Уинстон Черчилль
Маргарет Тэтчер
Пресса о принцессе Диане
Вестминстерский колледж, Фултон, штат Миссури 5 марта 1946 года
Я рад присутствовать сегодня в Вестминстерском колледже и польщен тем, что вы собираетесь присвоить мне ученую степень. Название «Вестминстер» так или иначе знакомо мне. Я определенно слышал о нем прежде. Именно в Вестминстере я получил большую часть своего образования в политике, диалектике, риторике и других науках. Фактически я обучался с вами в одних и тех же или, по крайней мере, схожих условиях.
Это честь, возможно, почти уникальная для частного посетителя — быть представленным ученой публике президентом Соединенных Штатов. Несмотря на свои нагрузки и многочисленные обязанности — добровольно, а не с неохотой — президент проделал путь в тысячи миль, чтобы отметить своим присутствием нашу встречу и предоставить мне шанс обратиться к родственной нации, к моим соотечественникам по ту сторону океана и, возможно, к народам других стран. Президент сказал вам, что это его желание — уверен, также и ваше, — чтобы я имел полную свободу искренне и честно обратиться к вам в это непростое время. Я, безусловно, хочу воспользоваться этой свободой и как никогда чувствую себя вправе сделать это, ведь все амбиции, которые я, возможно, лелеял в молодые годы, были удовлетворены даже сверх моих самых смелых мечтаний. Позвольте мне, однако, сразу прояснить, что я пришел сюда не с какой-то официальной миссией или статусом, что говорить буду непосредственно от себя. Я весь перед вами, абсолютно честен.
Обладая богатым жизненным опытом, я могу позволить себе взяться за проблемы, которые встали перед нами вслед за безоговорочной победой в войне, и я искренне надеюсь, что все то, что было заработано такими жертвами и страданиями, будет сохранено для будущей славы и безопасности всего человечества.
Сегодня Соединенные Штаты находятся на пике мирового могущества. Это — торжественный момент для американской демократии. Но лидерство всегда предполагает и серьезную ответственность перед будущим. Если вы посмотрите на свои свершения, то, вероятно, ощутите не только чувство выполненного долга, но и беспокойство о том, что можете не оправдать надежд других людей. Возможность для обеих наших стран здесь очевидна и ясна. Отклонить, проигнорировать или растратить ее впустую — значит заслужить долгие упреки от последующих поколений. Необходимо, чтобы постоянство мнения, упорство цели и простота решений вели и управляли действиями англоговорящих народов в мире, как это было в войне. Мы должны быть — и я верю, что мы будем, — достойны этого непростого требования.
Сталкиваясь с какой-либо серьезной ситуацией, американские военные привычно пишут вверху своих директив пометку «всеобщий стратегический план». Это мудро, поскольку приводит к ясности. Что тогда является всеобщим стратегическим планом, который мы должны принять сегодня? Это не что иное, как безопасность и благосостояние, свобода и развитие семей всех мужчин и женщин со всех уголков земного шара. И здесь я говорю особенно о бесчисленных семействах, глава и кормилец которых борется со многими трудностями жизни, защищая свою жену и детей от лишений и воспитывая их в страхе Божьем или же на основе этических принципов, которые нередко играют важную роль.
Чтобы обеспечить безопасность этим семьям, надо оградить их от двух главных «убийц»: войны и деспотизма. Все мы знаем ужасные волнения, в которые погружена обычная семья, когда проклятие войны довлеет над кормильцем и его детьми. Катастрофические разрушения Европы со всем ее великолепием и больших территорий Азии ослепляют нас своим размахом. Когда замыслы злых людей или жесткий напор могущественных стран подрывают основы цивилизованного мира, простой народ встречает трудности, преодолеть которые он не в силах. Для него все стерто, искажено или просто превращено в пепел.
Находясь здесь в этот тихий день, я содрогаюсь, представляя, что происходит с миллионами людей и будет происходить вскоре, когда голод придет в их страны. Никто не может измерить, сколько это — «переполненная чаша человеческой боли». Наша высшая задача и обязанность состоит в том, чтобы защитить семьи простых людей от ужасов и бедствий другой войны. Мы все сошлись на этом мнении.
Наши американские военные коллеги, провозгласив свой «всеобщий стратегический план» и определив доступные им средства, не стоят на месте, а неизменно двигаются вперед. Здесь также есть широко распространенные соглашения. ООН была создана с главной целью — предотвратить войну. Преемник Лиги Наций, с решающим вступлением в нее Соединенных Штатов и всего, что это вступление предполагает, уже приступил к работе. Мы должны быть уверены, что его работа плодотворна, реальна, а не обманчива, что в ней есть действие, не просто слова; что строится истинный Храм Мира, щит для каждой нации, а не Вавилонская башня. Прежде чем отказываться от программ национального вооружения, единственно для собственной защиты, мы должны убедиться, что наш Храм возведен не на зыбком песке или болоте, а на прочной скале. Каждый знает, что наш путь будет труден и долог, но если мы будем упорно работать вместе, как мы делали это в двух мировых войнах — хотя, увы, не в промежутках между ними, — я не сомневаюсь, что в конце мы достигнем общей цели.
У меня, однако, есть реальное предложение к действию. Суды и судьи могут быть организованы и учреждены, но они не способны функционировать без шерифов и констеблей. Необходимо немедленно начать оснащение Организации Объединенных Наций международной вооруженной силой. В таком вопросе мы должны идти постепенно, шаг за шагом, но начать — безотлагательно. Я предлагаю, чтобы каждому государству было предложено направить определенное количество воздушных эскадрилий в распоряжение Всемирной Организации. Эти эскадрильи обучались бы и готовились каждая в своей стране, но перебрасывались бы из одной страны в другую. Они носили бы национальную форму, но со знаками различия. Они не были бы принуждены действовать против своих людей, но в других аспектах руководить ими будет Всемирная Организация. Начать можно с малого, со скромных масштабов, и увеличивать начатое по мере укрепления доверия. Я хотел бы видеть это после Первой мировой войны и искренне верю, что это можно сделать и сейчас.
Однако, было бы неправильно и неблагоразумно — вверять секретное знание об атомной бомбе, которое Соединенные Штаты, Великобритания и Канада теперь разделяют, Всемирной Организации, в то время как она находится еще во младенчестве. Было бы сущим безумием пустить дело на самотек в нашем все еще хрупком и неспокойном мире. Никто из людей еще не терял сон оттого, что знания, стратегия и сырье для применения атомной бомбы в значительной степени заключены сейчас в американских руках. Я не думаю, что мы бы спали так же крепко, будь положение вещей другим и если б какое-нибудь коммунистическое или неофашистское государство монополизировало в настоящее время эту опаснейшую отрасль. Страх, внушаемый ими, мог бы легко использоваться для возвышения тоталитарных систем над свободным демократическим миром с последствиями, которые страшно даже представить. На то нет Божьей воли, и у нас еще есть время обезопасить наш дом прежде, чем с этой опасностью придется столкнуться: и даже когда не останется ни одного шанса, мы должны будем обладать достаточно весомым превосходством, чтобы иметь эффективные устрашающие средства против использования оружия. В конечном счете, когда люди объединятся и их сплоченность будет воплощена во Всемирной Организации, со всеми практическими гарантиями ее эффективности, эти полномочия, естественно, будут доверены Всемирной Организации.
Теперь я перехожу ко второй опасности, которая угрожает семьям простых людей, а именно к тирании. Мы не можем закрыть глаза на тот факт, что привилегии, которыми пользуются определенные граждане в Британской империи, недействительны в значительном числе стран, некоторые из которых очень мощны. В этих государствах контроль ведется за каждым всеми возможными методами полицейских органов. Власть государства осуществляется без ограничений диктаторами или сплоченными олигархиями, захватившими власть через привилегированную партию и политическую полицию. Это не наша обязанность — вмешиваться во внутренние дела стран, с которыми мы не воюем, в то время как трудностей становится все больше и больше. Но мы не должны прекращать смело провозглашать вечные принципы свободы и прав человека, которые являются общим наследием всего англоговорящего мира и которые через Великую хартию вольностей, Билль о правах, закон Хабеас Корпус, через суд присяжных и английское общее право находят самое главное выражение в американской Декларации независимости.
Все это значит, что люди, независимо от их национальности, должны иметь доступ к любым конституционным действиям, свободным выборам с секретными бюллетенями, влиять на характер или форму правительства, при котором они живут; что свобода слова и мыслей должны быть неотъемлемыми; что суды, не зависимые от своих руководителей и свободные от давления заинтересованных лиц, должны управлять законами, принятыми большинством и освященными временем и традицией. Перед нами — главные принципы свободы, которые должны лечь в основу каждой семьи. Перед нами — послание британских и американских народов к человечеству. Позвольте нам проповедовать то, что мы делаем, и делать то, что мы проповедуем.
Я рассказал о двух основных опасностях, угрожающих людям: о войне и тирании. Я еще не упомянул о бедности и нужде, которые зачастую более всего тревожат людей. Но если опасность войны и тирании будет устранена, нет сомнений, что наука и взаимное сотрудничество скоро принесут миру увеличение материального благосостояния, независимо от прошлого опыта человечества. Теперь, в это непростое время, мы ввергнуты в бедствия и голод, в эти печальные последствия нашего сопротивления; но это пройдет, и нет ничего безумнее поступков, которые препятствуют установлению эры благополучия. Я часто повторяю слова, которые услышал пятьдесят лет назад от крупного ирландско-американского оратора, моего друга, г-на Боерка Кокрана: «Всем всего хватит. Земля — щедрая мать; она дарует обильную пищу своим детям, если они будут возделывать ее в мире и честности».
Продолжая осмыслять наш всеобщий стратегический план, я подхожу, наконец, к самой сути того, ради чего приехал сюда. Ни уверенное предотвращение войны, ни непрерывное возвышение ООН не будут достигнуты без того, что я называю братским содружеством англоговорящих народов. Речь идет об особенных отношениях между Британским Содружеством и Империей и Соединенными Штатами. Нет времени для сомнений и неопределенности, и я беру на себя ответственность говорить с вами конкретно. Братское содружество требует не только укрепления дружбы и взаимопонимания между нашими государственными системами, но и дальнейшего развития близких отношений между нашими военными советниками. Тесные связи помогут нам совместно исследовать угрозы и опасности, выбирать единое оружие и единые руководства по его использованию, обмениваться офицерами и курсантами — учащимися технических колледжей. Это, в свою очередь, приведет к более продолжительной службе современных средств безопасности при использовании военно-морских и авиационных баз ВВС любой страной мира. Вероятно, это удвоит подвижность американского флота и воздушных сил. Это очень расширит силы Британской империи и может привести — если обстановка в мире начнет стабилизироваться — к значительной финансовой экономии. Мы уже используем вместе большое количество островов; многие другие вполне могут перейти в нашу общую опеку в ближайшем будущем.
Соединенные Штаты имеют уже постоянное соглашение о защите с Доминионом Канада, которая очень предана Британскому Содружеству и Империи. Это соглашение оказалось гораздо эффективнее тех, что зачастую утверждаются при формальных союзах. Этот принцип должен распространиться на все государства Британского Содружества с полной взаимностью. Таким образом, что бы ни случилось, мы будем защищены и способны сотрудничать по значительным и малым вопросам, важным для нас и ни для кого не вредным. В конечном счете, наступит — я чувствую, обязательно наступит — принцип общего гражданства, и мы сможем вверить себя судьбе, протягивающей нам руку.
Однако есть важный вопрос, который мы должны задать самим себе. Не станут ли близкие отношения между Соединенными Штатами и Британским Содружеством совместимы с основополагающей верностью Всемирной Организации? Я отвечу, что, напротив, это, вероятно, единственное условие, при котором эта организация может достигнуть полного развития и мощи. Уже существуют тесные взаимные связи Соединенных Штатов и Канады и есть определенные отношения между Штатами и южноамериканскими республиками. Мы, британцы, имеем двадцатилетнее соглашение о сотрудничестве и взаимной помощи с Советской Россией. Я соглашусь с г-ном Бевином, министром иностранных дел Великобритании, что этот договор мог бы быть заключен и на 50 лет. Мы стремимся только к взаимопомощи и сотрудничеству. Британцы поддерживают союз с Португалией, неизменный с 1384 года и принесший поразительные результаты в ключевые моменты Второй мировой войны. Ни одно из этих соглашений не входит в противоречие с общими интересами всемирного соглашения.
Тесное общение между членами ООН, которое не проявляет агрессии ни к одному государству, которое не поддерживает ни один проект, несовместимый с Уставом Организации Объединенных Наций, далеко от того, чтобы считаться пагубным, оно полезно и, я убежден, абсолютно необходимо.
