Из казны поступили деньги на книги, бумагу, перья и на прокорм учеников. (Правда, потом не всегда деньги поступали вовремя, и руководители школы вынуждены были обращаться к начальству с просьбами и увещаниями. Например, такого рода: "Ежели школе быть, то потребны на содержание ея деньги, а буде деньги даваться не будут, то истинно лучше распустить, понеже от нищенства и глада являются от школяров многие плутости".)
Из кладовой Ивана Великого, куда его в свое время убрали из дворца, достали и передали Навигацкой школе большой медный глобус, некогда привезенный в дар царю Алексею Михайловичу посольством Генеральных Штатов Голландии. В описании глобуса, составленном в ХVIII веке, говорится не только о его внешнем виде, но подчеркивается его польза: "Корпус сего глобуса из красной меди, живопись на нем старинная, высокой работы. Глобус и с подножием вышиною четыре аршина, в центре шесть английских футов, около него медный пояс, или меридиан, в полтретья пальца. Вокруг всего глобуса витые балясы точеные орехового дерева с резными из пальмового дерева фигурами... Сия высокой цены и отменной куриозности вещь не только к академии годна, но весьма надобна и полезна".
Для школяров была введена форма одежды на французский манер: кафтан, камзол, рубашка, чулки, башмаки и шляпа; старшим воспитанникам, кроме того, полагалась шпага.
Преподаватели могли вести занятия на латинском и западноевропейских языках - английском, немецком, французском - русского они не знали. Ученики же, которым по программе предстояло выучить эти языки, пока что знали только русский. Это обстоятельство поставило под угрозу саму возможность учебной деятельности Навигацкой школы.
И тогда вспомнили про Леонтия Магницкого. Поскольку преподавателей для Навигацкой школы назначал сам царь, то ему и отписали о Магницком.
Вскоре в Москве был получен царский указ о назначении Леонтия Магницкого учителем в Навигацкую школу.
Став учителем Навигацкой школы, Магницкий все свои силы и все свое время отдавал ученикам. Его коллеги-англичане относились к службе спустя рукава, опаздывали на уроки, заставляя учеников ожидать их часами, иной раз не являлись на занятия вовсе, и Магницкому часто приходилось замещать их, так что на него легла основная работа по обучению и воспитанию учеников школы.
Петр I, видя, что дворянских и боярских недорослей недостаточно, чтобы заполнить все офицерские вакансии, разрешил принимать в школу разночинцев, то есть детей всех сословий, кроме крепостных.
Между тем о школе уже шла добрая слава, и число ее учеников увеличивалось год от году. Ведавший ее делами дьяк Оружейной палаты Курбатов доносил начальству: "А ныне многие из всяких чинов люди припознали тоя науки сладость, отдают в те школы детей своих, а иные и сами недоросли и рейтарские (солдатские) дети и молодые из приказов подьячие сами приходят с охотой немалою".
Петр I был нетерпелив, он требовал во всем скорого результата, ему казалось, что учащиеся Навигацкой школы "под видом учения" тянут время и даром получают деньги; в специальном указе он требовал наказывать таких батогами и списывать в матросы. Магницкий выступил против царского указа, на что, конечно, требовалось большое мужество (недаром его современник поэт и академик В.К.Тредиаковский назвал его "добросовестным и нельстивым человеком"), и составил для царя любопытную справочную таблицу (современному читателю необходимо иметь в виду, что слово "ленивый" в ХVIII веке значило также "медленный", в данном случае - "медленнее соображающий"):
"Арифметику прилежный выучит в 10 месяцев, а ленивый - в год, - писал Магницкий, - геометрию - прилежный в 6, ленивый - в 8 месяцев, тригонометрию - прилежный в 2, а ленивый - в 3 месяца. И менее тех лет учить не можно".
Учащиеся Навигацкой школы, кроме изучения научных дисциплин, получали более широкое образование. Их обучали "политесу", то есть поведению в обществе, начаткам военного искусства, фехтованию - недаром же в школе имелась специальная Рапирная зала.
Не были забыты литература и искусства. Юные навигаторы сочиняли вирши, обучались музыке, их хор приглашали на придворные празднества.
