...Юля, вся погруженная в хлопоты, искренне улыбалась только Глебу. Вокруг стояли сумки и корзины, свертки и кулечки. Дажнев же выслушивал:
- Это твой любимый Филин приказал пикник устроить. В стороне от глаз, только для руководителей секций. А обслуживать я одна должна. В целях конспирации. Прямо как в девятьсот пятом. В Разливе.
- Не в Разливе, Юлечка. В Берне. - Дажнев робко защищался.
- Да хоть где! К чему такая секретность? Взяли бы пару поварих... Глеб, вы не обращайте на нас внимание, просто наслаждайтесь отдыхом. Вместо меня.
- Я хотел бы только с вами. Иначе это не отдых. Совесть замучает.
Он так и не понял - берут его на этот пикник или нет? Дажнев, похоже, этого не знал и сам. И спросить-то, бедняге, не у кого. Инструкции получить... Ну? Берут или нет? Глеб спрятал глаза, отошел, пусть решают за спиной. Он подчинится партийной дисциплине. На сегодня он и так уже заслужил самый что ни на есть пассивный отдых... Но тут из-за соседней палатки, как крылоногий Меркурий, возник пухленький Юра - адъютант Саши-монархиста. Он, не доходя трех шагов, беззвучно "щелкнул" каблуками своих божественных сандалий:
- Разрешите доложить!
- А где "здравия желаю"? Не паясничай. - Дажнев поморщился.
- Велено передать: командир уже на месте. Костром занимается. Столом. И скамейками. Если что-то нужно нести - я могу.
- Еще бы не нужно. Бери те две сумки. Унесешь?
- Рады стараться. - Юра схватил самые большие, мотнул челкой. Понес.
- Да осторожней! Там посуда! - отчаянно воскликнула вслед Юля.
После такого "явления" Дажнев принял решение:
- Этот петух из Питера даже здесь без адъютантов не обходится... Глеб, а рюкзак ты нести сможешь? - Он тоже решил иметь подпорку.
Почему нет? Паж так паж. Обижаться? Но это судьба. Глеб же сам ни на что не напрашивался. Он бы мог и здесь честно поваляться. С книжкой. Любой. Пока буквы окончательно не забыл.
- Ой, ну что ты, Володя! Глебу же будет тяжело!
Милая, милая Юля. Какая она добрая: взяла его уже грязные бинтованные культи в свои пухлые и теплые пальчики с длинными холеными ногтями. Осмотрела:
- Кто это так замотал? Ужас. Надо будет все заменить.
- Вечером. Сейчас нет смысла: все равно запачкаю. А рюкзак - понесу.
- Ну так все? Или что-то еще? - Дажнев легко поднял самый большой рюкзак, самую большую корзину и самую тяжелую сумку.
"Здоров он, однако. Ох и здоров! Лось".
А Глебу дали маленький и корзинку на локоть, тоже маленькую. У Юли две сумки. "Вперед!"
Они шагали клином. Дажнев, ледоколом, впереди. Глеб и Юля чуть-чуть отставая. Не особо, но, если не повышать голос, впереди идущему ничего и не слышно. Хотя разговор был весьма приличный месту и времени: Юля рассказывала о последнем проведенном "ими с Володей" Всероссийском съезде трезвенников. О трудных боях со сложившейся оппозицией из западных регионов, о примененных больших и маленьких политических хитростях. То есть все было вполне даже прилично... А Дажнев и не старался: он явно готовился к предстоящему... А если бы даже прислушался? Ну, может быть, и не согласился бы с некоторыми слишком резкими характеристиками своих "соратников".
Глеб слушал и не слушал. Все эти полузнакомые имена и ситуации, эти так надоевшие переплетения мелких амбиций и страстишек вокруг чего-то такого, всем вроде дорогого и всеми так за годы и непонятого, уже совершенно не возбуждали. Ни тоски, ни азарта. Просто это у него тоже было. Когда-то. И ладно... Он только слушал мелодику ее грудного, густого голоса, иногда смотрел на шевелящиеся в произношении недоходящих слов красивые полные губы, на красивую, в легкой испарине шею, грудь. Такая баба! Рожать бы ей и рожать. Пять, шесть, девять ребятишек... Да пока муж не загнется... А она вот уперлась в эту политику. И в самую что ни на есть пошлую ее струю "трезвость". Почему? Какая такая в этой "трезвости" была для нее замена естественному земному желанию быть женой и матерью? Любовь к Дажневу? Да, на какое-то время вполне возможно. Год. Три... А дальше? Уже сейчас он ей ничего такого не дает. Вон только прет впереди - мощно, красиво - и все... На этом все. Его деньги? Нет, это не для нее. Да с такими-то данными можно было и поинтереснее жизнь устроить. Стоп! Вот оно что: интерес! Интерес к власти. Странное и страстное желание быть при власти. При любой - даже самими придуманной. Ведь они в "трезвости" даже друг друга иначе как "руководители регионов" и не называют... Сидит себе пуп в Мухосранске или Тудыть-Пердеевке - "руководитель региона". Вот оно: страсть. Страстьнаркотик, убивающий инстинкт...
