И вот Владимир Путин в последнем ежегодном послании Федеральному Собранию вдруг заявляет, что все его восемь посланий ФС «по сути… и есть, может быть, неполный, но все-таки достаточно конкретный и основательный, концептуальный план развития России».
Концептуальный план развития России…
Во-первых, концептуальный… Во-вторых, развития… Как именно Владимир Путин понимал смысл своей деятельности на посту президента РФ? Об этом знает только сам Путин. Но как именно его деятельность воспринималась обществом? Ответ на этот вопрос можно дать, опираясь на вполне объективные данные. Общество не связывало с Владимиром Путиным никаких ожиданий в части какого-то там развития. Да и само развитие не было для общества сколь-нибудь приоритетным в период, названный путинским. Приоритетными были стабильность, наведение порядка, недопущение понижения жизненного уровня, а по возможности и его рост… И, наконец, государственность. Все это в совокупности и было тем курсом Путина, который поддерживало российское общество. Путина «носили на руках»… Но не за какое-то там развитие (поди разбери — что это такое, да и кто его знает, нужно ли оно в принципе). Путина носили на руках за то, что «усмирил Чечню», ущучил наглых и непопулярных олигархов, сменил риторику в том, что касалось внешней политики, вернул национальное и державное во внутреннюю политику, разорвал с набившей оскомину либеральной традицией в ее гайдаровско-чубайсовском исполнении, прекратил глумление над советским периодом. Путину прощали то, что он все это осуществлял половинчато. А может быть, его за это-то и поддерживали? Ибо в самом обществе — и в верхах его, и в низах — царила эта самая половинчатость, неокончательность, политический синкретизм.
И вот 26 апреля 2007 года Путин, всегда гордившийся своим прагматизмом и недолюбливавший разного рода эфемерности (концепция, доктрина, стратегия, идеология), зачем-то заявляет, что все восемь лет своего правления он действовал (а) по некоему плану, (б) не просто по плану, а по плану концептуальному и (в) не просто по концептуальному плану, а именно по концептуальному плану развития России! Вот так!
Был ли у Путина и впрямь концептуальный план развития России? Ему виднее… Можно ли увидеть красную нить этого плана в восьми посланиях Путина Федеральному Собранию? При желании сквозь восемь текстов, насыщенных фактурами и прагматическими установками, можно протянуть как такую, так и другую «красную нить». Но сказать, что все восемь посланий центрированы на развитии, нельзя.
Контент-анализ текстов не дает для этого никаких оснований. Кроме того, Владимир Путин формулировал задачи не только в посланиях Федеральному Собранию. И он ведь не только задачи формулировал! Он продуцировал емкие и конкретные образы… Например, «великая энергетическая держава». Как такой образ, на основе которого в кругах противников Путина заговорили о сырьевом и даже колониальном крене, соотносится с особой акцентировкой развития? Если бы Сталин в 1929 году сказал, что Россия будет величайшей аграрной державой мира, вытекла ли бы из этого индустриальная эпопея с ДнепроГЭСом, Магниткой, а также коллективизация как очевидная жертва на алтарь индустриализации? Согласитесь же — вопрос риторический!
Повторяю, Путину виднее, чем по сути (он ведь не зря подчеркивает — по сути!) является совокупность его восьми посланий ФС. Но никаких очевидных (а не подспудно сутевых!) акцентов на развитии он не ставил вплоть до 26 апреля 2007 года. А в этот день он в первый раз поставил именно этот акцент.
Ссылки на спичрайтеров и пиарщиков несерьезны. У всех политических лидеров во второй половине XX и начале XXI века есть спичрайтеры и пиарщики. Это касается не только России и СССР. Их-то это касается ну уж никак не больше, чем США или стран Западной Европы. Не про наше Отечество снят фильм «Хвост крутит собакой». Позволяли или нет Черчилль, Рузвельт и де Голль кому-либо вмешиваться в свои тексты и в какой степени? Тут не все ясно… Ленин, видимо, никому вмешиваться в свои тексты не позволял… Сталин если и позволял, то в минимальной степени.
Но потом вмешательство стало нормой. Что, не было коллективов, работавших над отчетными докладами наших генсеков? Одно дело — участие в оформлении мысли. Другое — узурпация мысли как таковой. Соучаствовать в той или иной степени? Ради бога! Узурпировать?
Любой западный лидер отрубит хвост, который замыслит нечто подобное по отношению к собаке большой политики. Путин же — тем более. Он очень жесткий политический лидер, точно знающий, что хочет сделать своей публичной позицией, а что нет. И вот когда он эту свою волю заявит, кто-то в чем-то может быть допущен к ее оформлению в текст. Но не более того!
А главное — Путин не один раз, походя, что-то сказал о развитии! Он первый раз сказал об этом аж в апреле 2007 года, то есть задолго до выборов. А потом…
21 ноября 2007 года на форуме своих сторонников (думские выборы — в самом разгаре) Путин заявляет: «В чем она, главная задача? Она в том, что необходимо сохранить преемственность курса на стабильное, устойчивое развитие страны. И гарантировать от политических рисков рост благосостояния и безопасность Отечества».
