Здесь, на плато, расцвело много чудесных городов.
История Раджастхана отмечена почти непрерывными воинами. В преданиях и легендах воспевается воинское сословие Раджастхана — прославленные раджпуты.
«Раджпут» — «сын царя». Какого царя? Почему царя? Неизвестно. Очевидно, раджпутские роды были основаны вождями разных племен.
Из числа членов родов, возглавляемых раджпутскими правителями, сложились их боевые дружины, и так создалось это сословие раджпутов — наследственных воинов, воинов по профессии и призванию, владельцев земель Раджастхана
Традиция запрещает высокородному раджпуту даже прикасаться к плугу — пахать землю должны были представители более низких каст. Они создавали все материальные ценности, кормили, поили, одевали раджпутов и выплачивали правителям налоги. Раджпутам же предписывались воинские занятия и охота. Они должны были быть профессиональными героями — единственная в своем роде общественная прослойка.
Чем же они все-таки были полезны своему народу? Тем, что стойко обороняли землю от захватчиков и вторжений, и тем, что убивали хищных зверей, которыми кишели горные заросли.
Если бы народу приходилось содержать только эту армию героев и охотников, было бы еще полбеды. Но непосильной тяжестью на его плечи ложилось содержание князей-землевладельцев, живших набегами, грабежами и поборами, тонувших в роскоши и не знавших удержу ни в чем. Властолюбивые и независимые, они правили в своих княжествах, бесконтрольно творя суд и расправу над своими подданными.
Земли долин, плато и пустыни были поделены между родами раджпутов. Этих родов сложилось около 40, и они постоянно воевали друг с другом из-за земли, вод, пастбищ, богатств
Раны и махараны — «князья» и «великие князья» раджпут — ских родов, возводившие свое происхождение к Солнцу, Луне и Огню, главное внимание уделяли поддержанию своего престижа и великолепия.
До середины XX века Раджастхан даже назывался Раджпутаной, хотя значение обоих названий почти одинаково «Раджастхан» значит «земля царей», а «Раджпутана» — «земля царских сыновей».
Весь Раджастхан покрыт сетью крепостей и крепостных стен. Куда ни посмотришь, линии гор окаймлены зубчатыми стенами, а их вершины увенчаны крепостями. Вечно осажденная страна. Страна междоусобных распрей.
Раджпуты стали славой Раджпутаны, символом ее независимости. Их известность была так велика, что часто все население Раджпутаны в целом называли раджпутами. Даже в книгах Но это неверно. Сам народ этой страны твердо знает, кто такие раджпуты. Раджпуты — это раджпуты. И никто другой.
На земле Раджпутаны происходили частые и кровопролитные войны.
Раджпуты владели почти всей Северной Индией начиная с VIII и вплоть до XII века. Лавины неукротимых армий молодого Арабского халифата не знали преград до тех пор, пока не столкнулись с раджпутами. Пустыни, горы, крепости, яростное и фанатичное сопротивление встретили арабы на границе Раджпутаны. И вынуждены были отступить. Большую часть Индии заняли они — устье Инда было в их руках, одно княжество за другим склонялось перед их кривыми саблями и зелеными знаменами. Но только не раджпуты. Железной стеной встали они на защиту своей страны и веры. Войско ислама было остановлено.
Когда в Индию стали вторгаться с северо-запада армии иноземных правителей, раджпутские воины, наряду с жителями Пенджаба, не раз отражали их атаки и отбрасывали их. Так было в X, XI и XII веках. В конце XII века погиб в битве великий полководец раджпутов Притхвирадж.
Вскоре вслед за этим был захвачен и Дели, подступы к которому открылись с поражением армии Притхвираджа. И возникло первое в Индии государство под властью мусульман — Делийский султанат.
Народ Раджастхана горестно оплакивал Притхвираджа. В прекрасной, романтической и скорбной поэме «Притхвираджрасо» средневековый поэт Чанд Бардаи воспел несравненные подвиги и гибель этого славного воина.
Хотя со времени его жизни до наших дней прошло восемь веков, память о нем жива. До наших дней странствующие актеры и певцы прославляют его в своих представлениях на площадях городов и сел. Женщины поют о нем песни, а юношам ставят в пример его отвагу и благородство. Он не умер для своего народа.
Помню, как на одной из базарных улиц Удайпура мне довелось увидеть выступление труппы народных актеров — «бхопа», забредших в этот город в своих нескончаемых странствиях по Раджастхану.
Собрав громом барабанов толпу зрителей, они прежде всего развернули перед ними большое полотно, натянутое на два бамбуковых шеста. На полотне в отдельных квадратах яркие лубочные картины изображали юность Притхвираджа, его охоты и другие царские развлечения, бой с армией Мухаммада, пленение и, наконец, казнь. На этой последней картине враги, яростно высунув языки, резали его на части, и вся земля была залита кровью. Примитивный натурализм изображения и обилие крови на нем были призваны потрясать сердца зрителей. И потрясали.
На фоне этого полотна певец повел свой рассказ о героической жизни Притхвираджа. Сопровождая песню мимической игрой, жестами и танцем, он выразительно дополнял этим свое повествование. Он прыгал, вращал глазами и быстрыми движениями рук создавал иллюзию рубки мечом. Он один изображал и Притхвираджа, и его врагов — то принимал царственные позы, сидя на ломаной табуретке, как на раджпутском троне, то подобострастно извивался, показывая, как раболепные придворные выслушивают повеления Мухаммада.
Про гибель Притхвираджа он спел как-то особенно артистично — тихо и ровно стоя неподвижно и глядя перед собой остановившимся взглядом. И только к концу песни его голос вдруг взлетел в гневном крике и замер на резкой высокой ноте, продолженной затихающим рокотом барабанов.
