67829.fb2 История Литвы с древнейших времен до 1569 года - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 10

История Литвы с древнейших времен до 1569 года - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 10

Для едва объединившейся католической Церкви гуситское движение представляло большую опасность. Оно было вовсе не нужно и Сигизмунду Люксембургу, который после смерти своего бездетного брата, короля Чехии Вацлава V (1419 г.), надеялся занять его трон. Чехи и слышать не желали о Сигизмунде, который отдал Яна Гуса на расправу Констанцскому собору. Такое положение вынуждало Сигизмунда Люксембурга уделять особое внимание общественному мнению Германской империи, ибо лишь тут он мог рассчитывать на реальную поддержку своим претензиям на чешский престол. Однако, как вскоре выяснилось, эта поддержка оказалось недостаточной. Насколько это осознавал Витовт в 1420 г., трудно сказать, но уже в ту пору он оценил несоответствие вселенских замыслов Сигизмунда Люксембурга его реальным возможностям. Достигнутое положение уже позволяло Витовту не покоряться роковой необходимости, великий князь многое значил как друг или враг. Укрывавшийся до сих пор в Ягайловой тени, Витовт теперь старался стать самостоятельной и значимой фигурой в политической игре. 11 марта 1420 г. в письме императору Германии он потребовал отозвать Вроцлавское решение и угрожал разрывом дружеских отношений в случае отказа. Это свое требование он подкрепил четко аргументированным тезисом о едином и неделимом литовском народе. Великий князь объявлял, что Вроцлавское решение не является для него обязательным, поскольку грамота Ягайло о признании Сигизмунда арбитром не была скреплена печатью Витовта. Между тем Польша официально признала Вроц- /255/ лавское решение. Таким образом Витовт показал, что решения короля Польши его не связывают. Это еще не было оппозицией, приведшей к Салинскому договору 1398 г., но и никоим образом не являлось продолжением политики, идущей в русле решений Констанцского собора. Нельзя сказать, что Витовт начал действовать всегда и во всем самостоятельно, но, когда ему было выгодно, он шел на это без колебаний и не отступал. Заметим, что именно сейчас он вступил в прямой и тесный контакт с Германским императором.

Ответ Сигизмунда Люксембурга Витовту от 10 мая 1420 г. оправдывал Вроцлавское решение, но при этом сулил Литве более приемлемые границы. Обеспокоенным жямайтам Витовт гарантировал, что не уступит их Тевтонскому ордену. В конце зимы 1420 г. Литва предприняла ряд подготовительных военных мер, которые были действительно необходимы, поскольку возобновились нападения крестоносцев на Жямайтию. Тевтонский орден летом 1420 г. вел переговоры со Швитригайло о возобновлении прежних договоренностей. Витовт заявил крестоносцам, что будет следовать перемирию до его окончания (13 июля 1420 г.), не станет препятствовать торговле, продолжит обмен пленными, но требует признания границ Жямайтии, включающих устье Немана и Клайпеду. Едва закончился срок перемирия, поляки вторглись на земли Тевтонского ордена, что было Витовту на руку. При посредничестве Ягайло и польских епископов Витовт 10 августа принял Швитригайло и предоставил ему большое княжество на русских землях (Чернигов, Трубчевск, Брянск, Новгород-Северский). Подобный компромисс, дорого обошедшийся Витовту, в некоторой мере удовлетворил аппетиты амбициозного Ольгердовича и на целое десятилетие исключил эту проблему из круга политических забот Витовта.

Ход событий позволил Витовту встретиться с Михаэлем Кухмейстером в Велюоне 8-11 сентября 1420 г. Вместе с великим магистром прибыл посланник Германского императора Конрад Вейсберг, однако Витовт его демонстративно игнорировал. Соглашение не было достигнуто, но удалось продлить перемирие до 13 июля 1421 г. и договориться о дальнейших консультациях. Польша сносилась с Тевтонским орденом отдельно. Хотя вопрос о Жямайтии не был /256/ разрешен, Велюонская встреча была выгодна Литве: безотносительно к Вроцлавскому решению крестоносцы сами предложили возобновить арбитраж; перемирие было продлено с особым условием о возможности войны между Орденом и Польшей. Так что у Литвы в отношении Ордена руки оказались развязаны, а с Польшей она оставалась близка настолько, насколько ей это было выгодно.

