административные должности и издает регламенты и ордонансы,необходимые для исполнения законов и безопасности госу-дарства». 7 июля решено было дать новое толкование хартиипосредством ордонансов: кассировать выборы и издать новыйизбирательный закон и закон о печати. Возражал один Гернон-Ранвиль, назвавший эти меры «экстралегальными»; однаков воскресенье 25 июля в Сен-Клу он подписал ордонансы,как и д'Оссэ, который накануне, при чтении их текста, выра-ботанного Шантелозом, также выразил свое неодобрение.Сам король, хотя был искренно убежден в правомерности изаконности своего решения, под конец, прежде чем подписать,на минуту поколебался. «Чем больше я думаю об этом, —сказал он, — тем более убеждаюсь, что иначе поступить не-возможно». Д'Оссэ поглядел на стены, и на вопрос Поли-ньяка «Что вы ищете?» отвечал: «Портрет Страффорда». 1
Ордонансы, хранившиеся в строгой тайне, появились26 июля в Моиитере. Их было всего четыре.
Первый упразднял свободу печати и восстанавливал режимпредварительных разрешений, которые всегда могли бытьвзяты назад и должны были возобновляться через каждыетри месяца.
Второй объявлял палату распущенной.
Третий представлял собой новый избирательный закон.Число депутатов было определено в 258. Состав выборныхколлегий был изменен, число избирателей было сокращенона три четверти. Палата лишалась права вносить поправкив законопроекты.
Четвертый ордонанс созывал избирателей на 6 и 13 сентябряи назначал открытие сессии палат на 28 сентября.
1Он имел в виду министра английского короля Карла I, лорда Страффорда*казненного по особому биллю Долгого парламента в начале английской рево-люции. Этот билль подписал сам король Карл I, хотя все свои беззаконияСтраффорд совершал в течение 11 лет (1629—1640) самодержавного правленияКарла — в прямом согласии с королем. Д'Оссэ намекнул тут, что он ждети для них, министров Карла X, той же участи. — Прим. ред.
2Автор совсем забывает о полуголодном существовании 60 процентоврабочего населения Парижа в 1830 году — ПриМ. ред.
Не было принято никаких мер на случай массовых беспо-рядков; правительство совершенно положилось на заверенияпрефекта полиции Манжена, объявившего, что Париж и непошевельнется. Полиньяк тем легче поверил этому, что счи-тал — и не без основания — народную массу равнодушнойк выборной системе и готовой удовлетвориться огромнымростом материального благосостояния.2 Одна буржуазия была