Выписанные Петром I из Данцига немецкие актеры составили из учеников школы театральную труппу, которая в Рапирной зале представляла светские комедии. Эти комедии посещал и царь с приближенными. Актеры Навигацкой школы, как утверждает предание, однажды позволили себе подшутить над царем и выкинули "немецкую штуку". Объявив, что ими подготовлено какое-то невиданное и неслыханное зрелище, они собрали в театр множество зрителей, пришел на него и Петр со своими сподвижниками. Когда же публика в парадных мундирах, украшенная орденами и лентами, расселась, то на сцену перед закрытым занавесом вышел мальчишка, повесил на него большой лист бумаги, на котором красовалась крупная надпись: "Первое апреля", и с громким хохотом убежал. Публика начала возмущаться, но Петр встал и, успокаивая общество, сказал: "Это театральная вольность".
Навигацкая школа выпускала специалистов для флота и армии: штурманов, геодезистов, строителей, картографов. Не закончившие полное обучение шли в писаря и канцеляристы низших рангов.
Особая должность, которую получали ученики Навигацкой школы, была должность преподавателя губернских математических школ для обучения дворянского чина детей арифметике и геометрии. Своим указом от 20 января 1714 года Петр I обязал дворянских детей учиться в этих школах "цыфири и геометрии", и до того, пока они не выучатся, им запрещалось жениться. А священникам запрещалось их венчать без "соизволения", то есть разрешения, школьного преподавателя. Реакцией на этот указ было бессмертное заявление Митрофанушки: "Не хочу учиться, хочу жениться!"
Навигацкая школа сыграла большую роль в истории русского флота и мореплавания. Среди ее выпускников немало славных имен: адмирал Н.Ф.Головин, основатель русской картографии И.К.Кириллов, знаменитые исследователи Севера - Г.С.Малыгин, Д.Л.Овцын, С.И.Челюскин, капитан-командир А.И.Чириков, первым из европейцев описавший северо-западные берега Америки, и другие.
Различные источники сообщают, что Петр часто посещал Навигацкую школу, бывая на занятиях школьников, в обсерватории, в химической лаборатории Брюса.
В обширной Рапирной зале с окнами на восток, юг и север и входами с запада и востока проходили собрания Нептунова общества - тайного царского совета, в который входили ближайшие сподвижники Петра.
Некоторые историки полагают, что это была первая в России масонская ложа. О ее деятельности и полном составе документальных сведений нет, известно, по скупым воспоминаниям современников, лишь о ее существовании. "История и предание скрыли от нас происхождение и истинную цель этой тайной думы", - замечает И.М.Снегирев.
Предание называет масонские должности членов Нептунова общества: Франц Лефорт - председатель, Петр - первый надзиратель, то есть распорядитель и церемониймейстер, Феофан Прокопович - оратор, члены - адмирал флота Ф.М.Апраксин, Я.В.Брюс, профессор Фарварсон, князь А.М.Черкасский, генерал-фельдмаршал князь М.М.Голицын, А.Д.Меншиков, генерал-фельдмаршал Б.П.Шереметев.
30 августа 1721 года в финском городе Ништадте был подписан русско-шведский мирный договор, завершивший двадцатилетнюю Северную войну. Ништадтский мир закрепил за Россией Балтийское побережье. С русской стороны переговоры вели Я.В.Брюс и руководитель Коллегии иностранных дел А.И.Остерман. По получении текста договора Петр I писал Брюсу: "Славное в свете сие дело ваше никогда забвению предатися не может, а особливо поелику николи наша Россия такого полезного мира не получала".
Ништадтский мир был отмечен пышными праздничными торжествами в Петербурге и в Москве. В Москве празднества происходили на масленице, в последние дни января - первые февраля 1722 года. Главным эпизодом торжеств стало маскарадное шествие по улицам Москвы 31 января, в котором участвовали все известные персоны, начиная с царя и до младших чиновников иностранных посольств.
Маскарадное шествие по случаю Ништадтского мира представляло собой длинную вереницу различных кораблей от 88-пушечного фрегата до простой лодки, поставленных на полозья или колеса и везомых лошадьми, коровами, собаками, медведями, пестрыми свиньями: военно-морской парад в честь победителей был соединен с бурлескным "дурацким" карнавалом.
Участник карнавала камер-юнкер голштинского герцога Фридрих Берхгольц оставил в дневнике подробное описание шествия и его персонажей. Открывалось шествие "забавной группой": арлекин в санях, запряженных лошадьми, увешанными бубенчиками; затем в широких санях князь-папа - глава "пьяной коллегии", учрежденной царем из своих собутыльников, у ног папы сидел Бахус с бокалом и бутылкой в руках; четверка лошадей везла сани в виде раковины, в которой сидел мор-ской бог Нептун с трезубцем в руке; знатные люди, в том числе и члены царской семьи, все были в маскарадных нарядах: вдовствующая царица - в старинном русском наряде, царевна - в виде пастушки; мать Остермана - в наряде католической аббатисы; были там испанские танцовщицы, цыгане, северные народы-самоеды, были маски, представлявшие героев басен Эзопа, - волки, журавли, медведи, фантастические драконы и другие. Движение сопровождалось музыкой, пением, стрельбой из орудий.
Главное место в шествии занимал фрегат под названием "Миротворец" везомый 16-ю лошадьми "большой корабль императора". Берхгольц находился на этом корабле и поэтому рассказал о нем особенно подробно:
"Большой корабль императора, длиной в 30 футов, сделанный совершенно наподобие линейного корабля "Фредемакер" - теми же мастерами, которые строили последний. На нем было 8 или 10 настоящих небольших пушек, из которых по временам палили, и еще множество деревянных и слепых. Кроме того, он имел большую каюту с окнами, три мачты со всеми их принадлежностями, паруса, одним словом, до того походил на настоящее большое судно, что можно было найти при нем все до последней бечевки, даже и маленькую корабельную лодочку позади, где могли поместиться человека два. Сам император командовал им в качестве корабельщика и командора, имея при себе 8 или 9 маленьких мальчиков в одинаковых боцманских костюмах и одного роста, несколько генералов, одетых барабанщиками, и некоторых из своих денщиков и фаворитов.
Его величество веселился истинно по-царски. Не имея здесь, в Москве, возможности носиться так по водам, как в Петербурге, и несмотря на зиму, он делал, однако ж, с своими маленькими ловкими боцманами на сухом пути все маневры, возможные только на море. Когда мы ехали по ветру, он распускал все паруса, что, конечно, немало помогало 16 лошадям, тянувшим корабль. Если дул боковой ветер, то паруса тотчас направлялись, как следовало. При поворотах также поступаемо было точь-в-точь, как на море. При наступлении темноты его величество приказывал, как это делается на кораблях, собирать верхние паруса и сам с тремя или четырьмя находившимися при нем генералами бил зорю (он имел костюм корабельного барабанщика и барабанил с большим искусством)".
Шествие началось из села Всехсвятского (куда корабли были доставлены из Петербурга), оттуда по Петербургскому тракту и Твер-ской улице проследовало до Красной площади, вошло в Кремль (кроме императорского фрегата, который был слишком велик и не мог пройти в ворота) и далее двигалось по московским улицам.
Продолжался маскарад до 5 часов вечера, "после чего, - заканчивает рассказ Берхгольц, - все получили позволение разъехаться по домам".
Маскарад ездил по Москве в течение четырех дней. Праздник завершился фейерверком, угощением для народа на улицах и пирами в домах вельмож.
По окончании празднеств "Миротворец" был установлен в пристроенном с западной стороны Сухаревой башни амбаре. В большие праздники его возили по Москве, днем - с распущенными флагами и парусами, с наступлением темноты зажигали слюдяные фонарики. Петровский корабль сгорел в пожар 1812 года, его пушки хранились в Сухаревой башне до ее сноса.
Навигацкая школа находилась в составе Адмиралтейства, и ее опекал "адмиралтейский комиссар". Адмиралтейским имуществом являлось также и само здание.
В 1715 году старшие классы Навигацкой школы были переведены в Петербург в учрежденную в том году Морскую академию. В Москве остался младший класс, считавшийся подготовительным к академии. Навигацкая школа, сменив статус, сменила и название, она стала называться Цифирной школой. В таком виде она просуществовала до 1752 года, затем и младший класс влился в состав Морского кадетского корпуса. Программа Цифирной школы была настолько элементарна, что М.В.Ломоносов, сначала намеревавшийся поступить в нее, обнаружил, что там "науки ему мало", и пошел в Славяно-греко-латинскую академию.
После перевода старших классов в Петербург освободившиеся помещения заняла Адмиралтейская контора, и в течение всего ХVIII века здесь помещались различные подведомственные ей учреждения: архив, магазин сукон и мундирных материалов, тут хранились амуниция, провиант и другие адмиралтейские припасы, а также денежная казна конторы. В нижнем ярусе помещались караульные солдаты, находились судейская палата и камера для осужденных адмиралтейским судом.
Название Навигацкая школа, как именовали башню Сретенских ворот, потеряло смысл, и мало-помалу его вытеснило другое, данное местными жителями по старому названию местности, сохранившемуся в живой речи москвичей, несмотря ни на какие политические перемены, - Сухарева башня. Это название окончательно закрепилось в 1730-е годы, и с тех пор Сретенские ворота Земляного города и в документах именуются только Сухаревой башней.
Возвышавшаяся над городом, запертая и охраняемая, Сухарева башня неизменно вызывала у москвичей и приезжих любопытство и различные толки. Все были уверены, что она хранит некую тайну, многие связывали это с именем "колдуна" Брюса, полагая, что в башне обитает его дух.
Мистическая сила Сухаревой башни проявилась в войну 1812 года.
В середине августа закончилось формирование Московского ополчения, которое так ожидал и о котором ежедневно запрашивал Кутузов, приняв решение дать наполеоновской армии сражение под Москвой. Ополчение формировалось в Спасских казармах, 15 августа был назначен смотр и проводы в действующую армию.
Отряды ополченцев с их командирами были построены на Земляном валу и Сухаревской площади. Прибыли главнокомандующий Москвы граф Ростопчин, высшие военные чины, престарелый московский митрополит Августин, святитель, любимый в Москве. На площади и улице стояли толпы народа, пришедшего проводить ополченцев. Многие провожали своих родных.
Но перед началом церемонии обнаружилось, что забыли сшить, или, как тогда говорили, "построить", знамена для ополчения.
Тогда Августин вошел в ближайшую приходскую церковь Спаса Преображения на Спасской улице и вынес оттуда хоругви.
"Он возвратился к нам, - рассказывает об этом смотре в своих воспоминаниях ополченский прапорщик М.М.Евреинов, - отслужил молебствие с водоосвящением, обошел все ряды, окропил всех святою водою, произнося: "Благодать святого Духа да будет с вами", вручил ополчению сию хоругвь и в напутствие сказал речь, каковые он говорить имел особенный дар. Народу было, нас провожавшего, несчетное множество, и мы, переменяясь, несли хоругвь сию через всю Москву до Драгомиловской заставы".
Мемуарист пишет об одной хоругви, но их было вручено Московскому ополчению две. Ополчение участвовало в Бородинском сражении, Тарутинском, при Малом Ярославце и других, и в 1813 году частью влилось в регулярную армию, часть же ополченцев была возвращена в Москву. С ними вернулись хоругви и были поставлены на вечные времена в кремлевский Успенский собор. В "Описной книге" собора 1840-х годов имеется запись о них: "Две хоругви, из шелковой материи, которая довольно уже обветшала, с изображениями на первой с одной стороны Воскресения Христова, с другой Успения Божией Матери; на второй - с одной стороны Воскресения же Христова, а с другой Святителя Николая. Сии две хоругви в 1812 г. находились в ополчении, и первая из оных во многих местах прострелена".
Забегая хронологически вперед, мне кажется уместным рассказать об эпизоде, относящемся к 17 октября 1941 года.
О нем вспоминает живший в детстве в районе Спасских улиц журналист С.Устинов:
"Непривычно тихо было в осеннем туманном воздухе. Не звенели трамваи, не шелестели шины автомобилей. А дойдя до угла, парень увидел такое, чему в первое мгновение глаза отказались поверить. Вся Большая Колхозная площадь, а за ней сколько хватит глаз, вся Садовая-Спасская улица были покрыты чем-то белым, серым, пушистым, лохматым.
Снег, что ли, завалил Садовое кольцо к утру 17 октября 1941 года? Нет, это ночью на Комсомольскую площадь прибыли эшелоны с сибирскими дивизиями. И теперь, одетые уже по-зимнему, в белые полушубки, спали сибиряки вповалку на улицах города, который завтра им предстояло защищать".
Но вернемся в 1812 год. Перед вступлением Наполеона в Москву многие москвичи уходили и уезжали, спасаясь от врага, на север, в Ярославль - по Ярославскому шоссе.