Как он, неутомим и тверд.
И памятью, как он, незлобен.
В результате московских слухов и рассуждений слова из широко известной "Записки" почитаемого в Москве Карамзина о "верном стрелецком полковнике Сухареве", присяга императору Николаю I в Сухаревой башне, облетевшее всю Москву и отложившееся в умах уподобление Николая I Петру I - все это обратилось в прочный и блестящий сплав.
Историк И.М.Снегирев, не имея документальных материалов, осторожно пишет, что "башня прослыла Сухаревою в память этого полка, верного престолу государеву", не говоря о постройке башни Петром I.
Историк, как и полагается историку, корректен в обращении с фактами, но тут вступает в свои права художественное мышление и творчество, и оно делает решительный шаг к созданию мифа. В 1827-1831 годах в Москве вышел путеводитель в 4 частях "Москва, или Исторический путеводитель по знаменитой столице государства Российского", составленный писателем И.Г.Гурьяновым, автором большого количества повестей для простонародного читателя. В нем легенда о постройке Сухаревой башни Петром Великим в качестве награды верному полковнику приобрела свою окончательную форму.
"Это готическое здание с высокою осьми-стороннею башнею, - пишет Гурьянов, - увенчанною двуглавым орлом - новый памятник того, что никогда усердная служба отечеству и верность к престолу не остаются без награды. Так наградил Великий Петр одного из своих подданных за верность его к престолу.
Первый шаг к Сухаревой башне напоминает нам начальника одного из стрелецких полков, полковника Сухарева.
Петр Великий знал цену верности Сухарева, и наградить дарами и почестями значило - наградить только в глазах современников. Петр хотел наградить примерно и для потомства, и сделал это: он приказал воздвигнуть на месте бывших Сретенских ворот величественное здание и наименовал башнею Сухарева; первое, в воспоминание отличной верности Сухарева, второе, что в окрестности сего места стоял и полк, и находился Приказ сего стольника".
С этого времени, с 1830-х годов, легенда о Петре - строителе Сухаревой башни получает широкое распространение и становится темой литературных художественных произведений.
Но самая главная легенда Сухаревой башни - не Петр и верный Сухарев и даже не Брюс, а Черная книга.
Филологам и историкам XIX века хорошо были известны рукописные книги ХVI-ХVII веков, которые современниками считались "черными", а их владельцев и читателей тогда называли чернокнижниками и колдунами. Жертвой таких обвинений в 1676 году стал боярин Артамон Сергеевич Матвеев, воспитатель второй жены царя Алексея Михайловича Натальи Кирилловны Нарышкиной, один из самых образованных людей своего времени. "Черная книга", вменяемая ему в вину, была латинским лечебником, в котором рецепты были написаны цифрами и условными знаками. Невежественным людям казались подозрительными также астрономические таблицы и таблицы логарифмов. Поэтому ученые полагают, что именно такие книги, безусловно имевшиеся в библиотеке Брюса и им использовавшиеся, послужили поводом для возникновения легенды.
Судьба библиотеки Брюса известна: она поступила в Петербургскую Академию наук, поэтому ученые скептически относились к разговорам о том, что какая-то часть ее была замурована в Сухаревой башне.
Но, несмотря ни на что, молва о существовании некой Черной книги и о том, что она находится в Сухаревой башне, шла, уж не говоря о Москве, по всей России. Даже во второй половине XIX века говорили, что Брюс до сих пор обитает в Сухаревой башне, и, когда порой поздней ночью прохожие видели свет в верхнем окошке, говорили, что это Брюс чародействует по своей книге.
Говорили также, что находились отчаянные люди, которые пытались добыть Черную книгу, но никому не удалось найти ее. В конце концов возникла легенда - оправдание безрезультатности поисков.
Эту легенду записал Баранов в 1924 году. Ее героем является царь Николай I.
Прибыв в Москву на коронацию, Николай поехал осматривать город и увидел Сухареву башню, которая была заперта и запечатана. Запечатать ее повелел, говорится в легенде, Петр I.
- Что в башне хранится? - спросил царь Николай I. Никто из генералов не мог ему на это ответить. Он потребовал ключ, но тот оказался потерян. Тогда царь приказал ломать двери, открывать покои. За одной дверью была пустая комната. Николай постучал по стене, обнаружил пустоту, велел разобрать стену, и в тайнике оказались разные книги и бумаги, написанные на непонятном языке.
Потребовали старичка профессора, он объяснил, что это - волшебные бумаги Брюса. Царь забрал все книги, бумаги и старичка прихватил. "И где теперь эти книги, бумаги, где старичок, - говорится в конце легенды, никто не знает, нет ни духу ни слуху". Но, несмотря на это предание, которое могло бы охладить пыл кладоискателей, поиски Черной книги в Сухаревой башне продолжались.
Одно из таких предприятий 1880-х годов получило широкую огласку, так как расследованием его занимался знаменитый петербургский сыщик И.Д.Путилин. Окрестные жители неоднократно видели ночью на крыше башни фигуру человека в мундире петровских времен. Она то появлялась, то растворялась в воздухе, то представлялась ростом с обычного человека, то становилась огромной. Общее мнение утверждало, что это - привидение. Петербургский сыщик в привидения не верил и поймал искателя сокровищ Брюса. Эта история описана в популярной лубочной брошюре начала XX века "Гений русского сыска И.Д.Путилин. Рассказы о его похождениях".
