Оксана осмотрелась, как назло поблизости даже нет наряда милиции. Карташов подошел к старику, который торговал старинными монетами, и что-то спросил. Неожиданно он обернулся и увидел Оксану, хотя она стояла далеко, возле крытого навеса с рыбой. Карташов мгновенно узнал ее. Он резко развернулся и быстро направился сквозь толпу, на выход из рынка. Хорошо день был будний и рынок не сильно набит людьми, как это бывает обычно в выходные.
Оксана бросилась вслед, боясь потерять убийцу из виду. Карташов почти выбежал с территории рынка и рванул за угол. Оксана, распихивая прохожих локтями, рванула следом. Карташов неожиданно показался из-за угла и ударил наотмашь. В последний момент она слегка увернулась и кулак вскользь прошел по щеке. В ушах загудело, но Оксана все же не удержалась на ногах.
— Ты за что бабу ударил, придурь? — возмутился седой мужчина в серой шинели, попытавшийся схватить Карташова. Беглец наотмашь ударил его локтем в лицо и рванул к подходящему трамваю.
Оксана достала из пальто пистолет. Она сосредоточилась и хорошенько прицелилась. Карташову уже запрыгивал в трамвай, когда раздались два звонких выстрела. Он неуклюже взмахнул руками и рухнул на спину.
— Ну ты даешь, девка! — улыбнулся мужик в шинели, прижимая ладонь к разбитому носу.
По улице уже бежали два молодых милиционера.
— Оружие брось! — злобно рявкнул один из сотрудников.
— Огпу! — выдохнула Оксана и медленно привстала, потирая свободной рукой ушибленную щеку.
Через два дня Оксана и Зоя вернулись в Волокамск. Карташова поместили в больницу при следственном изоляторе. Он понимал, что отпираться не имело смысла и вскоре во всем сознался. Дальнейшая его судьба была известна. Высшая мера наказания.
Следователь Маклаков был доволен, что сотрудницы съездили в командировку не зря. Он поздравил девушек и дал пару дней отдохнуть. Когда они остались в кабинете одни, Маклаков тихо сказал:
— Грета, вижу я в тебе совсем не ошибся. И не хочу, чтобы ты сделала серьезную ошибку.
— Какую?
— Ты все равно будешь искать своего мужа. А это может привести к очень серьезным последствиям.
Оксана нахмурилась и закусила губу.
— Я облегчил твою задачу, и знаю, где находится Олег.
— Правда?
— Он на Соловках. Там создается лагерь особого назначения, для контрреволюционеров и врагов Советской власти. Официально лагерь откроется в следующем году, сейчас на Соловках пока всего две роты заключенных.
— Олег точно на Соловках?
— Да. Но у тебя не получится ни съездить туда, ни написать. Закрытая территория. Разрешение может выдать только сам Дзержинский…
* * *
В лагере Олег постоянно мерз. Как только выходили на улицу, он сразу чувствовал, как его насквозь продувает холодный ветер с моря. Иногда ему казалось что все происходящее страшный сон. Ему совершено никто не верил, и он стал просто пешкой, пылью, ничтожной букашкой, которая абсолютно никак не может повлиять на свою жизнь. Суд оказался очень скорым. Присутствовал и комиссар Воронцов, но он тоже не смог опровергнуть, что Олег не был участником банды. Все факты и аргументы против него. После суда тянулись серые утомительные дни в холодном товарном вагоне, вместе с остальным и заключенными. Потом его и еще несколько человек везли на старой барже, Олегу казалось что его решили упрятать на самом краю света…
Целыми днями заключенные разбирали хлам в старых каменных сараях, возили на подводах доски и сколачивали нары.
Олег впал в легкий ступор, хотя он тоже работал. Что-то делал, иногда что-то ел, иногда даже доводилось выспаться. Но это был уже не он, не прежний Олег.
На третий день к нему в напарники подвязался высокий жилистый мужик лет сорока.
— Ты когда в себя-то придешь? — пробурчал мужик. — Ходишь как кукла с остекленевшим взглядом…
Десятник Кириллов разрешил полчаса отдохнуть и напарники уединились в углу барака, присев на досках.
— Ты человеческую речь вообще понимаешь? — спросил мужик.
— Понимаю. Только тяжело мне сейчас… — вздохнул Олег. Он разглядел напарника. Тот был довольно красив. Ясные голубые глаза горели решимостью, на подбородке волевая ямочка.
— А кому сейчас легко? — усмехнулся мужик и протянул широкую ладонь. — Меня Борис зовут.
— А меня Олег.
— Сколько дали-то?
— Двенадцать.
— Как и мне… — усмехнулся напарник. — Ничего, брат, продержимся. Я слышал, большевики хотят построить здесь большой показательный лагерь для врагов революции.
Олег показал на парней у окна.
— А те вроде из уголовников…
— Куда же без блатных… Ты от них подальше держись. В карты не играй, а то разденут и разуют на раз-два…
Борис тихо спросил:
— У тебя жена есть?
— Есть… — печально вздохнул Олег.
Интересно… где теперь Оксана? Жива ли она?
Борис улыбнулся:
— Знаешь что… ты не падай духом. Живы будем — не помрем. Скоро весна, все легче будет. А летом, говорят, здесь ягод полно. Опять же витамины… Кстати, у тебя какая гражданская профессия?
— Инженер-электрик.
— Тю! А чего же ты молчал на разводе? Начлагеря интересовался, кто из заключенных имеет профессию инженера. На хрена тебе с нами тут доски перебрасывать?
В барак зашел краснощекий десятник Кириллов.
— Харэ отдыхать, басурмане!
Борис медленно привстал:
— Гражданин десятник! Тут заключенный Козырев признался, что он инженер-электрик.
Десятник подошел и внимательно осмотрел Олега: