Иноки Запада, и Берье, уже зрелый в эту пору, прославив-шийся в молодости как адвокат на процессах Нея, Ламеннэ иШатобриана, а теперь продолжавший отстаивать легитимизм45 горячностью, страстной серьезностью и такой красотой уст-ного слова, о которой долго вспоминали современники.
В стороне от политической трибуны стоял Лакордер, сосвоим пламенным красноречием, не совсем свободным от влия-ния дурного вкуса, но глубоко волновавшим умы и сердца;ому удалось отчасти вернуть церковную кафедру к наиболееславным дням ее прошлого.
Критики. Критики в то время были весьма многочисленны,и среди них встречались люди большого таланта. Между1820 и 1830 годами Вильмэн в Сорбонне делил громкие три-умфы с Гизо и Кузеном. Прежде всего он был очень красно-речив, помимо того он же положил начало новой критике.Великие успехи исторической науки и искусства поразилиего и оказали на него сильнейшее влияние. Он счел нужнымтесно связать критику с историей и говорить о писателях неиначе, как старательно выясняя их отношения к стране,к эпохе и к обстоятельствам, среди которых они жили. Этозначило обновить критику и сообщить ей всю важность после-довательного изучения истории цивилизации. Программабыла слишком значительна, чтобы он мог ее целиком выпол-нить, но хорошо уже то, что он начертал ее и не забывал в своихисследованиях и на своих лекциях. Это сообщало преподава-нию Вильмэна характер менее догматический, т. е. менеепроизвольный, и более реалистический, т. е. более живой.Слушатели до известной степени чувствовали, что живут одноюжизнью с теми авторами, о которых он говорил им. Этотметод, продолженный другими гораздо дальше и применяв-шийся с такой систематической строгостью, на которую Виль-мэн,- к счастью, не был способен и о которой он не помышлял,.дал в конечном итоге очень хорошие результаты и способ-ствовал тому синтезу всех наук, который всегда останетсязатаенной, неосуществимой и благотворной мечтой челове-ческого разума.
Сен-Марк Жирарден, менее всеобъемлющий и менее красно-речивый, но остроумный и гибкий, сменил Вильмэна в симпа-тиях публики. Он был прежде всего проникновенным и ори-гинальным моралистом. Он прослеживал на протяжении всейлитературы какое-нибудь чувство, страсть или даже предрас-судок, разъяснял его характер и историю с помощью искус-ных сравнений и сопоставлений. В таком духе задуман идоставлен его Курс драматической литературы, который,