Ранее я говорил о Храме Мира. Строители всех стран должны возводить этот Храм вместе. Если двое из них знают друг друга особенно хорошо, если они старые друзья, их семьи общаются и они «верят друг в друга, надеются на доброе будущее и милосердны к недостаткам друг друга» (эти замечательные слова я прочел здесь на днях), почему бы им не взяться за общее дело как друзьям и партнерам? Почему они не могут соединиться и таким образом удвоить свои силы? Поистине, они должны сделать именно так, иначе Храм не будет построен, а если и будет, то вскоре разрушится и мы снова докажем свою неспособность и снова, в третий раз, попадем в школу войны, несравненно более жестокую, чем предыдущая. Средневековье и каменный век могут вернуться к нам на мерцающих крыльях науки и осыпать все человечество неизмеримыми благами, а могут вызвать его полное крушение. Я говорю вам: остерегайтесь, время обманчиво. Не позволим себе бросить события на произвол судьбы, потом будет слишком поздно что-то исправить. Если мы создадим братство, похожее на то, что я описал, со всей силой и мощью, которые наши страны могут извлечь из него, мы можем быть уверены, оно будет играть огромную роль в построении и стабилизации мира. Это дорога мудрости. Предотвратить всегда легче, чем исправить.
Тень упала на события, освященные недавно союзнической победой. Никто не знает, что Советская Россия с ее международной коммунистической организацией намеревается сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, ее экспансионистским и пропагандистским действиям. Я глубоко восхищаюсь храбрыми русскими и моим военным товарищем маршалом Сталиным. Великобритания питает большую симпатию и доброжелательность — и я сомневаюсь, что она одна — ко всем народам России и упорно хотела бы и дальше укреплять дружбу, несмотря на многие трудности и всю нашу разнородность. Мы понимаем желание российской стороны обезопасить себя на западных границах, исключая любую возможность немецкой агрессии. Мы приветствуем Россию на ее законной позиции среди ведущих стран мира. Мы приветствуем ее флаг, развевающийся на кораблях. Прежде всего, мы приветствуем постоянное и растущее сотрудничество между русскими и англоговорящими народами по обе стороны Атлантики. Это — моя обязанность, поскольку я уверен, что вы хотели бы, чтобы я представил вам факты такими, какими я их вижу, рассказал вам о существующем положении в Европе.
От Штеттина в Балтийском море до Триеста в море Адриатическом железный занавес был опущен через весь континент. За его границами располагаются столицы всех древних государств Центральной и Восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София — все эти известные города находятся внутри сферы советского влияния, как я это называю, и все подчинены в той или иной форме не только советскому влиянию, но и неуклонно растущему контролю Москвы. Только греческие Афины с их бессмертной славой свободны в определении своего будущего на выборах, при британских, американских и французских наблюдателях. Ведомое Россией, польское правительство совершило неправомерные вторжения в Германию, и происходят массовые изгнания миллионов немцев. Коммунистические партии, которые были очень незначительными во всех восточных странах Европы, заработали себе превосходство и силу совсем не численностью и теперь всячески стремятся заполучить неограниченную власть. Полицейские правительства существуют почти везде, и пока — за исключением Чехословакии — нет там никакой истинной демократии.
Турция и Персия сильно встревожены требованиями, которые им предъявляются, и давлением, оказываемым на них московским правительством. Русские пытаются создать в Берлине якобы коммунистическую партию в зоне своего влияния, выказывая особую благосклонность группам левых немецких лидеров. После боев в июне прошлого года американские и британские войска ушли, в соответствии с более ранним соглашением, на запад по фронту протяженностью почти в 400 миль и продвинулись в глубину на 150 миль, чтобы позволить нашим российским союзникам занять эту обширную территорию, завоеванную западными демократическими государствами.
Если теперь советское правительство будет отдельно пытаться создать прокоммунистическую Германию в своих областях, то это вызовет новые серьезные трудности в британской и американской зонах и разделит побежденных немцев между страной Советов и западными демократическими государствами. Какие бы выводы мы ни делали из этих фактов, это, конечно, явно не та освобожденная Европа, за которую мы боролись. Это и не то, что необходимо для постоянного мира.
Безопасность мира требует нового единства в Европе, из которого ни одна нация не должна исключаться. Именно из-за ссор сильных коренных рас в Европе мы и стали свидетелями мировых войн, которые происходили и раньше. Дважды мы видели, как Соединенные Штаты, вопреки своим желаниям и традициям, вопреки аргументам, в убедительность которых невозможно было не поверить, непреодолимыми силами втягивались в эти войны, чтобы обеспечить победу правого дела, но только после ужасной резни и опустошений. Дважды Соединенные Штаты должны были послать миллионы своих молодых ребят через Атлантику, чтобы настигнуть войну; но теперь война сама может настичь любую нацию, где бы та ни находилась между сумраком и рассветом. Конечно, мы должны работать с сознательной целью для мира в Европе, в рамках ООН и в соответствии с ее Уставом. Это, по моему мнению, политика исключительной важности.
По другую сторону железного занавеса, опущенного через всю Европу, есть и другие причины для беспокойства. В Италии коммунистическая партия серьезно затруднена необходимостью поддержать притязания коммунистического маршала Тито на прежнюю итальянскую территорию в центре Адриатики. Будущее Италии лежит на чаше весов. Сегодня, как и прежде, нельзя представить возрожденную Европу без сильной Франции. Всю свою общественную жизнь я работал для сильной Франции и никогда не терял веру в нее, даже в самые мрачные времена. Не буду терять веру и сейчас. Однако во многих странах, далеких от российских границ, коммунистические пятые колонны созданы и работают в полном единстве и в абсолютном повиновении указаниям, получаемым из коммунистического центра. Кроме как в Британском Содружестве и в Соединенных Штатах, где коммунизм находится в зародыше, коммунистические партии или пятые колонны бросают вызов и угрожают христианской цивилизации. Это — мрачные факты, о которых приходится говорить сразу же после победы, одержанной столь великолепным товариществом по оружию во имя мира и демократии. Но было бы в высшей степени неразумно игнорировать их, пока у нас еще есть время.
Тревожна ситуация и на Дальнем Востоке, особенно в Маньчжурии. Соглашение, которое было подписано в Ялте при моем участии, было чрезвычайно благоприятно для Советской России. Но оно было заключено в то время, когда никто не мог сказать, что война закончится летом или осенью 1945 года и когда ожидалось, что война с Японией будет идти в течение 18 месяцев после окончания войны с Германией. В вашей стране вы все так хорошо знакомы с Дальним Востоком и являетесь такими преданными друзьями Китая, что, я думаю, нет необходимости долго распространяться о ситуации там.
Я чувствую себя обязанным обрисовать тень, которая с Запада и Востока падает на мир. Во время заключения Версальского договора я был министром и близким другом г-на Ллойд Джорджа, который возглавлял делегацию Великобритании в Версале. Лично я не соглашался со многим из того, что там было сделано, но до сих пор нахожусь под сильным впечатлением и чувствую боль, сравнивая ту ситуацию с нынешней. В те дни в сердцах людей была крепкая вера и надежда на то, что войн не будет и что Лига Наций станет всесильной. Сейчас, в нашем измученном мире, я уже не вижу и не чувствую той уверенности, той веры и надежды.
С другой стороны, я отвергаю мысль о том, что новая война неизбежна, тем более в недалеком будущем. Именно поэтому я убежден: наши судьбы в наших руках и мы в силах спасти будущее, и я чувствую необходимость высказаться, покуда есть такая возможность. Я не верю, что Советская Россия желает войны. Чего они хотят, так это плодов войны и неограниченного распространения своей власти и идеологии. Но что мы должны обсудить сегодня, пока еще есть время, так это предотвращение войн и учреждение свободы и демократии, как можно скорее и во всех странах. Наши трудности и опасности не уйдут, если мы просто закроем на них глаза или просто будем ждать, что произойдет. Не поможет здесь и политика «успокоения». Единственное, что необходимо, — это урегулирование, и чем больше оно откладывается, тем труднее будет его осуществление и с тем большими опасностями мы столкнемся.
В течение войны я ближе узнал наших российских коллег и союзников и могу утверждать, что они ничем не восхищаются так, как силой, и ничто не презирают так, как слабость, особенно военную. По этой причине старая доктрина равновесия сил уже непригодна. Мы не можем позволить себе — насколько это возможно, конечно, — предпочитать суд силе. Если западные демократические государства будут вместе строго придерживаться принципов Устава Организации Объединенных Наций, их помощь в распространении этих принципов будет огромна и никто, вероятно, не сможет им помешать. Если же они будут разобщены или усомнятся в своем долге и если бесценное время ускользнет, — тогда действительно катастрофа может сокрушить нас всех.
В последний раз, чувствуя приближение роковых событий, я громко взывал к своим соотечественникам и к миру, но не был услышан. До 1933 года или даже 1935-го Германия, возможно, смогла бы избежать ужасной судьбы, которая постигла ее, и мы бы не испытали несчастий, обрушенных Гитлером на человечество. Никогда еще в истории не было войны, которую было бы так легко предотвратить своевременными действиями, чем ту, что недавно разрушила полмира. Я уверен, ее можно было бы предотвратить без единого выстрела, и Германия была бы сегодня могущественной, благополучной и почитаемой страной; но никто не прислушался тогда к моим призывам, и один за другим мы все были затянуты в этот ужасный водоворот. Мы, конечно, не должны позволить этому повториться. Сегодня, в 1946 году, этого можно добиться только путем установления взаимопонимания с Россией по всем вопросам под эгидой Организации Объединенных Наций и поддержкой хороших отношений в течение многих мирных лет, опираясь на силу всего англоговорящего мира и его связей. Есть одно решение, которое я с уважением предлагаю вам в своей речи и которому я дал название «Сухожилия мира».
Мы не позволим недооценивать власть Британской империи и Содружества. Да, 46 миллионов человек на острове нуждаются в поставках пищи, которую они сами выращивают только наполовину, даже в военное время. Да, мы испытываем трудности в возобновлении нашей промышленности и экспортной торговли после шести лет беззаветных военных усилий. Но не думайте, что мы не пройдем через эти мрачные годы лишений так, как прошли через славные годы страданий. Не думайте, что через полвека 70 или 80 миллионов англичан не будут проживать по всему миру, объединенные нашими традициями, нашим образом жизни и мировыми принципами, которые и вы и мы разделяем. Если население Британского Содружества и Соединенных Штатов будет действовать сообща, предполагая сотрудничество в воздухе, на море — на всем земном шаре, в науке, в промышленности и в моральной среде, то не будет никакого беспокойства, не будет и шаткого равновесия сил. Напротив, мы добьемся полноценной гарантии безопасности. Если мы будем держаться Устава Организации Объединенных Наций и идти вперед с непреклонным и трезвым упорством, не посягая ни на чьи земли или сокровища, не запрещая людям думать так, как им хочется; если все британские духовные и материальные ценности, а также уверенность будут по-братски разделены с вашими, то пути нашего будущего станут ясны не только для нас, но и для всех, не только для современности, но и для грядущих поколений.
Перевод Анны Чуприян
Первая обязанность любого правительства состоит в том, чтобы оберегать граждан его страны от внешней агрессии, гарантировать сохранение нашего образа жизни.
Вопрос, который мы должны теперь задать сами себе: полностью ли существующее правительство выполняет эту обязанность? Эта защита особенно важна сейчас, когда стратегическая угроза Великобритании и ее союзникам от экспансионистской власти более серьезна, чем когда-либо со времени окончания последней войны.
Военные постоянно предупреждают нас, что стратегический баланс сил склоняется против НАТО и Запада. Но социалисты никогда не слушают. Они, кажется, не понимают, что субмарины и ракеты, которые русские строят, могут использоваться и против нас. Возможно, некоторые люди в лейбористской партии думают, что мы находимся на той же самой стороне, что и русские! Но давайте внимательнее посмотрим на то, что они делают.
Этой страной[34] управляет диктатура терпеливых, дальновидных решительных мужчин, которые прилагают все силы, чтобы сделать их страну передовой военно-морской державой. Они делают это не только ради самозащиты. Ведь такой огромной стране, как Россия, почти не имеющей выхода к морю, не нужен самый мощный флот в мире только для того, чтобы охранять собственные границы.
Нет. Русские нацелены на достижение мирового господства, и они сейчас делают все необходимое, чтобы стать самой мощной нацией, которую видел мир. Мужчины в советском политбюро не волнуются об общественном мнении. Для них оружие важнее, чем масло, для нас — наоборот. Они знают, что они сверхдержава только в одном смысле — в военном. А в экономике и состоянии общества они нам проигрывают.