Безопасность Отечества — это путинская классика.
Рост благосостояния — в общем-то тоже.
Политические риски, которым это нельзя подвергать?
Это главный лозунг выборной кампании.
А вот что такое курс на стабильное, устойчивое развитие страны? В этом есть определенная новизна. А также возвращение к уже рассмотренному посылу о концептуальном плане развития России. Что такое стабильное, устойчивое развитие? Просто констатация того, что развиваться надо от года к году без торможений, рывков и, главное, откатов? Или же это неявная адресация к так называемой концепции устойчивого развития, выдвинутой Альбертом Гором? Пока у нас нет достаточного материала для того, чтобы что-либо утверждать. Но ясно, что Владимир Путин проявляет настойчивое желание вновь и вновь возвращаться к теме (того или иного) развития. Вот что он говорит в том же выступлении на форуме сторонников:
«…Я дал согласие возглавить список «Единой России»… Считаю, что таким образом смогу помочь формированию авторитетной и дееспособной законодательной власти… 2 декабря будут не только распределяться мандаты между депутатами — будет решаться главный вопрос: кому доверить осуществление планов по развитию России».
Не безопасность доверить, не рост благосостояния — а планы по развитию России! Сначала (26 апреля 2007 года) он говорит о том, что 8 лет осуществлялся концептуальный план развития России. А 21 ноября 2007 года, то есть через восемь (!) месяцев, он говорит о том, что надо решать, КОМУ ДОВЕРИТЬ осуществление планов по развитию (опять — развитию!) России.
Тема ПЛАНОВ ПО РАЗВИТИЮ состыковывается с темой ДОВЕРИЯ. Какого доверия? Формально — доверия избирателей. Но президент не конкретизирует… Он говорит о доверии вообще. И это точный ход! Пусть гадают, идет ли речь о доверии электората или о доверии Путина к тому, кто продолжит именно его, Путина, концептуальный план по развитию России. Нужно быть абсолютным политическим неучем для того, чтобы не понять, о чем речь!
Есть план Путина (выборный лозунг: «План Путина — победа России»). Это не просто план. Это концептуальный план. Он является высшей интеллектуальной и политической собственностью… не главы государства, а человека по фамилии Путин. Этот человек может назначать преемника не потому, что у него общенародная поддержка, а потому, что он обладатель абсолютной ценности — концептуального плана по развитию России. Являясь обладателем такой ценности, Путин может кому-то доверить эту ценность, а вместе с ней и определенные прерогативы. Но если он доверил ценность (и лишь как следствие такую мелочь, как президентский пост), то он может и лишить доверия. Ведь это не чья-то ценность, а его и только его. Где «доверить», там и «не оправдал доверия». Плохо обошелся с ценностью! Но с ценностью связано все, в том числе какой-то там президентский пост.
Если кому-то доверена аж ценность и этот кто-то доверия не оправдал, то какой там пост! Потерявший доверие обладателя такой Высшей ценности (концептуального плана развития России) сразу вслед за потерей доверия должен потерять все. Путин уходит с поста, но, оставаясь собственником Высшей ценности, он как бы занимает позицию высшего Наблюдателя и Судьи. То есть позицию более высокую, чем глава государства. Что это значит?
Что Владимира Владимировича Путина все-таки убедили в том, что российский Дэн Сяопин возможен…
И что для этого необязательно быть главой и гражданином Китая, страны с конфуцианской моралью…
И что для этого необязательно иметь параполитические структуры по типу Красного Дракона.
И что для этого необязательно даже опираться на традиционное и сверхзаконопослушное общество…
И что… И что… И что…
Короче, Путина окончательно убедили во всех подобных «и что» аж в марте 2007 года. Доказать, что именно в марте, не могу. Но на основе трудно формализуемых критериев берусь голословно утверждать, что в марте 2007 года решалось очень и очень многое.
В любом случае, уже в апреле 2007 года Путин (впервые!) говорит о своем концептуальном плане по развитию России.
А в ноябре 2007 года Путин говорит о доверии, о том, что кому-то надо доверить не абы что, а этот план по развитию.
В декабре же (конкретно — 10 декабря 2007 года) Путин показывает стране, кому именно он доверил это не абы что — Высшую ценность (концептуальный план развития). Что такое — при несомненности рассмотренной нами последовательности высказываний и событий — обращение Путина в апреле 2007 года к теме развития? Что такое само это обращение и последовательность дальнейших адресаций все к тому же развитию? Это совокупность жестов, обеспечивающих красивую передачу власти? Так казалось очень наивным людям. А кому-то кажется до сих пор.
Рассмотрим также то, что происходит уже ПОСЛЕ 10 декабря 2007 года, когда В.Путин передал президентскую эстафетную палочку в руки Д.Медведева.
