В 1654 году Россия начала военные действия против Польши за освобождение захваченных ею в ходе польской интервенции начала ХVII века русских земель - Смоленщины со Смоленском, Белоруссии, Украины. Война с переменным успехом шла двенадцать лет.
Как обычно бывает, в районах военных бедствий появились беженцы. Царь Алексей Михайлович распорядился открыть беспрепятственный пропуск в Россию тем, кто желает выехать, "на его, великого государя, имя". Кроме добровольных переселенцев, в Россию отправляли пленных, которыми считались не только военные, но и жители населенных пунктов, взятых штурмом.
Война закончилась в 1667 году заключением Андрусовского мира, по которому Польша возвращала оккупированные ею земли и признавала воссоединение Украины с Россией. По этому договору шляхтичи, польские городские обыватели - "торговые и ремесленные люди" получили разрешение вернуться домой. Однако некоторое число переселенцев и полонянников по разным причинам остались в России: иные обзавелись русской семьей, иные католики перешли в православие, а кому-то было не на что и некуда ехать.
В польско-литовских областях город называли по-польски - мястом, а горожан - месчанами; в России, в соответствии с законами русского произношения, они стали мещанами, и это название прочно вошло в русский язык.
Для места поселения остающихся в России мещан в начале 1671 года царским указом была определена создаваемая в Москве новая слобода. При образовании ей дали название Новая Мещанская, или Новомещанская, и под этим названием она значится в официальных документах. Но в живой речи москвичей с самого создания слободы ее стали называть просто Мещанской, и в конце концов за ней утвердилось не официальное, а народное название.
Для слободы была отведена земля за Сретенскими воротами Земляного города по Троицкой дороге. Там находились выгоны и поля дворцовой Напрудной слободы и загородные дворы - огородная земля нескольких московских бояр. Боярские владения были невелики, судя по полученным ими из казны суммам возмещения: так, например, боярин Собакин получил 100 рублей, князь Мышецкий - 30.
На север территория Мещанской слободы доходила до села Напрудного (нынешней площади перед Рижским вокзалом; как раз там находился один из прудов, давших название селу). Справа она граничила с Переяславской ямской слободой (нынешние Переяславские улицы), занимая сравнительно неширокую полосу по правую сторону Троицкой дороги. Зато по левую сторону дороги слободская территория распространялась до реки Неглинки, и в этом направлении слобода могла расширяться.
Благодаря такой конфигурации отведенного участка определился градостроительный план слободы: вдоль Троицкой дороги протянулась главная улица слободы, остальные были проложены параллельно ей - на расстоянии отводимых дворов. Эта планировка района в основном сохранилась до настоящего времени.
Для поселения в Мещанской слободе были собраны по Москве и другим городам ремесленники и торговцы из переселенцев и бывших пленных, кроме того, к ней могли приписаться "бездворные" русские ремесленники. Все это были, как сказано в отчете чиновника, занимавшегося слободой, люди "разоренные, полоненные, сборные и маломочные". В отчете о первых поселенцах староста писал, что он "собрал в тягло русских и польских людей и литовских мещан 87 человек и дворами те мещане поселились".
Земля слободы считалась государевой, ее отдавали мещанам бесплатно, но без права продажи на сторону. Мещанин мог передать двор только мещанину, таким образом она оставалась в пользовании мещанского общества.
Размер отводимых участков был невелик по современной мерке, 2-4 сотки, поскольку они не предназначались для огородного хозяйства, а лишь для мастерской и жилья. Как правило, избы ремесленников были самые примитивные: "горница с сеньми", во дворе - погреб, сарай, навесы. Но были и большие хозяйства: дом в две-три горницы, дубовые погреба, оконницы стеклянные, печи изразцовые. Продажные акты на надворные постройки показывают большую разницу цен: от 4 рублей до 115. В основном стоимость двора составляла 50-69 рублей, ценимый в эту сумму двор состоял из избы черной, клети и сеней с верхом.
В дальнейшем было произведено деление мещан по имущественному признаку на "лучших", "средних" и "молодших". В "молодшие" входило до 80 процентов слобожан.
Мещанская слобода находилась в более привилегированном положении по сравнению с другими тяглыми слободами. Она была приписана к одному из главных приказов - Посольскому, и все жалобы слобожан разбирались в нем, минуя обычные городские суды, известные своим взяточничеством, волокитой и неправосудием.
Надзирал за слободой представитель Посольского приказа - дворянин. Слобожане особенно ценили одну сторону его деятельности: он защищал их от поборов и притязаний чиновников других ведомств.
Управлял слободой избираемый на общем сходе сроком на один год староста. Как правило, староста, находившийся под контролем схода, соблюдал интересы слободы, и лишь изредка попадались воры, запускавшие руку в слободскую казну. О последних помнили долго, поминали их имя с проклятьями и не допускали впредь ни до какой общественной должности.
Мещанское самоуправление помогало слобожанам-ремесленникам встать на ноги и жить если не богато (богатели не ремесленники, а лишь торговцы), то вполне сносно.