Но давайте не делать ошибок. Русские вычислили, что их военная сила с лихвой восполнит их экономическую и социальную слабость. Они настроены использовать это, чтобы получить то, что хотят от нас. В прошлом году, накануне Хельсинкской конференции, я говорила о том, что Советский Союз каждый год тратит на военные исследования на 20 процентов больше, чем Соединенные Штаты. На 25 процентов больше — на закупку оружия и другого военного оборудования. 60 процентов больше — на стратегическое ядерное вооружение.
За прошлые десять лет Россия потратила на военно-морское судостроение на 50 процентов больше денег, чем США. Некоторые военные эксперты полагают, что Россия уже достигла стратегического превосходства над Америкой. Это — баланс сил, который показывает, что СССР представляет непосредственную опасность для НАТО. Я собираюсь в четверг посетить штаб наших войск в Германии. Я еду туда сейчас, когда силы стран, объединенных Варшавским договором, т.е. силы России и ее союзников, — в Центральной Европе превосходят численностью силы НАТО на 150 000 человек, на 10 000 танков и 2600 самолетов. Мы не можем позволить себе этой разнице в вооружении становиться еще больше. К тому же нехватка нашей военной мощи проявляется и в других неспокойных областях — в Южной Европе и Средиземноморье.
Возвышение России как международной военно-морской державы угрожает нашим нефтяным платформам и нашим традиционным путям торговли — морским маршрутам. За прошлые десять лет русские в четыре раза увеличили силу своих ядерных субмарин. Теперь на строительство одной ядерной субмарины у них уходит месяц. Они ищут новые места, где они могут построить свои военно-морские базы, по всему миру, в то время как мы бросаем наши и так немногочисленные базы.
Они проникли и в Индийский океан. Они представляют все возрастающую угрозу для наших северных вод и, более того, — для жизненно важных для нас морских маршрутов Японии. Советский флот не разработан для самозащиты. Нам не надо представлять себе мировую ядерную или просто обычную войну, чтобы понять, как русские могут использовать в политических целях свое военное превосходство над нами. Я первая бы приветствовала любое свидетельство готовности русских к разоружению. Но я боюсь, что факты свидетельствуют об обратном.
Перед собранием в Хельсинки я предупреждала, что опасно обольщаться иллюзорной разрядкой. Некоторые тогда скептически к этому отнеслись, но мы теперь видим, что мое предупреждение было полностью оправдано. Разрядка побудила русских сокращать их программу защиты? Это отговорило их от наглого вмешательства в Анголе? Это привело к какому-нибудь усовершенствованию условий советских граждан или людей, живущих в поселениях Восточной Европы?
Мы знаем ответы. В Хельсинки мы подтвердили свой статус-кво в Восточной Европе. Взамен мы надеялись на более свободное движение людей и идей сквозь железный занавес. Пока это не так. Мы всегда были нацелены на поддержание мира между странами. Мы будем приветствовать любую инициативу из Советского Союза, который внес бы свой вклад в установление мира.
Но мы должны также учесть предупреждения тех, кто, как Александр Солженицын, напоминает нам, что мы вели своего рода «третью мировую войну» с СССР, начиная с 1945 года, и что мы потеряли почву под ногами. Если мы оглянемся назад и оценим проигранные сражения, количество стран, которые потеряли свободу или подверглись опасности из-за СССР, то можем ли мы отрицать, что Солженицын был прав?
Мы видели Вьетнам и Индокитай, проглоченные коммунистической агрессией. Мы видели, что коммунисты открыто пытались захватить власть в Португалии, а между тем Португалия — наш самый старый союзник. Все это признак того, что в западных странах идет движение против третьей мировой войны. И теперь Советский Союз и его спутники ввозят деньги, оружие и вводят пограничные войска в Анголу в надежде на вхождение ее в коммунистический блок.
Мы должны помнить, что нет никаких правил в нынешнем соревновании. И русские играют, чтобы победить. У них есть большое преимущество — сражения против них идут на нашей территории.
Через неделю после Хельсинкской конференции г-н Зародов, ведущий советский идеолог, писал в газете «Правда» о том, что коммунистические партии Западной Европы должны забыть о своих компромиссах и соглашениях с социал-демократами и пойти в наступление, чтобы вызвать пролетарскую революцию.
Позже Брежнев сказал, что он одобряет эту статью. Если это — та линия, которую советское правительство примет на партийном конгрессе в следующем месяце, то мы должны учесть такое предупреждение. Это касается нас самым непосредственным образом. Мы не откажемся от политики, направленной на сохранение мира.
Но если мы не можем понять, почему русские так быстро становятся самой большой военно-морской державой в мире, нам стоит взглянуть на то, что они пытались сделать в Португалии и пытаются совершить в Анголе, и вспомнить, что, по их словам, Англия закончит свое существование на «свалке истории».
Мы обращаемся к нашему союзу с Америкой и НАТО, ведь этот союз — главная гарантия нашей собственной безопасности и в неевропейском мире. Соединенные Штаты — все еще главные поборники свободы. Но мы знаем, как горький опыт Вьетнама изменил общественные настроения в Америке. Мы также знаем об обстоятельствах, которые запрещают американскому президенту действовать в год выборов.
Таким образом, именно сейчас необходимо, чтобы каждый из нас внес свою лепту в дело защиты свободы. Великобритания с ее международным опытом дипломатии и защиты будет играть в этом особую роль. Мы в консервативной партии уверены, что Великобритания должна сыграть эту роль. Это не значит, что мы возвращаемся к ностальгической иллюзии о той роли, которую Британия играла раньше. Мы утверждаем — Британия должна занять свое место в этой борьбе ради своего будущего. Прогресс коммунистической власти угрожает всему нашему образу жизни. И этот процесс станет необратимым, если мы не примем необходимые меры. Но чем дольше мы бездействуем, тем сложнее будет это сделать.
Другими словами: чем дольше лейбористская партия будет входить в состав правительства, тем более уязвимой будет страна. (Аплодисменты.) Что это правительство сделало с обороной нашей страны? В последних выступлениях правительство сказало, что сократит расходы на оборону на 4700 млн. фунтов за следующие девять лет. А в дальнейшем еще на 110 млн. Кажется, теперь мы будем видеть только сокращения расходов на эту область.
С учетом таких сокращений Рою Мазону, министру безопасности, стоит называть себя теперь министром ненадежности. Теперь мы тратим на оборону и военную промышленность меньше (если считать сумму на душу населения), чем любой из наших главных союзников.
Великобритания тратит только 90 фунтов на душу населения. Западная Германия тратит 130, Франция тратит 115. Соединенные Штаты тратят 215. Даже нейтральная Швеция тратит на 60 фунтов на душу населения больше, чем мы. Конечно, мы более бедны, чем большинство наших союзников в НАТО. Это — часть бедственного экономического наследства социализма. Но давайте выясним одну вещь.
Сейчас не то время, когда тот, кому важны интересы страны, должен говорить о сокращении наших затрат на вооружение. Это время, когда мы срочно должны усилить нашу защиту. Конечно, эти расходы — бремя для нас. Но это — то, что мы должны перенести, если хотим сохранить свободу. Вся история нашей страны озарена этим факелом свободы. Я много путешествую по миру, и постоянно находятся люди, которые снова и снова спрашивают: «Что случилось с Великобританией?» Они хотят знать, почему мы как страусы прячем голову в песок, почему мы, со всем нашим опытом, не показываем пример всему остальному миру.
Многие, возможно, даже сейчас не понимают той угрозы, которая нависла над нашей страной. Мы надеемся, что наше правительство станет более дальновидным. Но надо отдать им должное, правительство разъяснило степень опасности в Белой книге защиты в прошлом году. Однако, сделав так, они сделали абсурдный вывод, что наша оборона должна быть уменьшена.
Социалисты фактически, кажется, считают, что расходы на оборону страны можно сокращать до бесконечности. Но когда речь заходит о сокращении других типов общественных расходов, они становятся гораздо более осторожными. Они, кажется, думают, что мы можем позволить себе увеличивать наши долги, чтобы правительство могло поддержать убыточную компанию. И тратят наши деньги на национализацию и другие меры, например, закон о земле нации.
Очевидно, мы даже можем позволить себе предоставлять долг русским, с меньшим процентом, чем тот, который мы выплачиваем своим кредиторам. Но мы не можем позволить себе, по представлению лейбористской партии, поддерживать нашу оборону на необходимом уровне, в то время как, выполняя наши обязательства перед НАТО, мы ведем главную внутреннюю войну против терроризма в Северной Ирландии и нуждаемся в большем количестве войск, чтобы выиграть ее. Нас затрагивают не только те кризисы, которые происходят внутри страны. Например, Ангола. В Анголе партизанское движение, поддерживаемое Советским Союзом (МПЛА), сейчас наступает достаточно успешно, и это несмотря на то, что оно управляет только 1/3 населения, а поддерживает его даже меньшее количество людей.
МПЛА делает успехи, потому что Советский Союз и его спутники тратят деньги, оружие и пограничные войска на эти сражения. Шесть тысяч кубинских солдат из регулярной армии все еще там. Но очевидно, что приемлемое решение для Анголы возможно, только если все внешние силы уберут их военную поддержку.
Вы могли бы спросить: с какой стати мы должны думать о том, что случается в таком далеком месте, как Ангола?
Есть четыре важных причины. Прежде всего, Ангола занимает жизненно важное для нас стратегическое положение. Если просоветская фракция победит, то последствием почти наверняка будет возникновение советских воздушных и военных баз в Южной Атлантике.
Вторая причина — то, что присутствие коммунистических сил в этой области сделает намного более трудными наши попытки уладить родезийскую проблему и достигнуть понимания между ЮАР и Черной Африкой.
Третья причина является еще более далеко идущей. Если русские одержат победу в Анголе, они могут решить, что они в состоянии повторить такую операцию в другом месте. Точно так же нейтральные нации могут сделать вывод, что НАТО потеряло свои силы и что их политика должна иметь целью достижение компромисса с Россией.
В-четвертых, то, что русские делают в Анголе, не соответствует политике разоружения. Они, кажется, полагают, что их вмешательство соответствует этой политике. Действительно, газета «Известия» недавно утверждала, что советская поддержка коммунистическому МПЛА — «инвестиции в разрядку». Это выражение объясняет нам, что они действительно подразумевают под словом «разрядка». Мы должны однозначно дать понять русским, что мы считаем: то, что они делают в Анголе, несовместимо с разрядкой. Обычно говорится, что политика НАТО заканчивается в Северной Африке в Тропике Рака. Но ситуация в Анголе доказывает, что интересы НАТО, связанные с обороной входящих в него стран, должны простираться значительно дальше на юг.
В консервативной партии мы полагаем, что наша внешняя политика должна по-прежнему быть основанной на близком понимании с нашим традиционным союзником, Америкой. Это — часть нашей англосаксонской традиции, так же как часть нашего обязательства НАТО, и это дополняет наш вклад в Европейское сообщество. Наше англосаксонское наследие охватывает страны Старого Содружества, которым слишком часто пренебрегали политические деятели в этой стране, но оно всегда близко сердцам британских людей. Мы полагаем, что мы должны основываться на наших традиционных связях с Австралией, Новой Зеландией и Канадой, так же как на наших новых связях с Европой. Я рада видеть, что австралийцы и новозеландцы заключили, — многие другие скоро тоже придут к такому заключению, — что социализм потерпел неудачу.
В их двух избирательных кампаниях в конце прошлого года они избрали правительство, которое ориентируется на возвращение народу свободы выбора, понижение уровня вмешательства государства в экономику до прежнего уровня и восстановление стимула работать.
Наши поздравления Фразеру и Малдуну. Я знаю, что наши страны будут в состоянии учиться на опыте друг друга. То, что случилось в Австралазии, — это начало обширного возрождения потребности сохранить и защитить те ценности и традиции, на которых основывается западная цивилизация и ее процветание.
Мы опираемся на тех избирателей, кто верит в демократию и социально-экономическую свободу.
Мы должны обеспечить, через наших представителей, аргументированную и энергичную защиту нашего, западного взгляда на права и привилегии: тот взгляд, который посол Америки в ООН г-н Мойнихане недавно высказал в своих речах, которые так горячо сейчас обсуждаются.
У нас большой теоретический и практический опыт в этой стране в искусстве дипломатии в его самом широком смысле. Это надо использовать (в пределах Европы), чтобы достигнуть эффективных инициатив внешней политики. В пределах ЕЭС интересы индивидуальных наций не идентичны, и редкое совпадение этих интересов должно стать силой, а не слабостью.
