- Успокойся... до этого еще далеко... Мы не успели еще прожить деньги, как вдруг является какой-то ходатай по делам, который некогда за мною увивался, но уродство которого мешало мне заглянуть в его капиталы. Зная, что я живу с Жаком, он предложил мне... Но к чему докучать тебе такими подробностями? В двух словах, - он дал взаймы деньги Жаку под его права, кажется, очень сомнительные, на какое-то наследство... Вот на эти-то деньги мы и кутим... пока только их хватит...
- Но, послушай, Сефиза, отчего бы тебе, вместо того, чтобы безумно тратить эти деньги... не положить их в банк и не повенчаться с Жаком, раз ты его любишь?
- Да видишь ли что, - рассмеялась Королева Вакханок, веселый и беззаботный характер которой снова взял верх, - класть деньги в банк не доставляет никакого удовольствия. Вместо кучи красивых золотых монет, на которые можно доставить себе множество удовольствий, там выдают какую-то жалкую бумажку!.. Ну, а что касается брака, то... хотя я и очень люблю Жака, так, как никого еще не любила, но мне кажется, что счастье исчезнет как только мы повенчаемся. Кроме того, теперь, как любовнику, ему и дела нет до моего прошлого, ну а как муж - он, может быть, когда-нибудь меня им попрекнет, а мне вовсе не хочется слушать упреки от других... Право упрекать себя я оставляю только за собой... сама же я сумею дать себе ответ...
- Ах ты, сумасбродка!.. Ну, а когда вы проживете деньги... тогда что будет?
- Э! до этого еще, как до Луны, далеко. Мне кажется, что и завтрашний день наступит через сто лет... а думать о смерти, так лучше и не жить!
Разговор сестер снова был прерван невероятным шумом, который перекрывало резкое и пронзительное дребезжание трещотки Дюмулена. Затем последовал хор диких возгласов, и стекла задрожали от криков:
- Королеву Вакханок! Королеву Вакханок!
Горбунья вздрогнула от неожиданного шума, а Сефиза на этот раз засмеялась:
- Мой двор приходит в неистовство!
- Послушай, вдруг за тобой придут сюда? - со страхом спросила Горбунья.
- Нет, нет, успокойся!
- Однако, слышишь, шаги... идут... по коридору... приближаются... Сестра, прошу тебя, устрой, чтобы я могла уйти незаметно...
В это время отворилась дверь, и Сефиза бросилась к ней. Она увидала в коридоре депутацию, во главе которой шествовали Нини-Мельница, вооруженный огромной трещоткой, Пышная Роза и Голыш.
- Королеву Вакханок сюда! Или я отравлюсь... стаканом воды! - кричал Нини.
- Королеву Вакханок! Или я выхожу замуж за Нини-Мельницу! - с решительным видом кричала маленькая Роза.
- Королеву Вакханок! Или мы поднимаем восстание и украдем ее! послышался новый голос.
Целый хор подхватил:
- Да, да, похитим ее!
- Жак, войди сюда один, - сказала Королева, игнорируя эти крики.
А затем, величественно обратись к толпе, она прибавила:
- Через десять минут я приду к вам и тогда чертовски кутнем!
- Да здравствует Королева Вакханок! - провозгласил Дюмулен, потрясая своей трещоткой, и пошел обратно со всей депутацией, пока Голыш входил в кабинет.
- Вот моя милая сестра, Жак! - сказала Сефиза.
- Очень рад познакомиться с вами, - сердечно произнес Жак, - и вдвойне рад, потому что вы можете рассказать мне о моем товарище Агриколе... С тех пор, как я разыгрываю миллионера, мы не виделись ни разу. Но я очень его люблю, славного, хорошего друга... Вы живете в том же доме?.. Как он поживает?
- Увы, месье, его семью постигло большое горе: он в тюрьме.
- В тюрьме! - воскликнула Сефиза.
- Агриколь в тюрьме? Он? За что же? - с удивлением спросил Жак.
- Да за незначительный политический поступок. Мы даже надеялись, что его выпустят на поруки.
- Конечно... Надо внести пятьсот франков, я знаю! - сказал Голыш.
- К несчастью, это невозможно: та особа, на которую мы рассчитывали...
Королева Вакханок прервала речь Горбуньи, сказав Голышу:
- Слышишь?.. Агриколь в тюрьме... из-за пятисот франков!..
- Конечно, слышу и понимаю, черт возьми, - незачем мне и знаки делать! Экий славный парень, он ведь содержит мать!
- Да, месье! Еще грустнее, что это случилось теперь, когда вернулся из России его отец, а мать...
- Вот, мадемуазель, возьмите, пожалуйста, - прервал Горбунью Жак, протягивая ей кошелек. - Здесь все, что у меня осталось: двадцать пять или тридцать наполеондоров; трудно и придумать лучшее употребление для этих денег, чем выручить из беды товарища. У нас же здесь все оплачено вперед. Отдайте эти деньги отцу Агриколя: он внесет их, и завтра Агриколь будет в кузнице; пусть он там поработает за мое здоровье.
- Жак, поцелуй меня сейчас же! - воскликнула Сефиза.
- И сейчас, и потом, и всегда! - весело воскликнул Голыш, целуя Сефизу.
Горбунья с минуту колебалась. Но потом, сообразив, что эти деньги будут брошены на какое-нибудь безумство, а теперь они могут вернуть жизнь и надежду семье Агриколя, она решилась воспользоваться ими, учитывая, что через некоторое время залог все равно вернут, и тогда пятьсот франков очень пригодятся Жаку. С глазами, полными слез, она приняла кошелек и сказала:
- Благодарю вас, месье Жак, вы очень добры и великодушны. По крайней мере, несчастный отец Агриколя хоть этим утешится в своем жестоком горе... Еще раз спасибо, большое спасибо!
- Не за что, мадемуазель, деньги должны же служить для чего-нибудь, для меня или для другого, не все ли равно?
В это время крики поднялись снова с дикой яростью, а трещотка Дюмулена задребезжала самым отчаянным образом.
- Знаешь, Сефиза, если ты не появишься, они там все перебьют, а мне платить нечем! - сказал Голыш; затем, обратясь к Горбунье, он прибавил, смеясь: - Простите, мадемуазель, вы видите: у королевской власти свои обязанности!
Взволнованная Сефиза обняла сестру, и Горбунья, проливая сладкие слезы, робко спросила:
- Когда же мы с тобой увидимся?
- Скоро, хоть и тяжело мне смотреть на твое положение, особенно, когда ты не хочешь принимать никакой помощи!
- Но ты придешь? Ты мне обещаешь?
- Я вам за нее обещаю, - сказал Жак. - Мы придем вместе навестить вас и вашего соседа!
- Ну, возвращайся же к своим друзьям, Сефиза, и веселись от души... Ты имеешь на эта право: месье Жак осчастливил целую семью!
Голыш пошел посмотреть, можно ли незаметно вывести Горбунью, и она поспешила скорее уйти, чтобы обрадовать Дагобера. Впрочем, прежде чем следовать домой, она завернула на Вавилонскую улицу в павильон Адриенны де Кардовилль. Мы после узнаем, зачем она туда заходила.