В последние дни Гюльдаста повела себя несколько странно. Ее все чаще стали замечать в новом промтоварном магазине по проспекту Нариманова. Насторожило то, что она не только толкалась у прилавков, но и заходила "с тыла". Пересекала двор огромного здания, потом медленно прогуливалась у пустых ящиков из-под продуктов. Именно здесь, у дверей магазина, выходящих во двор, Гюльдаста доставала пудренницу и подолгу водила пуховкой по холеному, красивому лицу.
Гюльдаста явно что-то замышляла; уж очень целенаправленно вела разведку, вплоть до разглядывания замков. Делала она это не броско, всегда в часы, когда вокруг толкался народ.
Теймур строго-настрого предупредил Скворцова:
- Смотри, не вздумай поставить туда наблюдателя. Ни в коем случае! Они тотчас догадаются.
- Верно, нельзя, - согласился Володя. - Но как же нам узнать, когда они собираются совершить налет. Гюльдаста сама не придет с докладом.
Теймур усмехнулся.
- Откуда ты знаешь, а вдруг и скажет? Ты попробуй, поговори по душам. Она растрогается и выложит. Дескать, Володечка, не зевай. Не дай опередить себя. Поспешай потихоньку...
После таких шуток Володя обычно хмурился, сосредоточенно скреб макушку.
Наступило двадцать второе декабря. В этот день проводились занятия по строевой подготовке, поэтому в Управлении не было ни души. Только Теймур приводил в порядок документацию паспортного стола, да Бабаев во дворе, возле дежурки, попыхивал папироской. Заскучав, он пошел к своему старому другу, потоптался у стола Теймура, выжидающе помолчал, откашлялся.
- Еще и трех часов нет, а смотри - как потемнело.
Теймур, не поднимая головы, заметил:
- Сегодня самый короткий день и самая длинная ночь в году.
- Не завидую я тем, кто сегодня в ночной смене!
- Почему?
- Только что по радио передали, к вечеру ожидается шторм.
- Что поделаешь, такая у нас работа. Если мельником назвался, кликни пусть зерно везут!
- Кажется, мне недолго осталось ходить в мельниках.
Теймур оторвался от бумаг, удивленно посмотрел на Бабаева.
- За что? В чем ты провинился?
- Возраст. Хочешь, не хочешь, а годы берут свое. Пора уходить, "по собственному желанию". С внучатами повозиться. - Он подумал и добавил: - но не думай, в неделе семь дней, а я все девять буду здесь. На общественных началах... "Ветеран производства"... как пишут в газетах. - Он шумно высморкался, огорченно умолк... Пустынный коридор огласился отчаянным криком. Колотя костлявыми кулачками в двери, по коридору металась сухонькая старуха. Редкие седые пряди слиплись на потном лице.
- Ой, братья, ой мусульмане, помогите! Убивают! Живого места на бедной нет! Помогите! День страшного суда настал!
Теймур выбежал из кабинета навстречу ей.
- Успокойся, старая! В чем дело?
Прихрамывая на правую ногу, женщина поспешила к Теймуру.
- Ой, сынок, избавь бедняжку... Чтобы руки у него отсохли, он же убьет ее!
Вглядевшись, Теймур узнал старуху - это была мать Меченого Шамси.
Четыре месяца тому назад Меченый Шамсн женился на русской девушке Нине Казаковой. Теймур сам вписал ее в домовую книгу и сделал отметку о прописке в ее паспорте. Даже короткий официальный разговор показал, что двадцатитрехлетняя учительница начальной школы Нина Казакова женщина довольно культурная, с ровным характером.
Всего четыре месяца прошло после женитьбы, а эта хромая старуха уже в третий раз прибегала в милицию с криком о помощи.
Удивляло и то, что жена Меченого Шамси каждый раз выгораживала мужа, его так и не удавалось привлечь к ответственности за избиение. Правда, Теймур ни разу сам не ходил в дом Шамси, но сейчас, кроме него, в отделении никого не было. Бабаев же отлучиться не мог - дежурил.
Теймур остановил первую встречную машину, усадил дрожащую старуху. Через несколько минут они вышли на щербатой улице возле облупленного одноэтажного дома. Увидев работника милиции, толпа у ворот расступилась, заметно поредела. В углу двора соседки смывали кровь с жестоко избитой женщины. Платье на ее груди было разорвано в клочья. Поэтому Теймур, обойдя ее, сразу прошел на веранду. Потирая кулаки, Шамси ухмыльнулся в лицо Теймуру.
- Явился? А я знал, рано или поздно ты придешь. - Сел за стол, покрытый скатертью, и обхватил руками голову. На затылке розовела большая лысина.
"И ты постарел, - подумал Теймур. - Постарел, а человеком не стал".
Нина, прикрывая рукою грудь, неслышно вошла на веранду, бессильно прислонилась к двери и, как всегда, стала просить:
- Не трогайте его. Я сама виновата...
- Пошла отсюда! - Он побледнел, вскочил с места и кинулся на жену.
Теймур преградил ему путь.
Женщина хотела выйти, но Теймур остановил ее:
- Подождите!
Она задержалась. Это еще больше разозлило Шамси.
- Кто в этом доме хозяин? Я или ты? - недобро спросил он.
- Ты.
- Тогда идем в милицию. Распоряжайся там, а не в моем доме.
- Я пришел сюда не для того, чтобы забирать тебя. Я в гостях у тебя, а ты даже стакан чая не предложил.
- Не притворяйся! Нечего меня морочить.
- Даже врага, говорят, в этом доме умели встречать... А я пришел к тебе в гости, Шамси.
Шамси пытливо посмотрел на Теймура.
- Так... Понятно. Теперь я каждый день буду колотить жену, чтоб ты каждый день захаживал ко мне в гости.
- Ты все паясничаешь, - нахмурился Теймур. - Я вот смотрю вокруг... Все наши сверстники повзрослели, разъехались. Один ты остался.
- У меня с тобой никогда дружбы не было, сверстник... Всегда терпеть тебя не мог, сам знаешь.