Любые шаги к более близкому сотрудничеству с Европейским союзом нужно тщательно рассмотреть.
Мы склонны к прямым выборам в пределах Сообщества, но необходимо точно вычислить время.
Но надвигаются новые проблемы. Среди них — возможность, что коммунисты придут к власти через коалицию в Италии. Это — серьезный повод для нас стремиться к более близким связям с теми политическими группами в Европейском парламенте, которые против социализма. Впереди трудный 1976 год. Но я надеюсь, что это не приведет к дальнейшему уменьшению роли и влияния западных держав, как это было в 1975 году.
Понятно, что насилие внутри страны — и, прежде всего, политический терроризм — останется главной проблемой для всех западных стран, и надо учесть, что это может стать инструментом в руках коммунистов.
Нам надо найти некое соотношение между полицией и службами безопасности Сообщества и НАТО в борьбе против терроризма. Путь, которым наши собственные полицейские справились с недавними террористическими инцидентами, — прекрасная модель для других сил. Консервативная партия убеждена, что Великобритания должна играть важную роль на мировой арене. Основа этого — замечательные качества ее граждан. Лейбористская партия пренебрегла этой ролью.
Наша способность играть конструктивную роль в мировых делах, конечно, связана с нашей экономической и военной силой. Социализм ослабил нас в обеих этих областях. Поэтому в опасности не только наша возможность играть важную роль, но и сам наш образ жизни.
Социализм принес нам много проблем и трудностей, и за ними мы зачастую не видим тех важных преобразований, которые происходят в мире.
Но мы должны осознать эти события и понять, что они важны и для политики. Советская военная власть не исчезнет только потому, что мы ее игнорируем. И мы должны понять, что эта военная власть может быть использована как угроза для давления на нас, пока мы не применим необходимые средства устрашения.
Мы не тешим себя никакими иллюзиями о пределах британского влияния. Часто говорят, что страна, которая когда-то управляла четвертью мира, теперь только группа офшорных островов. Мы в консервативной партии полагаем, что Великобритания все еще великая страна. Снижение нашей власти в мире было частично неизбежно в связи с возвышением сверхдержав с их большими запасами трудовых и материальных ресурсов.
Еще одной причиной было и снижение нашего экономического роста, ускоренное социализмом.
Мы должны остановить этот процесс. Консервативная партия стремится пробудить граждан Великобритании от долгого сна. Речи людей, входящих в правительство и находящихся вне его, действовали как успокоительное лекарство: нет никакой опасности, в Москве — свет и радость, эскадрон самолетов-истребителей или морских коммандос менее важен, чем новая субсидия.
Консервативная партия теперь делает предупреждение. Есть моменты в нашей истории, когда мы должны сделать фундаментальный выбор. Это — один такой миг, когда наш выбор определит жизнь или смерть нашего общества и будущее наших детей.
Давайте дадим гарантию, что наши дети будут счастливы потому, что мы не предали их будущую свободу.
Перевод Елизаветы Бушуевой
Пятница, 24 ноября 1995 года
BBC: Ваше Королевское Высочество, были ли Вы готовы к давлению, войдя в королевскую семью?
Диана: Когда тебе 19 лет, то всегда кажется, что ты готов ко всему и представляешь свое будущее. Поначалу я чувствовала себя не в своей тарелке, но всегда ощущала поддержку мужа.
BBC: Чего Вы ожидали от семейной жизни?
Диана: Я считаю, что каждому в браке, особенно если у тебя разведенные родители, хочется достичь успеха. И не подгонять под шаблон того, что ты видела в своей семье. Я отчаянно к этому стремилась, я отчаянно любила своего мужа и хотела, чтобы мы все разделили вместе, мне казалось, что мы были прекрасной командой.
BBC: Как Вы ощущали все то, что с вами происходит? После того, как Вы стали принцессой с перспективой занять трон королевы.
Диана: Я не была этим обескуражена, меня никогда не отпугивала ответственность. Естественно, это было и остается сложной задачей — занимать такой пост. Что касается стать королевой — для меня это не было самоцелью, когда я выходила замуж.
Самая неожиданная вещь, которая произошла со мной, — это внимание со стороны СМИ. Нас предупреждали, что помолвка вызовет ажиотаж у журналистов, которые могут подкрасться незаметно, и такое случалось. Затем свое внимание они сфокусировали на мне, и я стала появляться в одиночестве на первых полосах газет ежедневно.
BBC: Как Вы объясните, что леди Диана Спенсер превратилась в самую фотографируемую, самую обсуждаемую женщину в мире?
Диана: Мне пришлось долгое время отслеживать, чем вызван интерес людей к моей личности. Я допускала, что это могло быть вызвано тем, что мой муж проделал большую работу по подготовке к свадьбе и к отношениям. Но с течением времени ты понимаешь, что сама становишься продуктом и люди делают на тебе хорошие деньги.
BBC: По словам прессы, Вам было очень тяжело справляться с Вашими обязанностями. Вы переживали?
Диана: Да, конечно. Затем была ситуация, которая не могла произойти раньше, такое чувство, что СМИ были везде. Это было что-то наподобие цирка, в котором хотел поучаствовать каждый. Это была ситуация, когда ты не можешь жалеть себя: ты либо тонешь, либо плывешь. Ты обучаешься этому очень быстро.
BBC: И что сделали Вы?
Диана: Я поплыла. Мы поехали в Алис-Спрингс в Австралии. И когда приехали, пошли прогуляться, и я задала вопрос моему мужу: «Что я должна делать сейчас?» Он ответил: «Перейти на другую сторону и поговорить с ними». Я сказала: «Я не могу, я не могу». Он сказал: «Ты должна сделать это», — и ушел исполнять свой долг. Я пошла следом и тоже исполнила свой долг. Я все начала понимать. Мы пробыли в шестинедельном турне: четыре недели в Австралии и две в Новой Зеландии. В конце, когда мы возвращались, я стала совершенно другим человеком. Во мне появилось чувство долга, интерес, и я поняла свою роль, которую выполняю до сих пор.
BBC: Были ли Вы подавляемы людьми в самом начале?
Диана: Да. Я была очень сильно запугана таким интересом, я была полной, круглолицей 20—21-летней девушкой, и я не могла понять, чем вызван такой интерес.
BBC: Можете ли Вы сказать, что на начальных этапах Вы были счастливы замужем?
Диана: Очень счастлива. Но давление со стороны журналистов было феноменальным. Например, когда мы путешествовали по Австралии, все могли слышать: ох, они не обходили ее стороной. Если бы вы были гордым мужчиной, как мой муж, что бы вы чувствовали, слыша это ежедневно на протяжении четырех недель? У вас бы появилось чувство подавленности вместо ощущения счастья.
BBC: Когда Вы говорите «не обходили ее стороной», что Вы подразумеваете?
Диана: Они не давали мне пройти.
BBC: То есть они отдавали предпочтение Вам, а не Вашему мужу?
Диана: Да. Я ощущала дискомфорт по этому поводу, мне это казалось нечестным, потому что я хотела все разделить поровну в нашей жизни.
BBC: Разве Вам не льстило, что СМИ уделяют Вам повышенное внимание?
Диана: Повышенное внимание не льстило, поскольку вместе с этим вниманием приходила зависть и возникали различные сложные ситуации.
BBC: В чем поначалу Вы видели роль принцессы Дианы? Имели ли Вы соображения по поводу того, что она должна делать?
Диана: Нет, я была очень смущена, появившись на этой сцене. Но со временем я стала все больше погружаться в проблемы людей, отвергнутых обществом, — наркоманов, алкоголиков, угнетенных. И в них я нашла что-то близкое себе. Меня поразила их искренность в процессе нашего общения. В хосписах, например, люди более открытые и ранимые, они естественнее, чем другие. Я высоко оценила это.
BBC: Дворец помог Вам понять, в чем заключается Ваша роль?
Диана: Нет. Никто не усаживал меня и не давал бумагу со словами: «Это то, чего ждут от Вас в будущем». Но я была счастлива, что мне удалось найти свое место, я ощущала это и любила быть вместе с людьми.
BBC: Вы создали себе роль, которую хотели создать? Что же Вы делали для этого?
Диана: Я помню, как я сидела на больничных кроватях и держала руки людей. И люди пребывали в некотором шоке, потому что не видели этого раньше. Хотя для меня это была вполне нормальная вещь. Я замечала, что в этих действиях люди находили утешение, и решила всегда делать это.
BBC: Вы забеременели через непродолжительное время после свадьбы. Какова была Ваша реакция узнать, что вы ждете мальчика?
Диана: Громадное облегчение. Я чувствовала, что он будет трудиться со мной. Громадное облегчение. Когда я была беременна, сканер показал, что это будет мальчик.
BBC: Вы всегда хотели иметь семью?
Диана: Я вышла из семьи, где нас было четверо. Мы были невероятно счастливы. И сейчас Вильям и Гарри — это просто счастье для меня, хотя это тяжелее, чем иметь двух девочек, потому что необходим особый подход к их воспитанию. Но я решила: пусть их будущее будет таким, каким оно будет.
BBC: Как члены королевской семьи отреагировали, когда узнали, что будет мальчик?
Диана: Каждый испытывал трепет в какой-то мере. Для меня беременность была достаточно тяжелой, но когда Вильям появился на свет, это было громадное облегчение, воцарился мир. Я была здорова и счастлива. Но затем наступила послеродовая депрессия, которая неоднократно обсуждалась. Это было тяжелое время. Ты просыпаешься утром и понимаешь, что тебе не хочется вставать, ты не чувствуешь понимания, ты плачешь про себя.
BBC: Это не было свойственно Вашему характеру?
Диана: Да, конечно. Я никогда в жизни не впадала в депрессии. Когда затем я анализировала, какие изменения происходили в последний год, эта картинка стояла перед моими глазами, и мое тело говорило: «Мы хотим отдыха».
BBC: Чего Вы желали?
Диана: Я желала многого, понимала, что мне нужно пространство и время для адаптации к новым условиям, возникшим на моем пути. Я знала, что могу справиться, лишь бы люди были более терпимыми ко мне и дали время.
BBC: Когда Вы говорите о новых условиях, которые появлялись на Вашем пути, что Вы имеете в виду?
Диана: Это был короткий промежуток времени. Время, в которое полностью изменилась моя жизнь, когда все перевернулось вверх дном, это прекрасный момент, но и момент перемен. И я видела, где имеются шероховатости и как нужно их разгладить.
BBC: Как прореагировала семья на Вашу послеродовую депрессию?
Диана: Возможно, я была первым членом этой семьи, кто имел депрессию и плакал в открытую. И это явно обескураживало, потому что если ты не видел этого раньше, как ты можешь на это отреагировать?
BBC: Как депрессия повлияла на Вашу совместную жизнь?
Диана: Это позволило всем говорить обо мне как о нестабильном и неуравновешенном человеке. К несчастью, это обсуждалось время от времени в течение нескольких лет.
BBC: Согласно репортерским заявлениям, предположительно, что жизнь становилась настолько трудной, что Вы ранили себя?
Диана: Когда никто не слушает тебя или тебе кажется, что никто не слушает тебя, может произойти все что угодно. Ты ранишь себя снаружи, потому что хочешь помощи, но понимаешь, что ты получаешь не то, в чем нуждаешься. Люди все это с жадностью пожирают и считают, что если ты мелькаешь в прессе, значит, тебе хватает внимания. Но я взывала о помощи, потому что хотела быть лучше, двигаться вперед, выполнять мои обязанности как жены, матери и принцессы Великобритании. Таким образом, я наносила удар сама себе. Я не любила себя, я была пристыжена, потому что не могла справиться с давлением.
BBC: Что Вы обычно делали?
Диана: Я ранила свои руки и ноги. Сейчас я работаю в таком окружении, где вижу женщин с похожими проблемами и понимаю, из-за чего они.
BBC: Какова была реакция мужа на Ваши действия?
Диана: Я никогда не делала этого перед ним. Но очевидно, что тот, кто любит, хочет заботиться.
BBC: Как Вы считаете, понимал ли он, что за этим стоит?
Диана: Нет. Не у всех людей было время увидеть это.
BBC: Можете ли Вы сказать, что были нездоровы, или это естественно для принцессы?
Диана: Я была в своей роли. Я была обязана выходить из этого состояния и выполнять свои обязательства — не покидать людей в беде, поддерживать и любить их. И люди в ответ поддерживали меня, хотя они не осознавали, насколько мне помогают.
BBC: Ощущали ли Вы, что поддерживаете имидж успешной принцессы Уэльской?
Диана: Дa, конечно.
BBC: Депрессия была сильной, судя по Вашим словам. Позже стало известно о Вашей болезни — нервной булимии. Это правда?
