И снова в блиндаже люди. Автоматы. Старые винтовки, карабины. Запах пота. Тихий говор в углу блиндажа. Кто они, эти люди? Знаю - солдаты, и знаю, что раньше их не видел. Смотрят на меня с удивлением, несколько смущенно. Через секунду забывают обо мне. Если здесь - значит, свой. Наверное, так думает каждый. А ведь я действительно свой. Хоть и с большей, чем у них, несбритой щетиной на щеках.
Вдруг все загрохотало вокруг. Земля, кажется, бьет по голове. Глохнешь. Сжимаешь зубы. Рядом рвется бомба. Стоны. Суровые лица бойцов. Кому-то перевязывают голову, кому-то - руку...
И опять пуст блиндаж. Несколько муравьев на земле. Сколько их? А где-то рядом снова взрывы. Затем - тишина. Полная тишина. Только плеск реки. Пытаюсь заснуть опять. И вновь близкие разрывы...
- Сынок, вставай, - ласковые руки рядом. Седые волосы, словно материнские. Мягкая улыбка, почему-то очень родная и знакомая. - Проснись. Пора в путь. Остались считанные минуты. Затем может быть поздно...
Встаю. Рядом моя каска. Мое имя на ремешке. И муравьи рядом. И женщина. В коричневой вьетнамской одежде.
- Торопись, сынок, - мягкая улыбка, седые волосы. И снова полон блиндаж. В разводах пота гимнастерки. Как все это мне знакомо.
- Торопись, сынок, - голос, словно материнский, ровный, придающий спокойствие, уверенность. Голос женщины с седыми волосами заглушает все.
После мне сказали, что эта женщина днем и ночью помогала солдатам. Ее звали здесь мамаша Суот. Другие называли ее героической матерью. Впрочем, она и есть герой Демократической Республики Вьетнам. Одна из матерей мужественного Вьетнама".
В 1969-м, когда ушла из жизни матушка Суот, ее хоронили по-военному все жители прибрежных селений, солдаты, охранявшие переправу у реки Нятле. А тот наш блиндаж? Его разбомбили через полчаса после нашего ухода. Везет? Думаю, да. Повезло...
Впрочем, мне также повезло в Ханое, где ракеты попали в два предназначавшихся для корпункта дома на улице Тон Тхат Тхией...
Фея дороги
Небольшая туча набежала и, словно испугавшись разрывов, унеслась к тонкому лезвию горизонта, где в дымке на западе Виньлиня возвышается гряда Чыонгшон. Там, на горных перевалах, грохотала гроза. А здесь мы задыхались от жары, поминутно смахивали с лица пот. Хоть бы одна капля дождя...
- Стоп! Дальше ехать нельзя, неразорвавшаяся бомба, - крикнула девушка в каске, из-под которой выбивалась толстая длинная коса. В тонких девичьих руках лопата, словно винтовка солдата, идущего в рукопашный бой.
В нескольких метрах от машины - воронка. На дне - серое тело 250-килограммовой бомбы.
- Когда сбросили?
- Минут пятнадцать назад.
Вокруг воронки три девушки вбивали бамбуковые колья, натягивали веревку, чтобы случайно не проскочил человек, не въехала машина. Из-за едкой дорожной пыли лица саперов завязаны платками.
- Что будем делать, Ким Хюэ? Решай, командир, - несколько пар девичьих глаз обращаются в сторону той, что остановила нашу машину.
- Подождем немного, скоро придет Чан Тхи Ми. Лучше нее никто из нас не разрядит бомбу.
- Может быть, лучше сделать объезд?
- Ты права, Хоа. Время не ждет, - согласилась Хюэ. - Будем делать объезд. Машины не должны простаивать на дороге. Разбомбят...
К воронке подходили новые и новые люди. С лопатами, с кирками, с корзинами на коромыслах, в коричневой крестьянской одежде, в желтых противоосколочных шлемах из толстых соломенных жгутов.
И вот о высохшую, твердую, как асфальт, землю застучали лопаты. Кто-то подтаскивал щебень на неизвестно откуда появившейся коляске вьетнамского рикши. В воронку летели очередные порции камней. Чей-то голос запел. И через мгновение уже мощный молодой хор гремел над дорогой. Ему аккомпанировал стук лопат.
Я подошел к девушке-командиру. На лице Нгуен Тхи Ким Хюэ вспыхнул румянец.
- Давно здесь работаете?
- С тех пор, как идет война.
Разговор не клеился. Девушка смущена. Она привыкла работать. Работать в любое время года - в дождь и под жгучим солнцем, днем и ночью. А здесь неизвестно откуда появился иностранный журналист с фотоаппаратом. И еще интервью. Хюэ сняла каску, поправила волосы. Тихо сказала:
- Прежде я работала в кооперативе "Фухой", провинции Куангбинь. Началась война, пошла добровольцем в ударные строительные дорожные бригады. Было нелегко? Конечно, нелегко. Бомбят, каждый день. Иногда по нескольку раз в день. Участок работы бригады - 12 квадратных километров. На днях на наш участок только за сутки было сброшено около сотни различных бомб и ракет.
