Брюсов рассказа так и не дописал, но развил и закончил сюжет в другом жанре - в сонете, написанном в 1918 году.
Ища забав, быть может, сатана
Является порой у нас в столице:
Одет изысканно, цветок в петлице,
Рубин в булавке, грудь надушена.
И улица шумит пред ним, пьяна;
Трамваи мчатся длинной вереницей...
По ней читает он, как по странице
Открытой книги, что вся жизнь - гнусна.
Но встретится в толпе шумливо-тесной,
Он с девушкой, наивной и прелестной,
В чьем взоре ярко светится любовь...
И вспыхнет гнев у дьявола во взоре,
И, исчезая из столицы вновь,
Прошепчет он одно: memento mori!
(Memento mori - лат. помни о смерти.)
Из двадцати с лишним переулков, выходящих на проспект Мира, два получили особую известность: это - Банный и Безбожный.
В Банном несколько десятилетий находилось городское московское бюро обмена жилплощади. О жилищной проблеме в Москве написано много, причем в разных жанрах, как в художественно-литературном, так и в сугубо деловом от лирики до милицейского протокола. С этой проблемой сталкиваются почти все москвичи, за исключением весьма и весьма малочисленных счастливчиков. Мечта сменять шило на мыло и на грош пятаков, которая якобы может осуществиться в Банном переулке, - вечная мечта москвичей.
Но само название Банный - очень старое, ХVII в., и объясняется тем, что в переулке были общественные бани.
У Безбожного переулка известность шире. Его название в 1980-е - начале 1990-х годов, когда по всей стране поднялось движение за возвращение исторических названий городам и улицам, переименованным в советское время, в советском духе, попало на страницы местных и центральных изданий в качестве вопиющего примера такого переименования.
Название "Безбожный переулок" появилось в Москве 12 августа 1924 года. В тот день Моссовет принял решение о переименовании переулка с "религиозным" названием Протопоповский в Безбожный, как более соответствующий современной эпохе и "в честь популярного журнала "Безбожник".
Переименованный переулок имел длинную историю. Он возник в ХVII веке. В начале ХVIII его называли Аптекарским, так как он проходил с 1-й Мещанской на Большую Переяславскую улицу вдоль петровского Аптекарского огорода. В Москве в то время был еще один Аптекарский переулок (есть он и сейчас), причем более известный. Он находился в Немецкой слободе, где еще до основания Аптекарского огорода на Мещанской открыл аптеку немец-фармацевт Яган Готфрид Грегори, к которому ездили за лекарствами со всей Москвы. Поэтому, говоря об Аптекарском переулке на Мещанской, приходилось уточнять, что речь идет именно о нем, а не о том, который в Немецкой слободе. В конце концов в начале XIX века за Аптекарским на Мещанской закрепилось другое название - Протопоповский, по фамилии одного из жителей переулка - коллежского асессора И.Г.Протопопова, который имел в нем свой дом и, видимо, был заметным и уважаемым в переулке человеком, хотя сейчас мы ничего о нем не знаем, кроме фамилии и чина, впрочем не очень высокого: в армии коллежскому асессору соответствовал чин капитана.
С фамилией Протопопов мы еще встретимся на нашем пути: ее носил священник храма Пятницкого кладбища. Весьма вероятно, они с асессором родственники: раньше москвичи поколениями жили в одном и том же районе.
Когда Протопоповский переулок переименовывали в 1924 году, производившие переименование чиновники полагали, что он имеет профессиональное название - "в честь" протопопов - церковных служителей высшего ранга, подобно тому, как старинный Кузнецкий мост был назван "в честь" кузнецов, а новая улица Сталеваров - "в честь" рабочих этой профессии.
И москвичи восприняли переименование как очередной кощунственный акт коммунистической власти против религии, что их возмутило.
Местные жители старались по возможности не употреблять новое название, поэтому историческое сохранялось в памяти москвичей, пожалуй, более всех других переименованных московских улиц и переулков. Если прежнее название переименованной в 1925 году в улицу Фрунзе Знаменки в 1950-е - 1960-е годы помнили только пожилые люди, то в Безбожном в то же самое время даже мальчишки считали его нынешнее название "ненастоящим", а "настоящим" оставалось то, как он назывался раньше. Это ощущение усваивалось и его новыми обитателями. Так, став в 1980-е годы жителем Безбожного переулка, Булат Окуджава в стихотворении, обращенном к соседу по дому писателю Олегу Васильевичу Волкову, упоминает и Безбожный переулок.
На Покровке я молился,
на Мясницкой горевал.
А Тверская, а Тверская,
сея праздник и тоску,
от себя не отпуская,
провожала сквозь Москву.
Не выходят из сознанья
(хоть иные времена)
эти древние названья,
словно дедов имена.
И живет в душе, не тая,
пусть нелепа, да своя,
эта звонкая, святая,
поредевшая семья.
И в мечте о невозможном
словно вижу наяву,
что и сам я не в Безбожном,
а в Божественном живу.
Это стихотворение написано в 1985 году, когда в Москве только начиналось общественное движение за возвращение исторических названий, чему сопротивлялись и МК КПСС и Моссовет (позже - мэрия), но вынуждены были уступить требованиям москвичей. Насколько широко было движение, показывает опрос москвичей, проведенный Лужковым, также противником возвращения названий. Он надеялся, что "население" поддержит его, но в результате опроса оказалось, что поддерживает возвращение старомосковских названий 58%, затрудняются ответить - 14%, не поддерживают - 28%. Воля высказана ясно, со времени опроса прошло 7 лет, но до сих пор Алексеевские улицы называются Коммунистическими, Щипковский переулок - Партийным, Войковские улица и проезды "увековечивают" имя одного из палачей, принимавших участие в расстреле царской семьи...
Однако в конце 1980 - начале 1990-х годов общественности удалось добиться возвращения исторических названий части московских улиц, и одному из первых было возвращено прежнее название Безбожному переулку. Теперь он носит свое историческое название: Протопоповский. Впрочем, и советское не забывается, и очень хорошо, что не забывается, оно также - наша история.
В Мещанской части жило много богатых людей - купцов и фабрикантов, почти все они занимались благотворительностью. Но самыми известными мещанскими благотворителями были братья Набилковы - Федор Федорович и Василий Федорович - первостатейные купцы, потомственные почетные граждане. В Протопоповском переулке стояла большая богадельня, под стать Шереметевской, построенная и содержавшаяся на их средства, а на 1-й Мещанской в барском доме с колоннами находился детский приют - "Дом призрения сирот мужского пола". То и другое заведения все называли по фамилии их основателей - Набилковскими.
Об основании приюта рассказал в очерке "Из московского захолустья" бывший его воспитанник, известный актер и исполнитель собственных рассказов Иван Федорович Горбунов.
Современники особо отмечали умение Горбунова в своих произведениях точно воспроизвести самые характерные черты разговорного языка персонажей, к какому бы сословию или классу они ни принадлежали: от нищего бродяги до генерала. Верностью и мастерством языка Горбунова восхищались такие знатоки русской речи, как А.Н.Островский, А.П.Чехов, Л.Н.Толстой. Отрывок из рассказа Горбунова, приведенный ниже, предоставляет читателю чудесную возможность послушать звучавшую более полутораста лет назад на Серединке живую речь одного из тогдашних обитателей 1-й Мещанской.