Диана: Да, я болела булимией в течение нескольких лет. Это была скрытая болезнь. Ты наносишь удар по себе, потому что твое самоуважение падает, и ты не ощущаешь себя дорогой и любимой. У тебя происходит расстройство желудка по четыре или пять раз в день, иногда больше, и это дает тебе ощущение дискомфорта. Потом тебя раздражает твой раздутый живот, и все по замкнутому кругу. Это все очень разрушает тебя.
BBC: Как часто это было?
Диана: Зависело от давления. Приходя домой, чувствуешь пустоту, потому что в это время была обязана быть с умирающими, больными, испытывающими семейные неурядицы. И ты понимаешь, что можешь почувствовать комфорт, когда его чувствуют другие люди. Ты приходишь домой и по привычке прыгаешь в холодильник. Это симптом, который сопровождал меня во время брака. Я просила о помощи, но давала неправильные сигналы. Люди думали, что булимия — это просто прикрытие. Они сделали вывод: Диана неуравновешенна.
BBC: Вместо того чтобы докопаться до причины.
Диана: Ну да.
BBC: А какова была причина?
Диана: Причиной была ситуация, что мой муж и я все делали вместе, мы не хотели разочаровывать общественность, множество тревог оставалось внутри нашего дома.
BBC: Искали ли Вы поддержки у королевской семьи?
Диана: Нет. Знаете, когда ты болеешь булимией, ты очень пристыжена и ненавидишь себя. Люди думают, что ты — отбросы. Поэтому ты не можешь обсуждать это с людьми.
При булимии твой вес остается стабильным, в то время как при анорексии человек очень худеет, поэтому доказательств не было.
BBC: Когда люди предполагали, что Вы — отходы, кто-нибудь Вас поддерживал?
Диана: Да, народ. Много раз.
BBC: Что же он говорил?
Диана: Что-то типа: «Я надеюсь, что Вы станете отбросами позже». Это тоже было по-своему давление. Я, конечно, хотела бы продержаться.
BBC: Как долго Вы болели?
Диана: Долго. Сейчас я от этого свободна.
BBC: Два или три года?
Диана: М-м-м. Думаю, чуточку больше.
BBC: По сообщениям газет, в этот период Вы испытывали сложности в личной жизни?
Диана: Мы были новобрачной парой, на нас давили СМИ, которые были очарованы всем, что мы делали. Какая бы одежда ни была, что бы я ни говорила, как мои волосы бы ни лежали, то, как мы себя вели, становилось нашей работой — все эти мелочи утомили нас через несколько лет.
BBC: Как общественный интерес повлиял на Ваш брак?
Диана: Это было сложно, особенно для пары, которая занимается одной работой: мы ездим на одной машине, обмениваемся рукопожатиями. Для пары это тяжело, особенно если все внимание сосредоточено на тебе. Мы пытались бороться с этим, но это было невыносимо. Мой муж решил, что нам необходимо разделить наши обязанности. Было очень грустно, потому что я достаточно любила компанию.
BBC: То есть это была не Ваша просьба делать все самостоятельно?
Диана: Совсем нет.
BBC: В биографии принца Уэльского, написанной Джонатаном Димблеби, которая, как Вы знаете, была опубликована в прошлом году, была высказана мысль, что Вы и Ваш муж имели очень разное мировоззрение, разные интересы. Согласны ли Вы с этим?
Диана: Нет. Я считаю, что мы имели много общего: мы оба любили людей, свою страну, детей, работали в раковом диспансере, в хосписах. Но я изображалась СМИ, если я правильно помню, как глупая. Однажды я совершила ошибку, сказав ребенку, что я тупая как бревно. И все заголовки газет земного шара пестрели этой фразой. Я раскаиваюсь, что так сказала.
BBC: Принц описывается в биографии как великий мыслитель, человек с разнообразными интересами. Что он думает о Ваших интересах?
Диана: Я не думаю, что мне было позволительно иметь их. Я всегда было 18-летней девочкой, с которой он обручился, я не имела толчков для роста. Но, к счастью, я росла.
BBC: Поясните, что Вы имеете в виду, когда так говорите.
Диана: Ну...
BBC: Когда Вы говорите, что никогда не имели толчков?
Диана: Когда у меня что-нибудь получалось, никто не говорил: «хорошо сделано» или «все хорошо?». Но когда возникали запинки, а это случалось, потому что для меня были непривычными эти условия, тонна кирпичей опускалась на меня.
BBC: Как же Вы справлялись с этим?
Диана: Понятно, что было много слез, погружение в булимию, бегство.
BBC: Некоторые люди находят, что Вы были настолько одиноки, что не могли справляться с Вашими обязанностями, а описания наводят на мысль, что Ваши отношения с мужем изначально были не очень хорошими?
Диана: Мы испытывали особое давление, мы пытались укрыться, но у нас ничего не вышло.
BBC: Около 1986 года, снова вернемся к биографии Вашего мужа, написанной Джонатаном Димблеби, он говорит, что Ваш муж возобновил отношения с Камиллой Паркер. Вы знали об этом?
Диана: Да, я знала, но ничего не могла с этим поделать.
BBC: Какие доказательства у Вас были насчет того, что его отношения с Камиллой продолжались даже после Вашего брака?
Диана: Женский инстинкт — хорошая штука.
BBC: И все?
Диана: Я просто знала.
BBC: От служебного персонала?
Диана: От людей, кто заботился о нашем браке.
BBC: Какое впечатление это произвело на Вас?
Диана: Опустошение. Неистовая булимия, которую только можно представить, чувство, что все безнадежно, бесполезно и неудачно.
BBC: И с мужем, который имел отношения с кем-то еще?
Диана: Да, и с мужем, который любил еще одну женщину.
BBC: Вы действительно так думали?
Диана: Я не думала так, я знала это.
BBC: Как Вы могли знать?
Диана: Изменилась манера поведения мужа. Больше полагалась на инстинкт. Это было ужасно и становилось все более ужасным.
BBC: А как это отражалось на практике?
Диана: Люди, я имею в виду друзей мужа, представляли меня, как нестабильную, тоскующую и хотели поместить меня в психушку, чтобы я чувствовала себя лучше. Я была в полном замешательстве.
BBC: Вы считаете, что он реально так думал?
Диана: Нет лучшего пути для лишения личности, чем изолировать ее.
BBC: Вы были изолированы?
Диана: Да. Очень сильно.
BBC: Считаете ли Вы, что мисс Паркер была причиной распада Вашего брака?
Диана: В нашем браке нас было трое, а это уже слишком много.
BBC: Вы фактически жили отдельно, хотя в прессе все еще появлялись материалы о счастье королевской пары. Каковы были отношения в королевской семье?
Диана: Я думаю, каждый был озабочен происходящим, потому что мог видеть все сложности, но никто не хотел вмешиваться.
BSC: Допускаете ли Вы возможное сосуществование двух жизней — общественной и личной?
Диана: Нет, потому что СМИ были очень заинтересованы нашей парой. Когда мы ездили за границу, мы брали раздельные комнаты, хотя на одном этаже. Но произошла утечка, и это вызвало разные осложнения. Мы с Чарльзом имели обязанности, это было для нас первостепенно.
BBC: Но, по ощущениям. Вы справились с этими двумя жизнями?
Диана: Мы были хорошей командой для общественности. Несмотря на то что это все отражалось на нашей личной жизни, мы были хорошей командой.
BBC: Некоторые люди считают, что помириться было бы достаточно трудно?
Диана: Это их проблемы. Я знаю, что это возможно.
BBC: Королева описывала 1992 год как «черную полосу» своей жизни, и в том же году была опубликована книга Эндрю Мортона о Вас. Встречались ли Вы с автором или лично помогали ему в написании книги?
Диана: Я никогда с ним не встречалась.
BBC: Вы как-то содействовали в написании книги?
Диана: Многие люди видели, насколько я была разбита в тот момент. И они понимали, что это как-то поможет им достичь того, к чему они стремились.
BBC: Позволяли ли Вы друзьям, своим близким друзьям общаться с Эндрю Мортоном?
Диана: Да, конечно. Да.
BBC: Почему?
Диана: Я была на пределе. Я была в отчаянье. Я сильная личность и знаю, что причины трудностей заключены в мире, где я живу.
BBC: Эта книга могла что-то изменить?
Диана: Я не знаю. Возможно, люди стали бы лучше понимать, возможно, она помогла бы женщинам, страдающим в похожей ситуации, кто не способен подняться, потому что их самоуважение разбито надвое. Я не знаю.
BBC: Какой эффект эта книга произвела на Вашего мужа и королевскую семью?
Диана: Я думаю, они были шокированы и очень разочарованы.
BBC: Вы понимаете, почему?
Диана: Я думаю, эта книга была шоком для многих людей и разочаровала их.
BBC: Какое влияние книга произвела на Ваши отношения с принцем Уэльским?
Диана: Это было скрыто или, как мы считали, скрыто. Затем это вырвалось наружу, начались обсуждения, давление. Вы остаетесь вместе или собираетесь расстаться? И такие слова, как расставание и развод, поднимались в СМИ ежедневно.
BBC: Что случилось после опубликования книги?
Диана: Мы боролись вместе. Мы выполняли наши обязательства совместно. И в нашей личной жизни это вызывало явные беспокойства.
BBC: Разные мысли лезли в голову?
Диана: Да, медленно. Мой муж и я обсуждали это очень спокойно. Мы понимали, что общество нуждается в прояснении ситуации, становящейся невыносимой.
BBC: Так что же случилось?
Диана: Мы пошли к адвокатам вместе. Мы обсуждали расставание. Очевидно, что много людей обсуждало это с нами: премьер-министр, Ее Величество. И затем это пошло само собой, так об этом заговорили.
BBC: В декабре того года, как Вы сказали. Вы были готовы к законному разводу. Каковы были Ваши ощущения?
Диана: Глубокая-глубокая грусть. Потому что мы боролись, но оба иссякли. Я полагаю, что утешением было то, что в итоге мы оба примирились с этой мыслью. Мой муж заговорил о расставании, и я поддержала его.
BBC: Это была не Ваша идея?
Диана: Нет, ничуть. Я выросла в разведенной семье, и я не хотела бы попасть в такую ситуацию снова.
BBC: Что случилось потом?
Диана: Я попросила мужа, чтобы мы сообщили об этом детям, пока они еще не вернулись с рождественских каникул. Будучи в школе, они защищены от преследования прессы.
BBC: Вы рассказали детям, что собираетесь расстаться?
Диана: Да, я объяснила им, что происходит. Они, как и все дети, начали задавать много вопросов. Я надеялась, что смогу их успокоить. Но кто же мог знать об этом?
BBC: Как повлияло это сообщение на них?
Диана: На нас с принцем это оказало огромное воздействие, но на детей оно было еще больше.
BBC: Размолвка случилась в 1993 году. Что случилось за этот период?
Диана: Тема обсуждения неожиданно изменилась. Я была тогда отделившаяся жена принца. Я была проблемой, обузой. Все задавались вопросом: «Что делать с ней?» Этого не происходило раньше.
BBC: Кто задавал эти вопросы?
Диана: Люди вокруг меня, мое окружение и...
BBC: Королевская семья?
Диана: Да. Люди из моего окружения.
BBC: И Вы начали ощущать, что Вы — проблема?
Диана: Да, причем очень сильно.
BBC: Как это выражалось?
Диана: Мои поездки за границу были приостановлены, многие вещи запрещены, пропадали письма и тому подобное.
BBC: Несмотря на то, что Вы интересовались делами, Вас от многого отстранили?
Диана: Да. Многое изменилось, когда я стала отделившейся женой, и жизнь становилась сложной для меня.
BBC: Кто же скрывался за этими переменами?
Диана: Сторона моего мужа.
BBC: Какова была Ваша реакция на то, что имелась запись телефонных разговоров между Вами и мистером Джеймсом Гилбеем?
Диана: Я чувствовала защиту со стороны Джеймса, потому что он был моим хорошим другом. Я не могла вынести, когда его жизнь шла наперекосяк, потому что между нами существовала связь. Это беспокоило меня. Я привыкла защищать своих друзей.
BBC: Вы ссылались на телефонные разговоры?
Диана: Да, конечно.
BBC: Судя по записи, мистер Гилбей выражает свою привязанность к Вам. Как Вы можете это объяснить?
Диана: На мой взгляд, он очень нежный мужчина. Но неправильно бы было читать подтекст разговора как близкие отношения двух взрослых людей.
BBC: Есть ли у Вас предположения, как разговор попал на страницы национальных газет?
Диана: Нет. Но это было сделано для того, чтобы навредить мне.
BBC: Какова цель таких действий?
