
Иванка, обогнув избу, ткнулся в лопухи с крапивой. Сторожа пробежали мимо, и еще долго разносились их громкие выкрики.
"Весь посад взбулгачили, дурни. Крепко же ростовцы пожитки стерегут", - усмехнулся Болотников, поднимаясь из лопухов. Постоял с минуту и повернул на Покровскую к избе деда Лапотка. К озеру ему не пробраться: всюду решетки и колоды с дозорными. Да и толку нет искать Васюту в кромешной тьме. Поди, в Рыболовной слободе застрял и к утру вернется. А ежели нет? Тогда прощай купеческий насад. Один он без Васюты на Волгу не уйдет. Надо ждать, ждать Васюту.