Двадцатый век, послереволюционные времена внесли свои изменения и дополнения в легенды, кое-что новое открылось и про Черную книгу.
В 1970-е годы вышла в "самиздате", а в 1991-м - в московском издательстве "Столица" повесть-сказ Геннадия Русского "Черная книга", действие которой происходит в конце 1920 - начале 1930-х годов, и реальность в ней, как и в настоящей московской жизни тех лет, переплетена с фантастикой. Черная книга повести - это Черная книга Брюса, спрятанная в Сухаревой башне.
Герой повести - уличный букинист, "московский человек" - по характеристике автора, - краснобай, насмешник, ерник, выпивоха, а еще учитель "крепости духовной".
"Черная книга - она от князя тьмы, - рассказывает "московский человек". - Написал ее Змий, от Змия перешла она к Каину, от Каина к Хаму, тот ее на время потопа хитро спрятал в тайничке, а как кончился потоп, вынул, перешла книга к сыну Хамову Ханаану, была и при столпотворении вавилонском, и в проклятом городе Содоме, и у царя Навуходоносора, нигде не сгибла и везде зло сеяла. Как, не знаю, попала книга на дно морское под бел-горюч камень Алатырь, там лежала долго, пока один чернокнижник премудрый, из арабов, не добыл книги, и снова пошла она по белу свету, и к нам на Русь попала. Тут добыл ее наш колдун Брюс и положил в башню. А чего в той книге написано - неведомо. Не каждому ее прочесть. Писана книга на тарабарском языке, волшебными знаками. Тот, кто ее прочтет, получает наивысшую власть над миром, все бесы ему повинуются, все желания его исполняются, кого хочет - заклясть может. Многие о той книге помышляли, да не достать ее. Замурована книга в стенах Сухаревой башни и заклята семью бесовскими печатями под страшным проклятием на девять тысяч лет..."
Далее букинист пояснял, что есть много разных книг, которые ходят под названием Черных, - травники, лечебники, сборники заговоров, но эти книги не настоящие, а лишь "к чернокнижию сопричисленные". В Сухаревой же башне находится подлинная.
"Но Черная-то книга подлинная, она о другом, - продолжает букинист, о власти над миром, потому тут и тайна наивысшая. Одно слово - Черная книга! За нее по тем временам - сразу на костер. Боялись смертно. Передавали из рук в руки под страшной опаской. И вот, может, довели на кого - Брюс это был или еще кто - он возьми и спрячь книгу в кладку, когда Сухарева башня строилась. Ну а потом пошла молва и превратилась в легенду... Хотите верьте, хотите нет".
Герой повести наблюдал и за теми, кто проявлял интерес к Сухаревой башне:
"Иду на неделе, ноне шестидневкой зовут, мимо Сухаревой башни, вижу, ходит один очкастый старый хрен, из профессоров, знаю его, все на книжном развале ошивается. Ходит с рулеткой, чего-то замеряет, еще молоточек у него, стены обстукивает, и молодой несмышленыш с ним. Смехота. Черную книгу ищут, непременно ее!"
Появились на Сухаревке и другого рода любопытствующие:
"А теперь еще Чека в это дело втесалось, ходил тут один молодец, вроде под Ивана одет (Иван, на хитровско-сухаревском жаргоне, крупный уголовник, сбежавший из тюрьмы. - В.М.), а у самого на жопе револьвер выпирает. (Об этой чисто московской примете агента поется в известной "Мурке": "Там она сидела с агентом из МУРа, у него на жопе был наган". - В.М.) Неужто и эти книгой заинтересовались? Вишь, считается, кто эту книгу добудет, у того... стукачей-то промеж вас, ребята, нет?.. вот, скажем, добыть эту книгу, прочесть заклинание - и теперешней власти конец. Только, конечно, наперед надо дьяволу душу продать, тогда подействует".
А чекисты действительно возле Сухаревой башни дежурили. Замечательный писатель Олег Васильевич Волков, о котором уже говорилось ранее, в первый раз был арестован и посажен в феврале 1928 года. Об этом аресте он рассказал в книге своих воспоминаний:
"Я остановился на тротуаре возле Сухаревой башни, ожидая, когда можно будет перейти улицу. Очутившийся рядом человек в пальто с добротным меховым воротником незаметным движением вытащил из-за пазухи развернутую красную книжечку и указал мне глазами на надпись. Я успел разобрать: "Государственное Политическое Управление". Тут же оказалось, что по другую сторону от меня стоит двойник этого человека - с таким же скуластым, мясистым лицом, бесцветными колючими глазами - и в одинаковой одежде. К тротуару подъехали высокие одиночные сани. Меня усадили в них, и один из агентов поместился рядом. Лошадь крупной рысью понесла нас вверх по Сретенке на Лубянку..."
Настоящей причиной разрушения Сухаревой башни, разборки ее "по кирпичику" и столь большой заинтересованности Сталина в этом деле легенда считает то обстоятельство, что он хотел завладеть Черной книгой, написанной самим Люцифером, чтобы получить власть над всем миром. Предание утверждает, что Сталин сам приезжал ночью в Сухареву башню, что многих людей - из рабочих, из окрестных жителей - забирали на Лубянку, и там их пытал-допрашивал сам Лаврений Палыч Берия. (Явный анахронизм: когда сносили Сухареву башню, на Лубянке хозяйничал Г.Г.Ягода.) Но, как утверждает легенда, Черная книга ни Сталину, ни Берии "не далась".
Впрочем, в одной легенде говорится, что Брюс заложил Черную книгу "в кладку, когда Сухарева башня строилась". По смыслу этих слов следует, что речь может идти и о фундаменте. Стены Сухаревой башни разрушены, но фундаменты под асфальтом Сухаревской площади сохранились нетронутые.
Вся история Сухаревой башни - в легендах. Рассказывают легенду и о ее гибели. Я слышал ее в 1942 году от старожила тамошних мест.
"Когда стали рушить Сухареву башню, - рассказывал он, - вышел из нее старик с бородой - и смотрит. По башне бьют, а она не поддается. Поняли, что все дело в старике. Говорили, колдун он вроде. Потом подъехала машина НКВД, старика забрали и увезли. Только после этого и смогли башню свалить..."
Видимо, этим стариком был Дмитрий Петрович Сухов, о котором упоминает в своих воспоминаниях Л.А.Давид.
Легенда о старике, мешавшем разрушению Сухаревой башни, повторяет классический сюжет, известный в фольклоре разных народов мира. Обычно он имеет продолжение и благополучное завершение: чудесный хранитель в конце концов возвращает себе утраченное и наказывает похитителей. Поэтому есть надежда, что дальнейшая история Сухаревой башни после ее сноса, развиваясь по этому сюжету, и завершится ее классическим справедливым концом: восстановлением Сухаревой башни на ее законном месте.
МЕЩАНСКАЯ СЛОБОДА
Эти две фотографии - Сретенка у Сухаревой башни (см. страницу 286) и 1-я Мещанская улица также у Сухаревой башни - сделаны в начале XX века. Но, глядя на них, трудно поверить, что на них изображен один и тот же городской перекресток в одно и то же время. Сретенка с ее тесно вставшими вплотную один к другому высокими домами, увешанными рекламами и вывесками с первого этажа до крыши, с бросающимся в глаза новым модным - декадентским орнаментом-"ударом бича" на некоторых из них, с тротуарами, полными пешеходов, с полотняными маркизами над магазинными витринами, с бегущим посредине улицы электрическим трамваем - типичная столичная улица начала XX века с характерными для нее теснотой, суетой и блеском.
А 1-я Мещанская - всего за сотню метров от Сретенки - тихая, широкая, пустынная, с палисадниками, за которыми почти не видно домов, - настоящая провинция.
Может быть, старые фотографии и не производили бы такого сильного впечатления, если бы не тот факт, что сейчас, сто лет спустя, вопреки поступательному ходу прогресса, в который мы все так язычески верим, Сретенка и Мещанская поменялись местами. Теперь Мещанская, переименованная в проспект Мира, демонстрирует свою столичность, а Сретенка, лишенная былого многолюдья и уличной жизни, приобрела глубоко провинциальный облик.
Это можно назвать причудами исторической судьбы, но, с другой стороны, можно поискать в той же истории и логическую предпосылку такого поворота.
В настоящем случае он просматривается в историческом прошлом проспекта Мира.
При своем возникновении в середине ХVII века нынешний проспект, а тогда Большая Мещанская улица, прокладывалась как главная улица новой московской слободы - Мещанской.
Эта слобода планировалась как отдельный район, причем на свободной, незастроенной территории. При ее планировке, вместо обычного для русского городского градостроительства радиально-кольцевого принципа, по которому строилась и развивалась средневековая Москва, был применен прямолинейно-геометрический, который через полвека ляжет в основание планировки Петербурга.
Так как Мещанская слобода размещалась вдоль Троицкой дороги, то ее главная улица пролегла по дороге - не менее широкому и прямому, чем Невский, естественному проспекту. В тогдашней классификации городских проездов Москвы не было термина "проспект", поэтому улица была названа улицей. Будь это в петровские времена, может быть, и появился бы тогда первый в Москве проспект - Мещанский.
Мещанская слобода сразу заняла в структуре города особое место. Ее организации и устройству уделял большое внимание царь Алексей Михайлович: возможно, в ней он видел направление, в котором должна развиваться система городского управления.
Общеизвестно, что главной чертой Москвы является ее своеобразие, "особый отпечаток" на всем московском. Мещанская слобода не стала исключением, она не только своеобразна, но поистине уникальна.
Кроме того, она - единственная из московских слобод, дата основания которой зафиксирована документально и о жизнедеятельности которой сохранился большой архив с актами купли-продажи, Переписными книгами, с судебными делами, жалобами и заявлениями слобожан, поэтому историкам о ней известно гораздо больше, нежели о какой-либо другой московской слободе.