Диана: Чтобы общество изменило свое отношение ко мне. После расставания у моего мужа было на руках больше карт, чем у меня, — это был большой покер или шахматы.
BBC: Была также серия телефонных разговоров, сделанная Вами в отношении мистера Оливера Хоара. Могли бы Вы рассказать нюансы этих разговоров?
Диана: Я полагаю, что было сделано три сотни телефонных звонков, я помню свой стиль жизни: в то время я была очень занятой дамой. Так что не могу ответить, не могу. Это было мощное действие для того, чтобы опорочить меня в глазах общественности. Это им почти удалось. Я провела свое собственное расследование и установила, кто был тот молодой человек, который мне так много звонил. Это был мистер Хоар.
BBC: Было несколько таких звонков?
Диана: Да.
BBC: Единожды, дважды, трижды?
Диана: Я не знаю. За период от шести до девяти месяцев, но, конечно, это происходило в ненавязчивой манере.
BBC: Неужели вы действительно верите, что кампания проводилась против Вас?
Диана: Да, я абсолютно в этом уверена.
BBC: Почему?
Диана: Я не была женщиной принца, я была проблемой. Нужно было поставить точку на мне. Но как это сделать, если компромата на меня раньше не было?
BBC: Не лучше ли им было тихо Вас выпроводить, а не создавать целую кампанию?
Диана: Я не могла уйти тихо, в этом и была проблема. Я знала, что буду сражаться до конца, потому что верила, что сыграю свою роль и воспитаю двух детей.
BBC: К концу 1993 года Вы страдали от упорных домогательств со стороны прессы — Ваши телефонные разговоры были опубликованы — и Вы решили отказаться от общественной жизни. Почему Вы решили так поступить?
Диана: Давление было невыносимым. Моя работа, вся моя деятельность были задеты. Я хотела на 100% отдаваться работе. Но могла только на 50%. Я была постоянно изнуренной и усталой, потому что было давление. Это было жестоко. Я приняла решение, что нужно выступить с речью и удалиться, пока я не начну во всем разочаровываться и не выполнять мою работу. Это было мое решение выступить с речью, потому что я должна была публично заявить, чтобы все знали: «Спасибо. Я исчезну на некоторое время, но я вернусь».
BBC: Вскоре Вы вернулись.
Диана: Я не знаю. Я делала много работы в тени, без надзора со стороны СМИ, я никогда не останавливалась. И мое возвращение стало сюрпризом для тех, кто стал причиной моего горя. Они этого не ожидали. Я верю в то, что ты всегда можешь сбить с толку своих врагов.
BBC: Кто эти враги?
Диана: Окружение моего мужа, потому что я была более знаменита, больше работы выполняла, была более обсуждаема, чем он. Из этого все и вытекает. Я делала хорошие вещи, я хотела творить добро. Я никогда никого не ненавидела, не позволяла упасть.
BBC: Вы действительно считаете, что ревность подорвала Вас?
Диана: Скорее страх, когда сильная женщина делает свое дело, где закончится ее сила?
BBC: Какова была Ваша реакция на откровение мужа Джонатану Димблебу, фактически об измене?
Диана: Я абсолютно не подозревала о содержании книги. Когда я узнала, то первой реакцией стало беспокойство за детей, потому что они были способны понимать, что происходит. И мне хотелось защитить их. Я была опустошена, но затем я восхитилась честностью, потому что она многое значит.
BBC: В смысле?
Диана: Честность насчет отношений с кем-то еще.
BBC: Как Вы урегулировали эту ситуацию с детьми?
Диана: Я поехала в школу за Вильямом. В тот момент я поняла, насколько важно, то, что если ты находишь того, кто любит тебя, ты должен крепко за него держаться. Для счастья достаточно найти человека и затем защитить. Вильям начал задавать вопросы, которых я ожидала. Он спросил о причине нашего расставания. Я сказала, что в браке нас было трое, также давление со стороны прессы — другой фактор. Вместе они образовали мощную силу.
BBC: Какой эффект произвело это сообщение на принца Вильяма?
Диана: Он ребенок, который глубоко мыслит, он переживал. Я попыталась отдать ему всю свою ласку без чувства обиды и гнева.
BBC: Обернитесь назад. Берете ли Вы на себя всю ответственность за сложности Вашей семейной жизни?
Диана: М-м-м. Я не могу взять полную ответственность. Я беру только половину, несмотря на то, хотела бы больше или нет, потому что в семейной жизни все делают два человека.
BBC: Но Вы несете на себе некоторую часть ответственности?
Диана: Конечно. Мы оба делали ошибки.
BBC: Другая книга, недавно вышедшая, мистера Джеймса Хевитта, в которой он заявил об очень близких с Вами отношениях, начиная с 1989 года. Какова природа этих отношений?
Диана: Мы были хорошими друзьями в тяжелые времена. Он всегда поддерживал меня. И я абсолютно опустошена после выхода этой книги, потому что я верила ему и потому что я снова беспокоилась за реакцию моих детей. И большинство доказательств в этой книге пришли из какого-то другого мира, этого не могло произойти в реальности.
BBC: Что Вы имеете в виду?
Диана: Очень много фантазии, и это очень расстроило меня как его друга; тот, кому я верила, сделал на мне деньги. И за десять дней до появления книг на прилавках он позвонил мне и сказал, что лжи там не будет. Я, глупая, верила ему. После выхода первым делом я стремилась поговорить с детьми. Вильям сказал мне: «Мама, я думаю, это тебя так задело. Но ты все равно улыбаешься». Так что...
BBC: Ваши близкие отношения были свыше тесной дружбы?
Диана: Да. Конечно.
BBC: Вы были преданной?
Диана: Да, я обожала его. Я любила его, но оказалась обманутой.
BBC: Как бы Вы могли описать свою теперешнюю жизнь? Вы полагаетесь только на себя, не так ли?
Диана: Да, как это ни удивительно. Люди считают, что рядом с женщиной всегда должен находиться мужчина. На самом деле, выполненная работа приносит мне больше удовольствия. (Смеется.)
BBC: Что Вы имеете в виду?
Диана: Если бы у меня появился мужчина, мы были бы незамедлительно обсуждаемы прессой. И жизнь превратилась бы в ад.
BBC: Чувствуете ли Вы, что для отдыха Вам нужно побыть наедине с собой?
Диана: Нет, не обязательно. У меня прекрасные друзья, мои мальчики, моя работа. В принципе, живя в Кенсингтонском дворце, ты уже немного изолирована.
BBC: Что Вы можете сказать об отношении прессы к Вам сейчас?
Диана: На сегодняшний день интерес прессы обескураживающий, феноменальный для меня, так как я не люблю быть в центре внимания. Когда я выезжаю на общественные работы, я понимаю, что, взяв машину, я буду поймана фотографами. Но сейчас меня фотографируют, когда я просто выхожу из парадного входа. Я никогда не знаю, где могут оказаться объективы. Для меня уже норма, что за мной следует четверка машин, и когда я возвращаюсь в автомобиль, вокруг меня прыгают фотографы. Журналисты решили, что я продукт, я хорошо продаюсь. Они окликают меня: «О, Диана, посмотри вот сюда. Если ты позволишь сделать фотографию, я смогу отдать своих детей в хорошую школу». Вы, может, отшутитесь. Но когда это происходит все время, это достаточно трудно.
BBC: Некоторые люди склонны считать, что поначалу Вам нравился интерес со стороны прессы: Вы танцевали с такими людьми, как Уэйн Слип, Вы выглядели радостной и имели хорошие и теплые взаимоотношения. Считаете ли Вы, что чем-то обязаны прессе?
Диана: Я никогда не одобряла массмедиа. Это были отношения, которые раньше работали, но сейчас я не могу себе этого позволить, потому что это становится жестоким и оскорбительным. Я не хотела бы вызывать жалость к себе. Я не такая. Я понимаю, это их работа. За все ситуации тебе все равно придется расплачиваться, потому что будешь раскритикована. Я свободная личность, к сожалению, для многих.
BBC: А здесь, в Кенсингтонском дворце, Вы изолированы?
Диана: Вообще, я нахожусь в среде согласно своему положению. И я ни о чем не жалею. Я выполняю работу, которую выбрала, у меня дети, есть планы на будущее — хочу посетить Аргентину и продолжить ее партнерские отношения с нашей страной.
BBC: В какой роли Вы видите себя в будущем?
Диана: Я хочу быть послом и представлять свою страну за границей. Что касается медийного интереса, я не хочу сидеть в стране и быть побитой ими.
BBC: Вы сказали, что видите свое будущее в качестве посла. Это чье-то пожелание или только Ваше личное решение?
Диана: Я занимала привилегированное положение в течение пятнадцати лет. Это позволило узнать многое о людях и о том, как нужно общаться. Я изучала это, я поняла это и хочу применить это. Я наблюдала за жизнью людей и поняла, что серьезнейшие болезни нашего общества заключаются в отсутствии любви. И я знаю, что могу дарить любовь каждую минуту, полчаса, в течение дня, месяца. Я могу, и я счастлива, что делаю, это и я хочу делать это.
BBC: Считаете ли Вы, что британцы удовлетворены Вашим выполнением своей миссии?
Диана: Я думаю, что британцы нуждаются в государственном человеке, с которым установлено чувство близости, который чувствует их важность, поддерживает их, помогает найти свет в темном туннеле. Я вижу в этом единственно возможную роль.
BBC: Вы считаете, у Вас получается?
Диана: Я знаю, что да.
BBC: До вашего прихода в королевскую семью монархия была в сердце жизни Британии. Не кажется ли Вам, что Вы виноваты в том, что стали поговаривать о монархии как о пережитке?
Диана: Я не чувствую себя виноватой. Пару раз я слышала от людей: «Диана разрушает монархию». Эти слова привели меня в замешательство: почему я должна разрушать то, что обеспечит дальнейшую жизнь моим детям. Но я не хочу рассуждать о том, как люди дискутируют о монархии.
BBC: В смысле?
Диана: Людей это не заботит. Им хватает семейных проблем и другой всякой всячины.
BBC: Считаете ли Вы, что монархия нуждается в изменении, и способна ли она уцелеть?
Диана: Я понимаю, что какая-либо перемена пугает людей, особенно если они мало в этом разбираются. Они предпочитают оставаться там, где сейчас находятся. Я понимаю это. Но я думаю, есть некоторые вещи, которые усложняли отношения между монархией и народом, которые могут быть изменены. Я думаю, они смогут пойти рука об руку, преодолев разрозненность.
BBC: Пытались ли Вы совершить что-либо для такого рода изменений?
Диана: С Вильямом и Гарри, например, я разрабатывала проекты для бездомных. Я брала своих детей к больным СПИДом, хотя я и рассказывала им, что это беда, я хотела, чтобы мои дети бывали в тех сферах, где никто из нашего окружения раньше не был. У них есть знания, которые, возможно, они никогда не используют, но они приобрели их. Я надеюсь, что они будут расти, потому что знания — это сила.
BBC: Как может все это влиять на Ваших детей?
Диана: Я хочу, чтобы они понимали людские волнения, уязвимость, нужду, надежды и мечты людей.
BBC: Какой вид монархии Вы можете назвать?
Диана: Я хочу видеть монархию, которая находится в контакте с людьми. Но мне бы не хотелось критиковать существующее устройство.
Я просто хочу сказать то, что я вижу, слышу и чувствую ежедневно, выполняя свой долг, и что соотносится с моим личным выбором.
BBC: Сейчас достаточно много говорится об отношениях между Вами и принцем Чарльзом. Вы бы поддержали развод? Каковы Ваши мысли по этому поводу?
Диана: Я не хочу разводиться. Мы нуждаемся в прояснении ситуации, по поводу которой ведутся ожесточенные дискуссии в течение трех последних лет.
BBC: Если он решит развестись, Вы согласитесь?
Диана: Мы бы с ним это обсудили, до сих пор никто из нас не обсуждал этот вопрос.
BBC: Это было бы не Ваше решение?
Диана: Нет, не мое.
BBC: Почему? Разве это бы не решило Ваших проблем?
Диана: Почему это должно решить мои проблемы?
BBC: Это решило бы обсуждаемые общественностью проблемы, то, что Вас непосредственно коснулось?
Диана: Да, но как насчет детей? Наши мальчики — вот самое главное, не так ли?
BBC: Думали ли Вы когда-нибудь стать королевой?
Диана: Нет, не думала.
BBC: Почему?
Диана: Я бы хотела быть королевой людских сердец, в людских сердцах. Но я не вижу себя в роли королевы своей страны. Я не думаю, что многие люди хотели бы видеть меня на этом посту. В реальности, когда я говорю «многие люди», я имею в виду то правящее общество, в которое я вошла, потому что они считают меня неудачницей.