Мещанская слобода выделялась среди других московских слобод и была единственной в своем роде еще и потому, что в нее зачислялись только люди с ремеслом, причем высокого уровня мастерства. Это было важно экономически, так как слобода платила определенный налог государству, а распределялся он в зависимости от дохода ремесленника. Попасть в слободу было непросто: требовалось поручительство двух слобожан и к вступающему предъявлялись определенные нравственные требования. Вот, например, поручительство Терентия Никифорова и Петра Микитина, которые "поручились... по иноземце татарские породы на Алексее Романове в том, что жить ему, Алексею, за нашею порукою в Новомещанской слободе, тягло платить и службы служить с мещаны в ровенстве. И живучи ему, Алексею, в Новомещанской слободе, дурном никаким не промышлять, вином и табаком не торговать, зернью и карты не играть, с воровскими людьми не знатца..."
За нарушение условий с поручителей следовала пеня - "что великий государь укажут", а самого нарушителя изгоняли из слободы и, если свершилось уголовное преступление, отдавали под суд.
Москва со своего основания получила известность как город ремесленников. В ней сосредотачивались многие виды ремесел, и изделия "московской работы" славились своим качеством. Ремесленные слободы, в которых ремесленники были объединены по признаку одного вида ремесла, составляли одну из основ градообразующего и административного устройства Москвы. До настоящего времени в названиях улиц сохранились указания на места расположения слобод: гончаров, кузнецов, кожевенников, производителей кваса - кислошников, серебряников и других. Но профессиональные названия слобод, по которым мы, главным образом, и имеем представление о видах московских ремесел, не отражают действительной картины - она гораздо богаче.
Мещанская слобода в этом отношении занимает особое место. Ее название имеет общее значение, указывая лишь на то, что в слободе живут горожане, а не крестьяне. Профессиональные занятия ее обитателей указывались в специальных Писцовых книгах. Поскольку Мещанская слобода была сборной, в ней оказались представители чуть ли не всех разновидностей ремесленного производства, существовавших в Москве.
Записи, относящиеся к 1680-м годам, кроме того, показывают, что ремесленный процесс в это время уже имел довольно развитую специализацию. В них, в этих записях, наряду с общим названием - портной, гончар, для отдельных слобожан указывается конкретный, специализированный вид работы, которую они исполняли, и про этом давалось развернутое описание того, чем человек промышляет или что делает.
Больше всего в слободе было мастеров, занимавшихся изготовлением одежды и обуви: портные, сапожники, "чулки польские делает", "пухи женские делает" (то есть пуховые платки), крашенинники, полстенники (производство войлока), "сережное каменье делает", "делает околы шапочные на немецкую руку", "штаны кожаные делает", шапочник, "делает башмаки немецкие", рукавичник, "делает рукавицы персчатые" (перчаточник), "манатенные сукна чернит" (мантии для духовных лиц), "шелки красит", колодочник, подошевник, лапотник, "тафейки сафьяновые делает".
Профессии пищевиков: хлебники, пряничники, "подсевает хлеб", "делает сахары ряженые", пирожник, квасник, мельник, блинник, саечник, "витушки литовские пекут", повар, сахарник, медовщик, яблочник, луковник, крупеник, солодовник, конопляник.
Изготовители предметов обихода: гончары, свечники, мыльники, обручники, "суды деревянные пишет" (расписывает посуду), зеркальник, "белила немецкие делает", каретник, каретный обойщик, "делает в Житный ряд насыпки" (мерки для муки и крупы), щепетильники (производители и торговцы мелочами для женского рукоделия: иголками, булавками, пуговицами, застежками, лентами и т.п.).
Работники, имеющие дело с металлом: серебряники, кузнецы, золотых дел мастера, котельники, оловяничники, "ножи приправляет", "медные кресты да пестни делает", медники, ножовщик, часовщик, "замки починивает".
Меховщики и кожевники: скорняки, "бобры делает", "куницы подчернивает", собольщики, овчинники, подпружник, шлейник, "рымарь" (шорник), седельник, плетник, "делает снаряды уздяные и саадашные".
Оружейники: сабельники, пищальники, "пищальные станки делает".
Строители: печники, плотники, оконичники, столяр, насосник, резчик, ценинные мастера (производство изразцов), колодезник, "пруды делает", "погребцы делает".
Лица так называемых свободных профессий: живописцы, учитель, переплетчики, "листы печатает" (лубочные листы), "кормится письмом", лекари, органист, иконописец, иконник (делает доски для икон).
Мастер, который "листы печатает", это крупнейший московский гравер XVII века Василий Корень, автор серии иллюстраций к Библии и отдельных листов, имевших большое распространение в XVII и XVIII веках.
