(1) Йаков II Стюарт — английский король, изгнанный из Англии револю-цией 1688 года; долго проживал из милости при дворе Людовика XIV во Фран-ции. — Прим. ред.
умом и искусством возведенное Талейраном. Дело в том, что все это искусное построение было основано на реставрации,на принципе легитимизма, в силу которого реставрация была произведена, на провозглашении этого принципа союзникамии на совпадении его с интересами Франции, на сознании союзниками необходимости поддерживать реставрированную монархию и на тех гарантиях мира, которые последняя по-вторно делала в своих же собственных интересах. Возвращение Наполеона снова отбрасывало Европу к политике факта и силы. «Принципы», по совершенно справедливому замечанию Талейрана, и прежде признавались союзниками лишь по-стольку, поскольку они ни в чем не противоречили их инте-ресам, а теперь они окончательно превратились в абстракт-ную формулу, лишенную всякого политического значения. Наступил возврат к правилу Александра, которое было харак-терно для всей старой дипломатии: «Выгоды Европы — этои есть право». Союзники в весьма жесткой форме дали это почувствовать послу Людовика XVIII. Разыгрываемая Талей-раном роль была искусственна. Вся сила Талейрана заключа-лась в самой силе вещей, а его искусство — в том, что он умел это понимать и использовать. Но как только он лишился проч-ной опоры, маска упала, и остался человек с необычайным апломбом, поразительно ловкий, но посрамленный событиями,сбившийся в своих расчетах, невыносимый и вызывавший презрение. Он уже больше не разыгрывал роли «министра Людовика XIV», он был теперь не более как министром Иако-ва II.1 Тщетно пытался Талейран выбраться из тупика. Он исчерпал все хитрости. Он пытался добиться от союзни-ков публичного заявления, что целью войны является восстановление Бурбонов. Он старался вырвать у них обещание, что границы Франции, признанные Парижским трактатом, останутся без изменения, и, чтобы добиться этой гарантии, втерся в коалицию и привлек туда же Людови-ка XVIII. Он надеялся таким образом затруднить союзникам ограбление государя, который действовал заодно с ними. Но то был государь, лишенный теперь престола, бежавший из своей страны, утративший и свою армию и свою популяр-ность. То был «претендент» 1795 года, возвратившийся в свое изгнание, и каждый, сообразуясь со своими утилитарными расчетами, оставлял за собой право обращаться с ним как с изгнанником и человеком, нуждающимся в покровительстве.
И теперь Талейран явил миру отвратительное (хотя и кор-ректное, с точки зрения династических интересов, принципов легитимизма и старого европейского публичного права) зре-лище : французский посланник от имени французского короля подписывается под заявлениями и действиями, направленнымипротив Франции и французской армии.