-...Глеб, а что вы молчите?
- А я не молчу. Я нежусь в вашем голосе. У вас удивительный тембр.
- Да?.. Спасибо. Мне об этом никто не говорил.
- Естественно, никто. Во-первых, ваша красота уже сама настолько самоценна, что многим кажется, что она не требует для себя поддержки в звуке голоса или пластике. А во-вторых, вы же со мной недавно познакомились.
- И что?
- И просто не успели узнать, какой я на самом-то деле дамский угодник.
Она поглядела на него счастливым взглядом. На их смех Дажнев обернулся:
- Поделитесь?
- Нет! Эта наша с Глебом фракционная тайна.
Дажнев больше не отрывался, шел теперь гораздо ближе. А Юля ворковала и ворковала... Так они прошли с километр вверх по реке до знакомых торчащих скал. Широкая каменистая долинка с семью притихшими рукавами речки. Четыре торчащих пятиметровых базальтовых пальца. Мелкие частые сосенки по склону. Даже березки на месте... Так вот и увидишь сейчас ту молоденькую парочку. Ага. И "пастушков"...
Но между "пальцами" уже дымил костерок, и рядом с двумя складными столиками возились три человека, сооружая из камней и зеленых ивовых веток импровизированные седалища. Они разом вскинулись на звук шагов и не очень радушно - с ехидцей - заулыбались. Саша, молчащий при нем Юра, и еще один йог, что ли, очень худой, с узким черепом и узкой бородкой. Его длинные-длинные, с проседью волосы были стянуты в хвостик:
- Ага! Пища богов! Очаг уже горит и жаждет жертвы!
- А ты уже коммунист? - Саша был удовлетворен молчанием Глеба.
- Приветствую. - Дажнев весь напрягся. - А где Филин?
- Ожидаем-с. С минуты на минуту. Юлия Густавовна, сюда ставьте!
Глеб сложил свою ношу и, ссылаясь на травму, ретировался. Походил над донельзя прозрачными здесь мелкими ручьями. Поблескивая мозаикой отражений, они упорно куда-то спешили, спешили через большие и малые, оглаженно голые серо-голубые камушки. Ни водорослей, ни мальков- мертво. Сколько здесь километров до белков?.. Хотя он видел возле лагеря пару парнишек с удочками, но не представлял - кого здесь можно ловить? Форель?.. Берег осторожно зарастал между валунами мать-и-мачехой. Ее уже чуть подсохшие, снаружи жесткие глянцевые, но с плюшевой изнанкой листья с хрустом ломались под его шагами. И тоже - пусто. Ни бабочки, ни мухи... Потом подошел к "своему" "пальцу". Огляделся - о нем забыли. Вот и хорошо. Вот и ладно. Помаленьку, не спеша вскарабкался наверх. И лег.
Но заснуть не давали. Голоса набирали и набирали... нет, не децибелыджоули.
-...Это, между прочим, еще самоназвание "духоборцев": "Союз борьбы за духовность и истину"! Да! А духоборы - это только одна небольшая часть народных религий протеста, религий революций... Да называйте как вам удобно! Пусть секта, меня это слово не пугает... "Мировоззрение - религия философия" - это же одно и то же!.. Да, в основе нашей философской системы лежит религия киников. Да, мы - те самые фаталисты, которые вбирают в себя весь материалистический мир со всеми его реалиями... Все просто: мы самым активным образом переделываем мир, но - только в определенном, всегда очень строго определенном направлении. В том, которое так или иначе, но фатально ждет человечество в финале его развития...
- Финал - это же Апокалипсис?! - ехидно сладкий голос Саши.
- Почему же? Мы входим в эру Водолея. У нас прекрасные перспективы!
А это, наверное, "йог". Говорит вкрадчиво, даже в солнечном сплетении зудит:
- Кали-Юга - это действительно только лишь этап земного круга бытия.
- А если я не желаю слышать об этих антирусских традициях?! - Опять Саша, но уже не так сладко.
- Тогда громко заявите: русские - не арии! Они - чистые негры! Ну? И у русских нет никакой истории, кроме как этой несчастной тысячи лет. У других народов есть, а у русских нету! - "Йог" выпевал звуки.
- Только не надо мне эти ваши дешевые уловки подсовывать. Мы не в метро о вере спорим! Была история праариев, ариев, праславян, славян. А потом только история Руси. Но зато именно Руси! И, конечно, не одна тысяча лет. Только в любом случае я ведь - не древний арий. И с современными индусами у меня ничего общего нет. Я оригинален в своем роде. То есть в своем Роду.