Однако в плане международной политики Вроцлавское решение подталкивало Литву и Польшу к папскому арбитражу, опасаясь которого они и попали в силки к Германскому императору. Ягайло переписывался с Мартином V с самого начала 1420 г. Папа повелел продлить перемирие и предложил обеим сторонам изложить свои аргументы. Вызванная гуситской революцией реакция князей Германии всё более осложняла дела Польши и Литвы в Риме. Мартин V буллой от 6 декабря 1420 г. предписал Ягайло безоговорочно признать Вроцлавское решение. Витовт оказался главным препятствием к подобному примирению. Папе пришлось обращаться в нему отдельно и вновь возвращаться к обсуждению наболевшего вопроса. Исполнять это было доверено кардиналу Вильгельму Филиастри в марте 1421 г. Дипломатам Польши удалось нанять способных итальянских юристов Милли и Джеминиани, в требуемой форме представивших аргументы Литвы относительно Жямайтии и Судувы (Судовии). Расширив концепцию национальных прав, литовцы причислили к своему народу судувов. Ягайло и Витовту удалось склонить на свою сторону Бранденбургского маркграфа Фридриха, устроив помолвку королевны Ядвиги (Витовт считался ее постоянным опекуном) с сыном Фридриха. 8 апреля 1421 г. правители Польши и Литвы заключили с Бранденбургским маркграфом союз против Тевтонского ордена. Жених Ядвиги гостил при дворе Витовта, где был радушно принят. Для Сигизмунда Люксембурга возникла опасность соглашения Польши и Литвы с гуситами. При таких обстоятельствах литовско-польской стороне удалось достигнуть того, что в мае 1421 г. рассмотрение дела было отложено. Намеченная на 11 мая встреча не состоялась, а перемирие (при посредничестве Фридриха Бранденбургского) было продлено до 13 июля 1422 г.

Тем временем развитие событий открыло перед Витовтом новые возможности. Сигизмунд Люксембург стремился силой занять чешский трон. Объявив крестовый поход против гуситов, император летом 1420 г. дошел до Праги, но 14 июля был разбит. 28 июля он, тем не менее, был объявлен королем Чехии. Осенью того же года он повторно подступил к Праге, но снова потерпел неудачу. Чешские чашники (видные дворяне и горожане), стремясь найти союзников в монархах Польши и Литвы, предлагали одному из них корону Чехии. С этой целью чешские представители прощу- /257/ пывали ситуацию уже летом 1420 г. В январе 1421 г. Ягайло и Витовт в Варене приняли гуситское посольство во главе с Гинеком из Вальдштейна. Чешская корона была официально предложена Гедиминовичам. В предвидении того, что ее принятие разгневает всю католическую Европу, Ягайло и Витовт не решились на подобный шаг, но и не отвергли столь нужную им дружбу чехов. Особенно расположен к ним был Витовт. В начале июня 1421 г. Чаславский сейм заявил, что Сигизмунд Люксембург не имеет прав на чешскую корону. В том же месяце в Прагу прибыл посланник Витовта, польский рыцарь Вышек Рачинский. Благосклонный, но еще не окончательный ответ Витовта он по собственной инициативе изложил как согласие принять чешскую корону. Так или иначе, Витовт пообещал прислать своего наместника Сигизмунда Корибутовича, а Ягайло 15 августа 1421 г. окончательно отказался от трона Чехии. В том же августе чешский сейм в Кутной-Горе официально избрал Витовта королем Чехии. Несмотря на то, что в сентябре ратиборский князь Януш задержал и выдал Сигизмунду Люксембургу чешских гонцов, следовавших в Литву, – посланники Витовта прибыли в Прагу в октябре 1421 г. Витовт, предвидя реакцию папы, не принял т. н. четырех пунктов, содержащих гуситские догмы, предложил себя в посредники между гуситами и католической Церковью и посоветовал устроить теологический диспут. Диспут не состоялся, но Витовт некоторое время мог изображать посредника. Сигизмунду Корибутовичу было доверено шеститысячное войско, созванное в Червонной Руси, находящейся под управлением Польши. Православные бояре не видели проблемы в гуситско-католической коллизии. От имени Витовта 16 апреля 1422 г. Сигизмунд Корибутович объявил войну Сигизмунду Люксембургу. В конце апреля он со своим войском отправился в Чехию. В начале мая Чаславский сейм признал его наместником Витовта, избранного королем Чехии, а он в свою очередь поклялся следовать 4 пунктам.