8 февраля 2008 года Владимир Путин проводит в Георгиевском зале Кремля СВОЕ расширенное заседание Госсовета, где обсуждается… Что? Правильно! Все та же стратегия развития России до 2020 года. Что значит «обсуждается»? Собираются представители так называемого «политического класса». Им зачитывается развернутый документ, из которого явствует, что развитие — это «наше все», а развиваться надлежит так-то и так-то. Кто это зачитывает? Президент, уже назначивший преемника! В чем смысл политического жеста? В том, что Путин оказывает Медведеву доверие в части исполнения путинского и только путинского концептуального плана развития России, теперь уже не экстрагированного из 8 посланий Федеральному Собранию, а предъявленного в виде развернутого текста.
Президентская эстафетная палочка передана Д.Медведеву… А власть?
Тема развития и тема реальной власти оказываются слишком прочно переплетены. Это вам не пиар. Это такая реальная политика, что дальше некуда.
Медведеву всего лишь оказано доверие в части сопровождения плана Путина. Сопровождения! И все должны это понять! Причем немедленно. Все китайцы (и элита, и народ) это бы сразу поняли. А в России… Тут, увы, доходит как до жирафа. Те, кто слушал Путина 8 февраля 2007 года в Георгиевском зале, недоумевали: «Ну, передал власть! Захотел зачем-то так поступить! Причем тут теперь какая-то концепция, какое-то развитие?»
Увы, красивая модель властно-концептуальной преемственности, дополненная столь же красивыми политическими решениями (совмещение В.Путиным, ушедшим с президентского поста, поста премьер-министра и поста главы партии, состоявшееся после инаугурации Д.Медведева), оказалась адресована классу, нечувствительному к подобному политическому изяществу. Но это — уже другая тема…
Нам же в рамках первичного анализа высказываний Д.Медведева о развитии важно зафиксировать существенную обусловленность этих высказываний высказываниями Путина. А также путинскими политическими шагами.
Зафиксировав путинские высказывания и шаги, можно перейти к высказываниям и шагам Д.Медведева.
Как мы помним, В.Путин начал говорить о развитии в апреле 2007 года. А Д.Медведев?
25 января 2007 года (то есть за год до начала так называемой операции «Преемник» и за четыре месяца до того, как Путин ввел в политический оборот тему развития!) выходит статья Д.Медведева «Национальные проекты: от стабилизации — к развитию». Значит, не Путин начал тему, а Медведев подхватил, а наоборот… Это очень атипично для сформировавшейся при Путине системы политической власти.
Еще более атипично то, как (насколько смело и почти что отвязанно) Медведев вводит в оборот эту самую тему развития. Одно название его статьи говорит о многом. ОТ стабилизации — К развитию. Что это значит политически?
Что Путин осуществил стабилизацию, ОТ которой К развитию нас всех поведет Медведев. Путин осуществил проект «Стабилизация». Стабилизация — это великое дело! Но теперь наступило время другого проекта — проекта «Развитие». Кто его будет осуществлять? Другой политик! И ясно, кто именно! Тот, кто делает такую заявку, то есть Д.А. Медведев.
Отвечал ли такой подход желаниям Путина? Если бы он этим желаниям отвечал, то Путин, подхватив Медведева через четыре месяца, сказал бы очень понятную вещь: «Я обеспечил стабильность! Это было страшно важное и неблагодарное дело! Оно завершено! Настала пора нового дела — развития. Оно потребует новых людей! Я же ухожу с чувством исполненного долга».
Путин ничего подобного не говорит. Он, напротив, говорит через четыре месяца ПОСЛЕ статьи Медведева, что именно он, Путин, все восемь лет САМ занимался ТОЛЬКО развитием. А значит, если он кому-то это развитие и доверит, то не как новое занятие, а как его, Путина, интеллектуальную и политическую собственность.
Формулировал ли Путин это так для себя, не знаю. Думаю, что формулировал, но, возможно, и нет. Но главное не это. А то, что так и только так это может быть прочитано по всем канонам политического анализа (как классического, так и постклассического).
Чуть позже это находит совсем уж неопровержимое политическое подтверждение. На расширенном заседании Госсовета (проведенном, напоминаю, 8 февраля 2008 года, то есть уже после выдвижения Д.Медведева кандидатом в президенты РФ) стратегия развития России до 2020 года с предельной политической внятностью (чтоб и до идиота дошло) предъявляется в качестве плана Путина и только Путина.
То есть Путин, передав Медведеву президентскую эстафетную палочку, не только не разрывает связь между собой и своей интеллектуально-политической собственностью под названием «Развитие», но и, напротив, эту связь всячески укрепляет.
В то же время он позволяет Медведеву наладить свою собственную связь с путинской и только путинской интеллектуально-политической собственностью. Характер связи определяется приоритетами, которые расставляет сам Путин. В рамках этих приоритетов Д.Медведев может первый раз сказать о развитии еще до назначения преемником. Но это не значит, что он может претендовать на ранг первооткрывателя. Путин твердо убежден в своем праве давать и отбирать. И всячески демонстрирует это право.