Три договаривавшиеся державы обязывались действовать согласно, «с полнейшим бескорыстием», для практического осуществления Парижского трактата; если же им не удастся достигнуть этой цели мирными средствами, то каждая для защиты той из них, которая подвергнется нападению, выста-вит корпус в 150 000 человек. Бавария, Голландия, Ганновери Сардиния будут приглашены примкнуть к этому договору.
Этот договор был торжеством Талейрана. Он писал ко-ролю: «Коалиция больше не существует... Франция уже незанимает в Европе изолированного положения... Ваше ве-личество действует согласно с двумя первостепенными дер-жавами, с тремя второстепенными государствами, а скоро и со всеми государствами, не руководствующимися револю-ционными принципами и правилами. Ваше величество будет поистине главой и душой этого союза, образованного для за-щиты принципов, впервые провозглашенных вашим вели-чеством».
(1)Смотри, между прочим, известную речь Тьера, произнесенную 3 мая1866 года: «Я должен показать вам, в каком отношении право подвергалось возмутительному поруганию. Существуют две державы, союз между которыми уже совершенно закреплен, так как он неизменен, и нет силы, способной его разрушить: это союз между Пруссией и Россией. Ввиду такого положения вещей какая держава является для Франции самой важной?.. Конечно, Австрия...»Далее Тьер указывал, что пруссаки «хотят воспользоваться немецкой идеей», чтобы восстановить Германскую империю, и осуждал предположение, что Франция за известное вознаграждение «могла бы поддержать эту политику».
Это была цельная политика. Многие из тех, кто в эпоху реставрации критиковал ее самым живейшим образом и впо-следствии с такой же живостью ставил ее в укор Людови-ку XVIII и Талейрану, должны были, однако, воздать долж-ное этой политической концепции, как согласной с традицион-ной политикой Франции, одобрять за продолжение этой политики правительство Июльской монархии и впоследствии оплакивать как измену национальным интересам Франции то, что она была оставлена при Второй империи.(1) В этом луч-шее ее оправдание. Неудобной стороной этой политики былото, что она вызывала неудовольствие Александра I, но кто знал этого монарха, тот мог быть уверен, что его благо-желательное отношение к Франции будет возрастать пропор-ционально тем услугам, которых он сможет от нее ждать. А в 1815 году ничто не содействовало в такой степени огра-ничению его притязаний, как его соперничество с англи-чанами и его желание разъединить Францию и Англию.
После 1820 года, в момент усиления активности России наВостоке, авансы делались уже не Александром, и с тех пор он уже больше не считался с трактатом 3 января.