Небольшое число слобожан зарабатывали на пропитание вне слободы: подьячий, толмач, капитан, "кормится у Москворецких ворот на государевой воскобойне работою", "тряпицы собирает на бумажное дело", четверо нищих. Профессия нищего была довольно прибыльной, так как для получения подаяния их допускали к царскому двору и царское семейство удовлетворяло свою потребность к милосердию. Среди нищих существовала жестокая конкуренция. Один из слободских нищих (это известно из документов) занимался ростовщичеством.
Кроме того, в Мещанской слободе, обслуживая слобожан, 23 человека делали "черную работу", и 11 сторожей охраняли покой слободы.
Многие ремесленники сами продавали свою продукцию, торгуя ею в своих дворах по улице и в переулках. Некоторые из них становились профессиональными торговцами и торговали как в самой слободе, так и в рядах по всей Москве. Причем их специализация была так же разнообразна, как и специализация ремесленников: от торговли мукой, сукнами, рыбой до торговли очками, груздями, конопляным маслом, лучиной (для освещения помещений в темное время суток).
Обитатели Мещанской слободы имели славу мастеров на все руки и умельцев на любое дело. Когда для царского двора требовалась какая-нибудь неординарная работа, то обычно обращались в Мещанскую слободу.
В 1673 году царю Алексею Михайловичу был показан театральный спектакль, разыгранный немецкими артистами. Царю представление понравилось, но получению полного удовольствия мешало то, что спектакль шел на немецком языке, которого царь не понимал. И тогда Алексей Михайлович приказал набрать русских артистов из жителей Мещанской слободы.
Руководить русским театром было поручено учителю Ивану Волошенинову, который "живет в Мещанской слободе в школе и учит детей грамоте".
Волошенинов и пастор Грегори - руководитель немецкой труппы поставили с русскими актерами "жалостную комедию о Товии" на библейский сюжет.
Русские артисты получали содержания по 1 копейке в день, после успеха первого спектакля им положили по 2 копейки. Волошенинову платили 5 копеек в день. Чтобы артисты не разбежались, к ним был приставлен караул.
Затем Алексей Михайлович, наслушавшись рассказов о представляемых при французском дворе "плясках с пением" - балете, захотел увидеть такое представление и у себя. За неделю танцовщик иностранец Николай Лим (по русской службе значившийся инженером) разучил с плясунами Мещанской слободы балет "Орфей".
Этот балет, показанный в пасхальную неделю, прошел с успехом, хотя присутствовавший на нем курляндец Яков Рейтенфельс отнесся к нему критически.
"Во всяком другом месте, кроме Москвы, - пишет он в "Сказании... о Московии", - необходимо было бы просить пред началом у зрителей снисхождения к плохому устройству, но русским и это казалось чем-то необыкновенно художественным, так как всё - и новые невиданные одежды, незнакомый вид сцены, самое, наконец, слово "иноземное" и стройные переливы музыки - без труда возбуждало удивление. Сперва, правда, царь не хотел было разрешить совершение музыки как нечто совершенно новое и, некоторым образом, языческое, но когда ему поставили на вид, что без музыки нельзя устроить хора, как танцовщикам нельзя плясать без ног, то он несколько неохотно предоставил все на усмотрение самих актеров.
На самое представление царь смотрел, сидя перед сценой на кресле, царица с детьми - сквозь решетку или, вернее, сквозь щели особого, досками отгороженного помещения, а вельможи (из остальных никто более не был допущен) стояли на самой сцене.
Хвалебные стихи, пропетые царю Орфеем, прежде чем он начал плясать между двумя движущимися пирамидами (современное название - кордебалет. В.М.), я нахожу нужным привести здесь из уважения к достохвальному царю Алексею Михайловичу, хотя они были, пожалуй, и не звучны, и не замысловаты:
"Наконец-то настал тот желанный день, когда и нам можно послужить тебе, великий царь, и потешить тебя! Всеподданнейше должны мы исполнить долг свой у ног твоих и трижды облобызать их! Велико, правда, твое царство, управляемое твоею мудростью, но еще больше слава о доблестях твоих, высоко превозносящая тебя...
Высокие качества твои должно приравнять качествам богов, ибо тебе уже все уступают. О, светлое солнце, луна и звезды русских! Живи же постоянно в высшем благополучии, и да будет всегда несчастье далеко от тебя. Царствуй долго, друг небес! Умолкни, недоброжелательство! Кто так близок к божествам, тот должен процветать!
Итак, зазвучи же приятно, струнный мой инструмент, а ты, гора-пирамида, приплясывай под мое пение".
После смерти Алексея Михайловича русский театр прекратил свое существование, труппа была распущена, составлявшие ее жители Мещанской слободы вернулись к своим прежним занятиям.
И хотя театр Мещанской слободы работал менее трех лет, но именно с него следует начинать историю профессионального русского театра.
В конце 1670-х - начале 1680-х годов была произведена полная перепись Мещанской слободы. В Переписные книги заносились сведения о занятии владельца двора, составе семьи, размере владения, постройках на нем, сумме уплачиваемого тягла, а также о жизни и занятиях хозяина до записи в слободу.