BBC: Почему Вы так решили?
Диана: Потому что я делаю разные вещи, я не иду по написанному, потому что мыслю сердцем, а не головой, из-за этого возникают неприятности на работе. Я понимаю это. Но кто-то должен любить людей и помогать им.
BBC: Неужели Вы думаете, что Ваши действия помешали бы Вам стать королевой?
Диана: Я бы так не сказала. Я даже не представляла, что имею столько сторонников в этой среде.
BBC: Вы имеете в виду в пределах королевской семьи?
Диана: Они смотрят на меня как на своеобразную угрозу. Я здесь, чтобы делать добро; я не разрушитель.
BBC: Почему они смотрят на Вас как на угрозу?
Диана: Я думаю, любая сильная женщина в истории проходила через подобное. Причиной является замешательство и страх. В чем ее сила? Откуда она ее черпает? Почему народ ее поддерживает?
BBC: Считаете ли Вы, что принц будет королем?
Диана: Я не думаю, что кто-либо смог бы ответить на этот вопрос. Но, очевидно, что этот вопрос у каждого в голове. Но кто знает, кто знает, как распорядится судьба, кто знает, как сложатся обстоятельства.
BBC: Но Вы же знаете его лучше всех. Как Вы считаете, он мечтает стать королем?
Диана: Это всегда очень острый вопрос, когда мы его обсуждаем. Это очень ответственная роль — быть принцем, но равно больше быть королем. Когда ты принц, ты имеешь больше свободы, будучи королем, ты немного задушен. И зная его, зная, каким ограничениям он подвергнется, не уверена, сможет ли он вжиться в эту роль.
BBC: Не считаете ли Вы, что в свете Ваших семейных проблем престол перейдет непосредственно в руки принца Вильяма?
Диана: Как вы можете видеть, Вильям еще очень молод на данный момент. Стоит ли обременять его этим? Так что я не могу ответить на этот вопрос.
BBC: Вы больше бы хотели видеть принца Вильяма, чем принца Чарльза, на королевском престоле?
Диана: Моя мечта, чтобы мой муж образумился, и из этого уже последует все остальное, да.
BBC: Почему Вы решили дать интервью сейчас? Почему Вы решили заговорить?
Диана: Потому что в этом декабре будет три года, как мы расстались. Эти последние три года запутали и обеспокоили меня, и я уверена, что многие-многие люди не доверяют мне. Я хочу убедить всех тех людей, которые любили и поддерживали меня на протяжении последних пятнадцати лет, что я никогда не позволю им погибнуть. Это главное для меня, вместе с моими детьми.
BBC: И Вы считаете, что Вы сможете убедить людей?
Диана: Для меня имеет значение просто человек на улице, средний класс. Он важнее всего.
BBC: Некоторые люди растолкуют Ваше выступление просто как удобную возможность вернуть мужа.
Диана: Сидя здесь, я не ощущаю обиды: я сижу здесь с печалью, что мой брак не сработал. Я нахожусь здесь, потому что надеюсь на будущее, на будущее для мужа, для себя, для всей монархии.
BBC: Спасибо, Ваше Высочество.
Перевод Ирины Багаевой
1 сентября 1997 года
ПАРИЖ (CNN). Британские таблоиды уже несколько недель подряд выясняют подробности отношений между Дианой, принцессой Уэльской, и наследником «Харродса» Доли Аль-Файедом.
По мнению большинства, пара познакомилась приблизительно десять лет назад, когда Файед играл в поло с бывшим мужем Дианы, принцем Чарльзом. Не так давно, по-видимому, эта дружба превратилась в нечто более серьезное.
Поскольку принцесса проводила с Файедом много времени, скоро возникло предположение, что они влюблены друг в друга. Таблоиды быстро добыли факты, способные подтвердить это.
Газеты, как всегда, жаждущие любых новостей касательно личной жизни Дианы, были поглощены этой историей. Поскольку принцесса и Файед отправились отдыхать вместе, заголовки наперебой кричали об их предполагаемом бракосочетании.
Всего несколько дней назад газеты с уверенностью предсказывали их свадьбу и даже сравнивали пару с покойными Жаклин Кеннеди и Аристотелем Онассисом.
Файед был родом из известной египетской семьи. Его отец, Мохаммед Аль-Файед, владеет лондонским универмагом «Харродс» и отелем «Ритц» в Париже.
Сам Файед был кинопродюсером, его фильмы «Колесницы огня» и «Мир по Гарпу» получили престижную премию.
Он владел домами в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Лос-Анджелесе и Швейцарии. Он встречался со знаменитостями, в том числе с моделью Брук Шилдс и актрисой Бритт Экланд. Даже после того, как Файед расстался с моделью Келли Фишер, она не перестает хорошо отзываться о нем.
«Он был очень спокойный, выдержанный и вообще очаровательный, — сообщила она Ларри Кингу на прошлой неделе. — Я очень любила его».
Как и Диана, Файед был разведен. В его жизни был только единственный законный брак.
В Файеде принцесса увидела человека, который смог бы заполнить пустоту в ее жизни. 42-летний мультимиллионер способен был обеспечить ей роскошную жизнь, в то время как для нее, прежде всего, требовалась защита от прессы, следившей за каждым ее шагом.
Возможно, именно желание Файеда защитить принцессу от назойливых папарацци и явилось причиной несчастного случая в воскресенье.
Перевод Ирины Багаевой
Репортаж подготовили корреспондент Брайан Нельсон и агентство «Рейтер». 31 августа 1997 года.
ЛОНДОН (CNN). Официальный веб-сайт Британской монархии представил информацию о смерти Дианы с фотографией в черной рамке и заголовком: «Диана, принцесса Уэльская, 1 июля 1961 — 31 августа 1997 года».
Сайт, созданный в начале этого года, причисляет Диану к членам королевской семьи, хоть она и развелась с принцем Чарльзом в прошлом году.
В воскресенье королевская семья попросила присутствующих на похоронах посетить сайт и выразить свои соболезнования.
«Спасибо Вам за Ваше искреннее сочувствие в связи с трагической гибелью Дианы, принцессы Уэльской», — такое сообщение люди получают при посещении сайта.
Сообщения, наполненные как сочувствием, так и негодованием, заполонившие сайты, сильно затрудняют вход на них. Послания приходят из всех уголков земного шара — Австралии, Новой Зеландии, Объединенных Арабских Эмиратов, Малайзии, Соединенных Штатов.
Один из посетителей сайта назвал Диану «элегантной и красивой, истинной королевой». Некая женщина написала, что однажды она беседовала с Дианой и сейчас ей так тяжело, как если бы она потеряла близкого друга.
Сайт, однажды назвавший Диану низкопробной знаменитостью, изменил свое мнение.
Пара в Аллентауне, штат Пенсильвания, создала комнату для общения, и скоро поступили такие сообщения: «Прощай, Диана...», «Невозможно поверить в это...», «Глубоко скорбим...», «Смерть, которая дорого обойдется всем нам...».
Фотографы, преследующие автомобиль Дианы в Париже, были названы невольными виновниками аварии.
Один человек написал: «Репортеры должны были умереть, а не она. Я надеюсь, кто-нибудь уже, наконец, что-нибудь предпримет в отношении этой больной прессы».
Одна женщина поместила это сообщение на доске объявлений CNN:
«Мы все виновны в смерти Дианы. Называйте это болезненным любопытством или как угодно... Публика продолжает требовать все более подробную информацию о людях, которые нам известны... Если бы мы сами стали меньше интересоваться жизнью богатых и знаменитых людей, то и средства массовой информации уменьшили бы свои требования к ним. Да простит нас Бог».
Перевод Ирины Багаевой
Журнал Time
Понедельник, 8 сентября 1997 года
Роджер Росенблатт
Внезапная смерть яркой личности всегда выглядит невероятно. Мы склонны приписывать своим кумирам неуязвимость и вечное бессмертие. Джон Кеннеди умер, и этого не могло случиться; Джон Леннон умер, и этого тоже не могло случиться; Элвис и Грейс Келли... Потрясение за потрясением. И сейчас — смерть молодой женщины, той, которая взбудоражила весь мир с момента ее первого появления, чье имя содержит множество загадок — принцессы Ди.
Кто может в это поверить? Люди думают о ней, а не о ее смерти, потому что она была прекрасна, противоположна самому понятию смерти. Но истинная красота никогда не умирает, поэтому она и ее достижения будут жить вечно.
Публичные заявления Дианы не были выдающимися и не блистали остроумием. Она была больше простой, чем талантливой, даже ее откровения перед репортерами выглядели как девические. Сложно в точности сказать, что делало ее столь важной персоной, особенно за пределами Англии. Но ни один человек не мог отвести глаз от этой женщины.
Еще одна немаловажная деталь ее биографии: Диана верила в голубую мечту. Она имела мягкое сердце и обладала умением помочь людям в несчастье. Выйдя замуж за нечестного человека, будучи нелюбимой всей королевской семьей, она и ее жизнь никогда не выглядели трагичными: только грусть и ничего больше. На ее лице всегда был такой румянец, что каждому было приятно просто смотреть на нее.
В Диане было больше королевского, чем в самих королях. Для простых людей она занимала более высокое положение, чем сама королева. Диана была титулованной юной монархиней, но не имела полномочий ставить подписи на договорах, командовать армиями, начинать войны. Всем запомнились ее манеры, ее подача и поступки. Никакая модель или актриса не годилась ей в подметки. Фотографы всего мира охотились за ней: одни желали сфотографировать ее в удивительных вечерних платьях и шляпках, другие скрывались в кустах, чтобы застать врасплох.
Для каждого ребенка Диана олицетворяла образ принцессы — той, которая чувствует горошину под матрацами, целует лягушку, спускает свои волосы из окна башни.
Ее семейная жизнь рухнула задолго до смерти. Что стало бы с ней дальше, трудно предсказать. Она могла остаться помощником для больных и бедных, время от времени изображалась бы на званом обеде или на борту судна. В старости она могла стать матерью короля, вернувшись обратно в королевскую семью.
Ее волосы стали бы светлее, кожа более морщинистая, и только глаза, эта сладкая смесь доброты и кротости, остались бы прежними. К тому времени история с принцем Чарльзом, скандалы и взаимные обвинения могли просто рассеяться в тумане.
Перевод Ирины Багаевой
Диана и мать Тереза связаны не только в жизни, но и в смерти.
В этой истории:
— Ошеломляющая действительность
— Внутренняя незащищенность
— Жизнь в деятельности
— Власть, слава, богатство
— Верное следование цели
Джон Криапенсен, CNN
31 августа 1998 г.
(CNN) Во второй половине дня 18 июня 1997 года Диана, принцесса Уэльская, встретилась в Нью-Йорке с матерью Терезой, калькуттской монахиней, известной как «святая с улицы», лауреатом Нобелевской премии мира 1979 года.
Они встретились не в люксе фешенебельного отеля, как и подобает известным людям, и не в Организации Объединенных Наций, что соответствовало бы их статусу.
Они встретились, напротив, в мрачном кирпичном здании в восточной части 145-й улицы, в бедствующей области района Бронкс, известной как Молт Хавен. Здание, окруженное забором из колючей проволоки, является Домом Милосердия миссионерки матери Терезы.
Принцесса и сестра встречались и раньше, связанные общим интересом помощи обездоленным. «Она очень интересовалась бедными, — говорила мать Тереза. — Вот почему она была близка мне по духу».
В тот день они держались за руки — полная энергии Диана, в дорогом белом костюме, и монахиня, крошечная и высохшая, выглядевшая немощной и хилой в своем белом сари с голубой отделкой за один доллар.
Ослепленные вспышками фотоаппаратов, под наблюдением монахинь, полицейских и просто обыкновенных прохожих, они пожали друг другу руки, а затем мать Тереза сложила ладони в знак уважения, как принято на Востоке, и выразила ряд искренних пожеланий принцессе.
Диана обняла ее, а затем направилась в сторону лимузина. На секунду остановившись, она помахала рукой, дабы фотоаппараты успели запечатлеть ее сияющую улыбку.
Ошеломляющая действительность
Два месяца спустя судьба вновь устроила им встречу.
В воскресенье, 31 августа, принцесса Диана скончалась от многочисленных травм, которые она получила в автомобильной катастрофе в Париже. Спустя пять дней мать Тереза умерла от остановки сердца в Калькутте, Индия.
Редко в столь короткий срок гибнут двое известных и к тому же хорошо знающих друг друга людей.
Обеим женщинам устроили торжественные похороны, дабы все желающие пришли проводить их в последний путь. Похороны Дианы в Лондоне, транслируемые каналами всего мира, выглядели как международный день траура.
