Володя достал платок, высморкался. Разумеется, ему было известно, что за столом этого делать не полагается, но ведь он - грузчик. Гюльдаста укоризненно посмотрела на него, и Володя, как провинившийся ребенок, заморгал своими большими серыми глазами.
- Кажется, ты тоже одинок, как я, - вздохнула Гюльдаста.
"Ну, главное началось!" - подумал Скворцов. Он опять невинно похлопал глазами.
- Нет, у меня и мать, и отец живы. Правда, отец инвалид войны и мать больная...
- Ты - единственный сын у них?
- Нет... были и брат, и сестра. Только они не вернулись с фронта. Вот мать и заболела.
Гюльдаста испытующе посмотрела на него.
- Хочешь, я буду тебе сестрой?
Володя шмыгнул носом.
- А что мы будем делать, как брат и сестра?
- Я буду о тебе заботиться, а ты обо мне.
- Как?
- Для начала я хочу, чтобы ты взял у меня вот это.
Гюльдаста прошла в боковую комнату и вынесла оттуда костюм, сшитый из очень дорогого материала.
- Я его немного подошью и носи на здоровье.
Володя удивился.
- Мне? Такой костюм? Откуда у тебя столько денег?
- Это костюм моего отца.
- А-а, - протянул Володя, - а что я должен сделать для тебя?
Кажется, он немного переиграл. Гюльдаста внимательно посмотрела на него.
- Пей чай, Володя. Может, тебе свежего подлить?
- Скажи, если тебя задевает кто-нибудь? - настаивал Скворцов, - так я того человека!.. Ты не смотри, что я тихий, у меня, знаешь, какие ребята есть?! Ты только скажи...
- Скажу, - согласилась Гюльдаста. - Вот в Сальяны съезжу - потом...
Володя понял - дальше настаивать не следует.
- Ну, спасибо тебе за чай-сахар! Пойду.
Гюльдаста задержала его.
- Одень пиджак - я хоть погляжу, как он на тебе сидит.
- Не-е, - замотал головой Володя, - я не хочу в долгу быть.
Девушка порывисто потянулась к нему.
- Ой, Володя, если ты поможешь мне, я у тебя в вечном долгу буду!... Один человек...
- Чего он от тебя хочет?
Гюльдаста стыдливо опустила глаза.
- Понимаешь...
Скворцов вдруг почувствовал, что еще немного в он поверит во все: и в скромно опущенные девичьи глаза, и в беспомощно хрупкие плечи, в каждое ее слово! Он схватил шапку, уже с порога крикнул:
- До свидания.
- П'гощай, Володя...
Медленно падали снежные хлопья. Старый Абдуррахман прохаживался возле дома. Скворцов молча прошел мимо него и, схватив на ходу горсть снега с какого-то подоконника, свернул в боковую улочку. Внезапно ему преградили путь. Рука сама собой опустилась в карман.
- Володя!? Ты? - послышался голос Теймура.- Что ты делал у нее дома?
Скворцов перевел дух.
- Она сама зазвала меня...
- Идем! Идем, - потянул его за руку Теймур, - здесь стоять нельзя.
За углом их ждала машина с потушенными фарами. Оказывается, Абдуррахман, не теряя ни минуты, позвонил в уголовный розыск. Теймур обрадовался ценному сообщению, решив, что наконец-то сможет увидеть человека, который посещает Гюльдасту. И вдруг - Скворцов!
В машине Володя подробно рассказал все, что произошло в этот вечер. Теймур недоумевал. "Вот это задача! Зачем понадобилось Гюльдасте зазывать к себе Скворцова, да еще выкладывать ему свою биографию? Возможно, она руководствуется пословицей: "Самая лучшая ложь - правда"? Но в таком случае она просчиталась. Ведь договариваясь с Абдуррахманом, убеждая Скворцова в своей честности, она тем самым показала, что прекрасно знает, кого приставили наблюдать за нею. А может быть, у нее просто не выдержали нервы, и она, как затравленная лисица, сама бросилась навстречу опасности?"
И снова всплывал главный вопрос: "Откуда она узнала обо всем? Кто ей сказал?"
- Так как же, все-таки? - не выдержал, наконец, Володя. - Что будем делать, товарищ Джангиров?
- А? - очнувшись, переспросил Теймур. Он потер лоб. - Ну, то, что ты костюм не взял - хорошо. Иначе она еще больше утвердилась бы в своем подозрении. А вот изъявление готовности защищать ее - ошибка.
Скворцов удивился:
- Почему?
- Потому, что она не поверила в твою искренность.