Непостижимо, и все-таки это правда, суровая правда Виньлиня: через каждые пять-шесть метров вокруг дороги зияли воронки, между ними поднимались холмики могил...
Перехватив мой взгляд, Ким Хюэ объяснила:
- Тут на днях бомбили "В-52". А вообще - передышек не бывает. Но, как видите, машины идут.
Что это - чудо? Возможно. Но сотворили это чудо маленькие хрупкие руки, вот такие же, как у девушки по имени Ким Хюэ. Неожиданно кто-то крикнул:
- Командир! Объезд готов. Скажи этому парню-иностранцу с фотоаппаратом, что он может ехать. А останется - зацелуем! - Все рассмеялись.
Через несколько минут клубы пыли, смерчем взвившиеся за "уазиком", скрыли от меня бойцов дорожной бригады. А как бы хотел остаться. Чтобы зацеловали. А вдруг? "Нас не засыпать шрайками".
- Какая встреча! - закуривая на ходу сигарету, говорил мне шофер Лан.
- А что особенного? - отозвался я. - За последнюю неделю мы уже не меньше пятнадцати раз встречали бойцов ударных бригад на дорогах Виньлиня.
- Но это же была сама Ким Хюэ! - удивляясь моему странному равнодушию, воскликнул Лан. - Это одна из самых известных героинь в республике!
- Что же ты не сказал мне раньше? - Я не скрывал досады.
Но возвращаться уже поздно. У меня сохранился ее снимок. "Желанного поцелуя" боевая подруга Ким Хюэ не дождалась. Погибла под бомбами...
На "малой земле"
Остров Конко. С прибрежных холмов Виньлиня он едва различим из бинокля. Двадцать восемь километров отделяют Конко от "большой земли". Десятки кораблей седьмого флота США ежедневно осаждали остров, стремясь отрезать его защитников от связи с Виньлинем.
Но когда спускалась ночь, к "малой земле" прорывались сампаны, джонки, катера со смельчаками, доставлявшими на Конко боевое снаряжение, продовольствие, воинские подразделения. Еще несколько лет назад мало кто даже во Вьетнаме слышал о Конко. Его четыре квадратных километра скалистой земли суеверные рыбаки когда-то окрестили "островом Богини-покровительницы", "островом Рыбы-слона" или еще "островом Кита". Его гроты и естественные гавани спасали рыбаков от тайфунов и морских ветров. У его берегов всегда ожидал рыбака богатый улов. Но все же чаше остров называли "землей диких трав" - Конко. Это название так и закрепилось за островом. Еще недавно Конко был необитаем, и только монотонный стрекот цикад в течение тысячелетий нарушал его спокойную тишину.
Так было до 8 августа 1959 года.
- В этот день, - рассказывал мне в блиндаже с мощными тройными деревянными перекрытиями на потолке заместитель комиссара вооруженных сил острова Конко Чан Нгок Кы, - несколько воинских подразделений получили приказ занять позиции на острове, построить оборонительные рубежи, превратить Конко в выдвинутый в море форпост для защиты южных районов ДРВ. Так, на 17-й параллели родился в 28 километрах от побережья морской бастион Демократической Республики Вьетнам. Конко.
- Мы разбили на острове парки и сады, построили дома, завезли ананасы, чай, посадили апельсиновые деревья и кокосовые пальмы, - вспоминали о первых месяцах жизни на острове пограничники - защитники Конко.
- Но уже тогда, - говорил пулеметчик Тхык, - двадцать вражеских военных кораблей подошли к берегам острова. Мы не получили приказа открывать огонь. И остров ожидал приближения судов противника. Но враг не решился высадить десант.
Потом над нашими головами на бреющем полете стали появляться почти ежедневно американские самолеты; велись разведывательные аэрофотосъемки. С августа 1964 года начались бомбардировки Конко.
- 8 августа 1964 года, вдень 5-й годовщины нашего прибытия на остров, - продолжал комиссар Кы, - два американских самолета пронеслись над островом. Наблюдатель Тхай Ван А, Герой ДРВ, первым заметил приближение воздушных пиратов и объявил боевую тревогу. Мы открыли из всех видов имевшегося у нас оружия огонь по американским самолетам. 7 и 8 февраля 1965 года, когда агрессоры усилили воздушные атаки против ДРВ, с "большой земли" к нам пришел приказ: "занять боевые позиции, любой ценой удерживать остров, наносить противнику наибольшие потери". С 14 марта 1965 года начались ожесточенные атаки самолетов военно-воздушных сил США на остров Конко. С этого дня родилась боевая слава острова, повелась летопись его мужественной обороны.
Слушая рассказы бойцов, мне почему-то подумалось о защитниках нашей Брестской крепости. Так же и здесь, на 17-й параллели, с беспримерным мужеством отстаивали рубежи ДРВ защитники острова Конко.