Похороны матери Терезы передавало и местное, и международное телевидение. Многие, прорываясь сквозь миллионную толпу, стремились прикоснуться к святой.
Мать Тереза прожила 87 лет долгой и чрезвычайно плодотворной жизни. Диане, однако, было всего 36. Ее смерть является не только преждевременной, но и трагической, насильственной. Двум своим молодым сыновьям она оставила глубокое чувство потери.
Как выразился премьер-министр Тони Блэр, она была «народной принцессой», в некотором смысле даже государственной собственностью, поскольку женой принца Чарльза и, соответственно, принцессой Диана стала в 19 лет.
Внутренняя незащищенность
Поистине сказочная свадьба уступила место жестокой действительности, проявившейся в неблагополучии королевской семьи. Это была наиболее захватывающая британская мыльная опера, в которой принц был совершенно пленен другой женщиной и, очевидно, от Дианы требовал лишь предоставления ему наследников.
Диана, и сама повинная в супружеской неверности, стала инициатором королевского развода и всячески акцентировала внимание на своей болезни, что сделалось пищей для таблоидов.
В свои годы Диана представлялась больше наивной, нежели опытной женщиной, чья ослепительная улыбка не могла скрыть печаль в глазах и внутреннюю незащищенность.
Даже в простом платье она производила потрясающий эффект. Но Диана казалась застенчивой, неуверенной в себе и была бы бесконечно признательна человеку, который смог бы направлять ее в жизни.
Ее роман с миллиардером Доди Файедом оказался настолько бурным и ошеломляющим, что таблоиды с воодушевлением цеплялись за каждый грешок принцессы. Наиболее примечательно фото Дианы, сделанное во время ее отдыха на яхте с Файедом. С бретелькой купальника, неприлично съехавшей вниз, Диана выглядит на фотографии скорее как звезда кино, нежели как мать будущего короля Англии.
Жизнь в деятельности
Ее собственная вина во всем случившемся, возможно, гораздо меньше, чем это можно представить. Сразу по окончании школы вступив в брак, Диана была лишена юности, возможности чего-то желать, к чему-то стремиться.
В любви она испытывала одни мучения, стремясь лишь к одобрению окружающих.
Камеры наблюдения в гостинице, где Диана и Файед ужинали в ту роковую ночь, зафиксировали их в тот момент, когда они ждали машину, которая и привела их к смерти. На этих кадрах они выглядят не как взрослые люди, но как подростки, возвращающиеся домой с танцев.
Если бы Диана была жива, она, возможно, так никогда и не нашла бы смысла в своей жизни. Миллионы людей сочувствовали ей и поддерживали ее, и вполне возможно, что смерть ее столь возмутительна, потому что жизнь ее была столь плодотворна и деятельна.
Ирония пересечения ее судьбы с судьбой матери Терезы состоит в том, что, когда монахине было 36 лет, то есть столько же, сколько было перед смертью Диане, она осознала свое истинное призвание.
Тереза стала преподавать в католическом Калькуттском монастыре в 18 лет, но именно в то время, когда она направлялась поездом в гималайский район Дарджилинг, только тогда, по ее словам, Бог приказал ей посвятить свою жизнь «беднейшим из бедных».
Власть, слава, богатство
Со своей первой миссией она отправилась в один из самых населенных кварталов Калькутты, и в течение следующих пятидесяти лет мать Тереза работала с бедными, больными, бездомными и беспомощными.
За ее искреннее рвение папа Павел VI подарил ей белый «линкольн континенталь», но она продала его с аукциона и использовала эти деньги для создания колонии для прокаженных. В другой раз мать Тереза убедила ливанских боевиков и израильские войска прекратить стрельбу, дабы она могла эвакуировать 37 детей, находившихся в госпитале Бейрута.
Будучи невестой Христа, мать Тереза отрицала власть, славу и богатство, тем не менее она сделалась мощной, знаменитой и накопила достаточно средств для поддержки международной организации 4000 рабочих.
Но и она не избежала критики в свой адрес. В 1994 году Британское телевидение осудило ее за принятие пожертвований и за жесткую позицию в отношении абортов и разводов. Мать Тереза не обратила внимания на это.
«Неважно, кто говорит и что говорит, — сказала она, — вы должны принять это с улыбкой и продолжать делать свое дело».
Мать Тереза заслужила похвалу. Однако, узнав, что она удостоена Нобелевской премии мира, она сказала: «Я недостойна».
Верное следование цели
Мать Тереза была обыкновенной женщиной, руководствовавшейся высшей целью, побуждавшей ее к состраданию более чем в ста странах.
И по прошествии года после смерти принцессы и монахини Диану помнят за ее нежную доброту, словно доказывающую несправедливость жизни. Но у нее была возможность узнать о том, что это не совсем так. Ибо в матери Терезе принцесса Диана встретила женщину, которая вступила на мировую арену не через рождение, брак или связь, но через плоды собственных решительных усилий.
Мать Тереза не искала одобрения или восхищения, а, скорее, смиренно выполняла свое призвание. В этом процессе она нашла себя.
Диана стремилась привлечь к себе внимание... и затем стремилась избавиться от него.
(CNN) Принцесса Диана стремилась укрепить свой авторитет после развода с Чарльзом, который завершился 28 августа 1996 года.
Лишившись престижного звания «Ее Королевское Высочество», Диана, тем не менее, добилась того, что газета «Вашингтон Пост» назвала ее «великодушным монархом».
Диана посетила множество стран, в том числе Боснию и Анголу, с миссией по избавлению мира от противопехотных мин и участвовала в передаче пожертвований организациям помощи больным СПИДом, а также благотворительным учреждениям для детей.
Однажды она сказала, что хочет быть своего рода послом, «королевой людских сердец», и премьер-министр Тони Блэр заметил, что она должна продолжать творить свои добрые дела, тем самым она «заслуживает безмерного уважения и восхищения».
Население гораздо охотнее наделило бы королевской властью Диану, нежели тех, кто до сих пор занимает Виндзор, — людей, как представляется, больше озабоченных своими проблемами, нежели проблемами своего народа. Опрос общественного мнения, проведенный в Лондоне в начале 1997 года, показал, что только 21% опрошенных считает, что королевская семья «заботится о людях, которые действительно в этом нуждаются».
Словно желая подчеркнуть свою независимость и свой новый имидж, Диана устроила аукцион «Кристи», на котором были выставлены 79 платьев, приобретенных ею в течение пятнадцати лет, когда она была полноправным членом королевской семьи. Все доходы от июньского аукциона пошли на благотворительность.
«Эти платья действительно не вписываются в образ жизни, который она ведет теперь, — сказал Мередит Этерингтон-Смит, маркетинговый директор „Кристи“. — Она оставила прошлое там, где ему и место, — в прошлом».
Что касается ее личной жизни, всемирно известная женщина, по-видимому, держала посягателей на ее сердце на безопасном расстоянии до тех пор, пока она не сблизилась с Доди Файедом, миллионером, с которым она погибла в парижской автокатастрофе.
Их отношения наконец-то сделались достоянием общественности. Пресса получила возможность запечатлеть возлюбленных в моменты их нежности и страсти. Их последний день был полон романтики — ужин в ресторане отеля «Ритц», который принадлежит отцу Файеда, а затем и ночь в частной вилле на берегу Сены.
Но пара так и не добралась туда, и мечта Дианы о тихом уик-энде в Париже со своим возлюбленным закончилась трагедией.
Непримиримые противоречия: королевский развод
(CNN) В июле 1996 года, меньше чем за три недели до пятнадцатой годовщины свадьбы, принц Чарльз и принцесса Диана официально объявили о планах по расторжению их брака.
К этому времени их семейная жизнь, так сказочно начинавшаяся, превратилась в бульварное зрелище, с участием принца и принцессы, являющих пример супружеской неверности.
Многие говорили, что брак был обречен с самого начала. Пара зачастую рассматривалась как совершенно несовместимая: Чарльз — аристократ, интеллектуал, увлекающийся лошадьми, архитектурой и садоводством. Диана же любила поп-музыку, маскарадные костюмы и сплетни.
Однако различие жизненных интересов вовсе не является оправданием для близких отношений Чарльза с Камиллой Паркер-Боулз, которую он назвал в 1986 году «любовью всей его жизни». К концу 80-х годов проблемы личной жизни королевской четы стали достоянием гласности — напряжение в их отношениях, которое они старались скрыть, вырвалось наружу.
В 1992 году британский «королевский биограф» Эндрю Мортон опубликовал книгу под названием «Диана: ее правдивая история», где говорится о том, что Диана страдала приступами депрессии, булимии и даже совершала попытки самоубийства, в то время как ее жизнь была охарактеризована как «роскошное одиночество».
Книга, которая была официально разрешена, и, как говорят, написана даже в соавторстве с Дианой, нанесла оскорбление Чарльзу и его матери, королеве Елизавете. В результате взаимных антипатий в декабре 1992 года пара подала на развод.
Одинокая и преследуемая вездесущей бульварной прессой, Диана все же стремилась укрепить после развода свой авторитет.
В ноябре 1993 года она поразила журналистов, когда на лондонском благотворительном мероприятии выступила с неожиданным заявлением. «Леди и джентльмены, — сказала она, — я должна была бы склоняться над уборной большую часть дня. Я должна была бы покинуть это место в сопровождении врачей. Но с вами мне хорошо. Я думаю, мой нервный срыв подождет».
В 1995 году Диана в интервью BBC рассказала об одолевающей ее булимии, призналась в своей измене мужу и обвинила королевскую семью в равнодушии и невнимании. Для королевы Елизаветы это ее заявление стало верхом неуважения. Она потребовала, чтобы ее сын немедленно получил развод.
В июле 1996 года Диана получила развод ценою отказа от права на звание «Ее Королевское Высочество» и возможность стать королевой Англии. В свою очередь, она получила единовременную выплату в сумме более 20 млн. долларов наличными и еще 600 тыс. долларов в год на содержание ее частного офиса, а также полноправный доступ к своим детям, принцу Уильяму и принцу Гарри.
На какие бы только соглашения не пошла Диана ради того, чтобы ее жизнь принадлежала ей одной — вдали от фото- и видеокамер навязчивой прессы.
Перевод Марии Шубиной
Газета The Observer
Воскресенье, 10 декабря 2006 года
Марк Таунсенд и Питер Ален
Согласно докладу о смерти принцессы Дианы, который будет опубликован на этой неделе, американская секретная служба прослушивала телефонные разговоры принцессы в ночь ее смерти без санкций британской службы безопасности. Интересный факт, что прослушивания велись за несколько часов до автокатастрофы. Бывший комиссар лондонской полиции Лорд Стивене, подготовивший доклад, уверен, что 39 секретных документов о подробностях смерти Дианы не содержат материалов, которые могут помочь объяснить причины ее гибели.
Стивене утверждает, что водитель «Мерседеса Анри» Поль работал на французскую спецслужбу МИ5. На принадлежащих Полю 14 счетах во французских банках Стивене обнаружил около 200 тыс. долларов, но поступление денег на счета, согласно выводам, не связано с гибелью принцессы.
Расследователь заключил, что Диана, сопровождающий ее сын египетского миллиардера Доди Аль-Файед и сам водитель погибли в результате несчастного случая, основной причиной которого стало превышение скорости автомобиля нетрезвым водителем на парижском мосту Алма. Проверка подтвердила, что Поль превысил установленный во Франции алкогольный лимит в три раза и ехал на бешеной скорости. Возможно, это было вызвано тем, что машина была преследуема папарацци. Предположение, что водитель не справился с управлением вследствие ослепления встречным светом, не подтверждается.
Версию, что во время катастрофы Диана была беременна от Доди, сына египетского миллиардера Мохаммеда Файеда, также можно аннулировать. Но отец Доди уверен, что образцы крови подменили и истинной причиной катастрофы является желание разрушить союз Дианы и Доди.
Перевод Ирины Багаевой
Эта речь произнесена Маргарет Тэтчер в британском парламенте 19 января 1976 года. 24 января 1976 года советский журналист Юрий Гаврилов опубликовал в газете «Красная звезда» заметку под названием «Железная дама стращает» (реплика на воинственное заявление Тэтчер в парламенте: «...русские стремятся к мировому господству»). На следующий день эту заметку перепечатала лондонская «Санди Таймс», и Железная дама в переводе превратилась в Железную леди. Удачное прозвище утвердилось в англоязычной печати, а когда пришла пора и карательной кампании 1979 года, Тэтчер не преминула пустить в ход слоган «Британии нужна Железная леди!». — Прим. перев
СССР — Прим. перев.