Вскоре стало известно, что, высадившись во Франции,Наполеон был встречен всеобщими приветствиями. Его про-движение в Париж, по крайней мере по проявлениям народ-ной радости, напоминало триумфальное возвращение его из Египта в 1799 году. Войска изменяли королю, Франция отка-зывалась от Бурбонов, и Людовик XVIII принужден был бежать. Таким образом, Франция собственными руками раз-рывала Парижский трактат. Союзники ничуть не сомнева-лись, что, переходя на сторону Наполеона, французы хотели вместе с ним и с его помощью восстановить границы респуб-лики, ее естественные границы, т. е. границу Рейна, издавна окруженную в воображении народа священным ореолом и являвшуюся для французов единственным условием славного и прочного мира. «Не подлежит никакому сомнению, что для обратного завоевания Бельгии и левого берега Рейна с востор-гом двинутся в поход все солдаты и даже рекруты», — писал незадолго до того временно исполнявший обязанности мини-стра иностранных дел Жокур. И союзники прекрасно этопонимали. Главной гарантией мира для них были Людо-вик XVIII, монархия и хартия. А так как реставрированная монархия обнаружила свою неспособность привлечь к себе симпатии нации и управлять ею, и так как французы явно выказывали свое отвращение к этой монархии, то союзники снова оказывались в тех же условиях, в каких находились до падения Наполеона. Но они возвращались к этому поло-жению с чувством разочарования перед неудавшейся опера-цией, сожалея о проявленной ими прежде по отношению к французам умеренности и с твердым намерением найти более действенные гарантии против воинственных порывов и рево-люционного духа этой нации.