тельное влияние, которым пользовались крупные землевла-дельцы и сельские дворяне в окружных коллегиях при системедвустепенных выборов. Но избиратели, платящие 300 франковпрямых налогов, оказались гораздо более либеральными,чем предполагали Ленэ и доктринеры, авторы нового закона.Это с ясностью обнаружилось во время ежегодных выборов:при каждом частичном возобновлении палаты число незави-симых прогрессивно увеличивалось. Партия эта насчитывалав 1817 году 25 депутатов, в 1818 — 45, а в 1819 году—90.
При обсуждении двух законопроектов, одного — о смягче-нии закона, отменявшего свободу личности, и другого — о про-длении до 1818 года закона, вводившего цензуру и системупредварительного разрешения для газет, обнаружилось, чтосреди крайних роялистов имеются ярые «защитники» свободы.Когда независимый Войе д'Аржансон повторил свой муже-ственный протест прошлого года, то вместо свистков слова егобыли встречены рукоплесканиями со стороны Ла Бурдоннэи его друзей. Корбьер с негодованием протестовал противневыносимого полицейского режима. Вилле ль громко заявлял,что свобода слова представляет собою пустую формальность,если она не дополняется свободой печати. Впрочем, все ультра-роялисты цинично признавались, что они единогласно воти-ровали бы те же самые и даже более суровые законы, еслибы эти законы были предложены министрами из их партии.При обсуждении бюджета они проявили тот же дух система-тической оппозиции, но не могли помешать разрешению займав 300 миллионов, заключенного в видах скорейшего очищенияфранцузской территории от оккупационных войск союзников.Благодаря этому займу герцог Ришелье добился от державудаления 30 000 солдат оккупационного корпуса.
Лионские волнения. Хотя ультрароялисты и лишилисьсвоего влияния в министерстве, но воодушевлявшие их чувстваразделялись еще множеством должностных лиц. Об этомможно было ясно судить по той свирепости, с которой пре-вотальные суды подавляли волнения, совершенно не носив-шие политического характера и вызванные весной 1817 годав нескольких департаментах неурожаем и дороговизной хлеба.Еще яснее это обнаружилось в июне при подавлении в Лионезаговора, в котором главную роль играли, повидимому,агенты-провокаторы дивизионного генерала Канюэля, быв-шего лейтенанта Россиньоля в Вандее, и префекта Шаброль-Крузоля. Вплоть до сентября в Лионе свирепствовал террор,несмотря на все усилия пресечь его, делавшиеся генераль-ным комиссаром полиции Сенвилем, который в конце концов