Избрание Витовта показало, что литовцев в Европе начали воспринимать как христианскую нацию, а ее элиту как рыцарей. Представители этой элиты участвовали в знаменитом Будском турнире, а незадолго перед тем племянник Витовта Михаил обучался рыцарству при дворе великого магистра Тевтонского ордена. Дважды (в 1414 и 1421 г.) посетивший Витовта посланник Бургундского герцога Жильбер Лануа отмечал, что литовцы являются христианами. Растущий авторитет Витовта заставлял даже папу считаться с ним. Для разбирательства конфликта между Польшей, Литвой и Тевтонским орденом Мартин V назначил своего советника, доктора права Зенона, а в буллах от 24 ноября 1421 г. очертил его задачи. Кардиналу Брандо, легату Святого престола в Германии и Чехии, в /258/ начале 1422 г. было приказано сотрудничать с Зеноном. Витовт в феврале 1422 г. получил отдельное письмо с призывом занять более лояльную позицию. Мартин V верно оценивал, насколько Грюнвальдский триумфатор популярен в Чехии. Сигизмунд Люксембург в свою очередь в январе 1422 г. выразил протест против миссии Зенона, восприняв ее как попрание своего авторитета. В феврале 1422 г. император воспретил Тевтонскому ордену без его ведома вести переговоры с Литвой и Польшей. Тем временем Зенон уже в начале декабря 1421 г. прибыл в Литву. В конце февраля 1422 г. в Лиде он встретился с Ягайло и Витовтом. Гедиминовичи пытались его подкупить, однако легат не принял даров. Он также посетил Краков и Мариенбург. По его возвращении из Пруссии в Польшу, в мае месяце литовцы и поляки представили свои петиции. Однако Мартин V под сильным давлением Сигизмунда Люксембурга уже буллой от 28 марта 1422 г. повелел Зенону прекратить исполнение миссии. Тевтонский орден не прислал в Польшу своих представителей, переговоры были сорваны, но надо отметить, что Зенон пытался их возобновить и после получения папской буллы. Хотя Мартин V оправдывался перед Сигизмундом Люксембургом в том, что легат превысил данные ему полномочия, Зенону в начале июня 1422 г. все-таки удалось наладить переговоры в Сольце, но они ни к чему не привели. Вместо состарившегося Михаила Кухмейстера великим магистром в марте 1422 г. стал воинственный Павел Руссдорф, и в Сольце даже не удалось продлить срок действовавшего перемирия. Представителя Литвы и Польши 17 июня вручили Зенону свои жалобы. Зенон продолжал исполнять свою миссию и после отказа Тевтонского ордена прислать делегатов. Работу он прекратил в январе 1423 г., но его деятельность утратила всякий смысл, ибо события пошли по другому руслу.