Это было изумительное зрелище! Актер был как гонец, прибежавший сюда с горестной вестью о тяжелом предательстве, о жгучей утрате, о поруганной чести. Казалось, что все это случилось где-то недалеко, совсем-совсем недавно, и мы, его зрители, были первыми, кому он поведал об этом.
Это было искреннее, захватывающее искусство, прекрасный театр одного актера, до краев наполненный чувством и жизненной правдой. Хотелось по-нашему захлопать в ладоши, хотелось сразу с кем-нибудь поделиться впечатлениями. Но я была одна в толпе раджастханцев, и мы бы не поняли друг друга.
Люди стали спокойно расходиться. Для них кончился XII век. Кое-кто бросал в кружку актера звонкую мелочь Его ассистенты — двое мальчишек, которые на протяжении всего представления старательно держали шесты с картиной, женщина, аккомпанировавшая ему на каком-то щипковом инструменте, и барабанщик, тихо переговариваясь, собирались в дальнейшее странствие. Наверное, это была семья, бродившая по пыльным дорогам в поисках скудного заработка. Актер взвалил на плечо шесты, с накрученной на них картиной, и двинулся в путь. За ним побрели и все члены его труппы. Вскоре громко гудевший автобус скрыл их от меня, и только тогда я заметила, что солнце нещадно напекло мне голову и что необходимо немедленно укрыться в тени, хоть немного побыть в прохладе.
На теневой стороне улицы оказались лавки древностей. И здесь я снова попала в плен. От них я уже не могла оторваться весь остаток дня, снова переселившись в давние века
В полумраке, на столах и прилавках не разобранными грудами были навалены копья и стрелы, кольчуги и шлемы, щиты, мечи и кинжалы — сломанные и целые, заржавленные и сохранившие блеск, — целый арсенал, большой архив войска, навсегда сгинувшего с лица земли. Здесь витал дух былых сражений; казалось, что тут продолжает лязгать сталь и раздаются крики. Ничто из прошлого здесь не забыто. Возникало такое ощущение, что, рухни внезапно стены этих лавок, и снова будут яростные бои, кровь, смерть и бесчисленные победы раджпутов.
Можно было часами перебирать пыльное оружие и не переставать дивиться его разнообразнейшим формам. Клинки мечей были прямыми, кривыми, слегка изогнутыми или извилистыми; покрытыми гравировкой, с чернением, с насечкой и без украшений, с канавками для стока крови и без них, они были и без ножен и в ножнах, обтянутых истлевшей парчой и украшенных металлическими узорами и ценными камнями.
Кинжалы были всех мыслимых и известных на земле видов. Все возможности принести человеку смерть нашли свое выражение в этих кинжалах. В одном кинжале часто соединялось по два клинка, укрепленных на узкой рамке шириной в кисть руки Они были направлены в одну сторону, и бить таким кинжалом надо было, нанося удар рукою вперед, как в боксе. Лежали там кинжалы, где оба клинка были направлены в противоположные стороны — ими можно было разить врага слева и справа, не поворачивая кисти руки, — и кинжалы не только из стали, но и из рога — витые рога антилоп, остро отточенные по краям, заменяли собой металлические клинки.
— Кто покупает это у вас, скажите?
— Туристы, мэдам. Главным образом американцы.
— А местные жители?
— О нет. У раджпутов оружие есть, а другим оно не нужно.
— Оно древнее?
— Разное есть. Могу вам предложить даже оружие из Читора времен осады.
— Из Читора? Какой осады, шестнадцатого века?
— Да.
— А может быть, есть и оружие осады четырнадцатого века?
— Да, есть.
Не знаешь, верить или нет. Видимо, верить не надо. Но сами слова «осада Читора» волнуют душу.
Это «да» в ответ на такой вопрос вы услышите в любой лавке древностей в Раджастхане, но оружия из Читора времен осад — той осады! — вероятно, нигде не осталось.
Читор. Он был славой раджпутов, а стал их скорбью.
…Раджпутские правители жили, ни на миг не забывая о том, что Дели стал в XII веке центром Султаната и оттуда каждый день можно было ожидать вторжения. И вторжения происходили постоянно. Армия раджпутов была всегда готова к бою. Все эти мечи, щиты, кинжалы, которые сейчас ржавеют по лавкам древностей, блестели, начищенные и отточенные, и в те времена их хозяева не расставались с ними даже во время сна.
Наступил 1303 год. Ала уд-дин решил расправиться с княжеством Мевар — слишком часто на его пути становились меварские раджпуты, слишком независимо держался его правитель, гордый рана Ратан Синг
Столицу Мевара — Читор охраняла одна из самых неприступных раджпутских крепостей Не только сама крепость была сложена из каменных глыб на вершине каменистой горы, как все другие крепости, но и многие ее укрепления были высечены из скал, врезаны в скалы, уходили в глубь скал.
У подножия горы шумел базарами старый город, население которого при первой вести о приближении врага спешило укрыться в крепости и в горах за ней. Много раз спасала она людей от страшной резни, от надругательств врагов, от неминуемой гибели.
В 1303 году с севера долетела весть о том, что на Читор движется огромная армия султана, что жители всех городов на ее пути разбегаются и прячутся в горах, что разграблены лавки купцов и ремесленников и никто не в силах остановить этот поток.
Взоры мирных жителей Читора, как всегда, с надеждой обратились к раджпутам. Крепость стала готовиться к бою.
Как горный обвал, обрушились на город враги. Сам Ала уд-дин был во главе своего войска, чтобы не дать ему дрогнуть, не дать отступить.