Уже в начале 1422 г. Литва готовилась воевать. Собирали войско и поляки; в Вильнюсе и Кракове хорошо знали, что Сигизмунд Люксембург призывает крестоносцев к бою. С избранием великим магистром Павла Руссдорфа и среди тевтонцев ускорилась подготовка к войне. Войну Тевтонскому ордену Литва и Польша объявили 14 июля 1422 г. Они вновь применили план Грюнвальдской кампании: 28 июля 1422 г. литовские и польские войска соединились близ Червинска, а спустя несколько дней вторглись в Кульм. Как и в 1414 г., крестоносцы избегали открытых столкновений, обороняясь в своих мощных замках. Союзники были не в силах разгрызть столь крепкий орешек, однако и Орден на сей раз не во всем преуспел. Некоторые замки пали: поляки заняли важное пограничное укрепление Голубу, литовцы – Плементскую крепость. Кстати, литовская армия уже вполне широко применяла /259/ арбалеты. Союзники безжалостно разоряли незащищенный край. Несмотря на то, что Ливонский орден совершил нападение на Литву, Витовт не отступил из Пруссии. В Нюрнберге в это время проходил сейм Германской империи, и Сигизмунд Люксембург попытался организовать поддержку Тевтонскому ордену. Германские князья на словах согласились с императором, однако сами действовать не спешили. Самого Сигизмунда сковывал его конфликт с чехами. Крестоносцы выиграли только то, что на театр военных действий прибыли посланники императора. Сложнее Ягайло и Витовту было с жестким запретом Мартина V. Витовт отправил Павлу Руссдорфу мирные предложения, однако не отступал из Пруссии, а на требования императорского посланника отозвать из Чехии Сигизмунда Корибутовича ответил, что именно он и назначил Сигизмунда наместником. Как и в 1414 г., завязалась т. н. голодная война, но на сей раз для Тевтонского ордена она была заметно тяжелее. Эпоха крестовых походов кончилась, германский тыл уже не оказывал помощи. Орден все чаще должен был рассчитывать только на собственные ресурсы, которые оказывались под ударом противника. Нужна была более действенная поддержка жителей своего края, а это значило, что следует учитывать их мнение. После того, как Орден стал обороняющейся стороной, это мнение безусловно отрицало войну. Сословия Пруссии высказывались за мир. Даже агрессивный Руссдорф понимал, что при сложившихся обстоятельствах претендовать на Жямайтию бессмысленно. Ягайло и Витовт, рискнувшие рассердить папу, оказались правы: в польско-литовском лагере у озера Мельно появились парламентеры крестоносцев. 27 сентября 1422 г. был заключен мир. Польша получила Нешавскую землю, в пользу Литвы Тевтонский орден окончательно отказался от Жямайтии. Не были признаны и определенные Сигизмундом Люксембургом границы: Литва обеспечила себе Палангское взморье, однако Клайпеда и правобережье устья Немана осталось за крестоносцами.

Мельнинский мир подтвердил западные рубежи Литвы, однако их еще не признали ни император Германии, ни ее князья, ибо этот мир аннулировал Вроцлавское решение. Опасность новой войны не была устранена. Сигизмунд Люксембург 1 января 1423 г. запретил Тевтонскому ордену заключать мир с Литвой и Польшей. Мартин V 18 февраля 1423 г. повелел своему легату обеспечить приемлемое для /260/ Ордена соглашение. Всё это делало тевтонских дипломатов несговорчивыми и препятствовало ратификации Мельнинского мира. Делегаты Ордена в начале ноября 1422 г. не явились на условленную встречу в Гневкове. Не исправила положения и поездка секретаря Витовта Варфоломея в Мариенбург в конце декабря 1422 г. И в Чехии Сигизмунду Корибутовичу, поддерживаемому чашниками, не удалось найти общий язык ни с радикальным большинством гуситов – таборитами, ни с католиками, ориентированными на Сигизмунда Люксембурга (по преимуществу немцами). Витовта как посредника между гуситами и католической Церковью поддержал лишь легат Зенон. Мартин V был настроен категорически против и все резче требовал от Витовта разорвать соглашение с чехами. Пытался повлиять на Витовта и Ягайло, а Гнезнинский архиепископ даже получил указание применить церковные кары. Курфюрсты Германии еще летом 1422 г. выдвинули совместное требование об отзыве Сигизмунда Корибутовича из Чехии. В ноябре 1422 г. Мартин V официально повелел Витовту исполнить это в течение двух месяцев, грозя отлучением от Церкви и объявлением крестового похода. Позиции Сигизмунда Корибутовича в конце 1422 г. утратили всякую прочность. Всё это указывало, что Чешский престол может стоить Витовту слишком дорого.

Союз Витовта с гуситами уже начал приносить плоды: Сигизмунд Люксембург был вынужден смягчить свою позицию в отношении Литвы и нащупывать контакты с ней. Это было главным для Витовта. Он поддержал соглашение сановников Польши и Венгрии в Кезмарке, состоявшееся в конце ноября 1422 г., которое подтвердило Любовльский договор от 1412 г. и наметило созвать встречу монархов в следующем году. В конце марта 1423 г. Ягайло и Сигизмунд Люксембург действительно встретились в Кезмарке. Витовт прислал туда своих полномочных представителей – старосту Подолья Георгия Гедговда и секретаря Николая Сепенского. 30 марта договор был заключен. Сигизмунд Люксембург фактически признал Мельнинский мир, Ягайло не требовал от Тевтонского ордена невыплаченной части контрибуции, именем его и Витовта было объявлено об отзыве Сигизмунда Корибутовича из Чехии.

По Кезмарскому договору Витовт порывал отношения с гуситской Чехией и получал международное признание Жямайтии в составе Литвы. За это он заплатил Чешским троном, но он сам и назначил такую цену, чтобы было чем рассчитаться с Германией за уступки в вопросе о границах. По сути заигрывание Витовта с чехами было политическим маневром в борьбе за Жямайтию. Согласованные границы не были наилучшими, но Витовт добился главного: Литва на долгое время обеспечила безопасную западную границу. /261/

Хотя в борьбе с Тевтонским орденом и конфликте из-за чешской короны в 1420–1422 г. Витовт действовал заодно с Ягайло, его положение и поведение уже стали иными, чем в десятых годах XV в. Они диктовались уже расчетом, а не необходимостью. Союз с гуситами был игрой с огнем, но Витовт показал себя хорошим игроком и сумел прекратить игру в удобное для себя время. Когда чехи стали ему не нужны, он грубо выставил чашников, прибывших к нему в апреле 1424 г., и повел себя как ревностный католик, не желающий общаться с еретиками. Весной 1424 г. правители Литвы и Польши, дворяне и города демонстративно объявили о союзе, направленном против гуситов. Для успокоения папы в Чехию были направлены письма с угрозами, но в крестовом походе против гуситов не участвовал ни один литовский воин. От Сигизмунда Корибутовича, по собственной инициативе вновь отправившегося в Чехию в июне 1424 г., Ягайло и Витовт категорически открестились.

С конца десятых – начала двадцатых годов позиции Витовта в Польше начали слабеть, ибо его влиянию противостояла польская аристократия. Особо враждебно настроены были Шафранцы и не отстающий от них Збигнев Олесницкий. Витовт помешал этому священнослужителю стать Гнезнинским архиепископом, но Збигнев в 1423 г. получил почти равноценное Краковское епископство. Этот процесс неоднозначно сказывался на положении Литвы. Влияние ее монарха было ее влиянием. С другой стороны, ослабление интереса Витовта к этой сфере заставило его сосредоточить все внимание на государственных нуждах Литвы. Такие люди как Монивиды, Валимонтовичи, Гаштольды, Гедговды располагали широкими международными связями (иностранные посланники награждали их наравне с монархами) и соответственно воспринимали политические реалии, в частности – литовский народ и Литовское государство. Именно в актах двадцатых годов возникло юридическое понятие «Великое княжество Литовское». Видные дворяне уже стали воспринимать государеву службу как занятие важных мест в державе, а само государство – как сферу осуществления собственных интересов. Пространство, окружающее Великое княжество Литовское, становилось ареной их политической активности, а не театром военных действий. Витовт стремился породниться со своими соседями и окружить страну дружественными землями. Женой великого князя Московского была его дочь София, после смерти мужа в 1425 г. получившая опеку над малолетним сыном Василием II. Тверью правил (умерший в 1425 г.) его племянник (сын сестры) Александр, унаследовавший от родителей симпатии к Литве. Замужем за сестрой Витовта Римгайле был молдавский господарь Александр Добрый (правда, в 1421 г. с нею развелся). В 1422 г. Витовт /262/ сосватал Ягайло свою родственницу Софию (она была дочерью Андрея, сына Иоанна Альгимонтовича Ольшанского). Мазовецкий князь был женат на сестре Витовта Дануте-Анне. Так сложились династические связи Витовта. Так или иначе, но, восстановив добрые отношения с Сигизмундом Люксембургом, Витовт достиг в Центральной Европе положения, какого еще не достигал ни один литовский властитель. Литва, хотя и в тени Польши, втягивалась в политическую жизнь Европы.

Эти сдвиги меняли систему политических приоритетов. Литва могла уже не метаться между Востоком и Западом; сосредоточение внимания на последнем уже не грозило утратой позиций на противоположном фланге. Стало возможным сохранять активную роль на востоке, не прикладывая к этому чрезвычайных усилий. Псков придерживался договора между ним, Литвой и Ливонским орденом. Новгород склонялся к Москве, но при этом колебался. В первой половине 1422 г. Витовт встретился со своей дочерью Софией и митрополитом Фотием. Следствие достигнутого компромисса – незначительная поддержка со стороны москвичей и тверяков в «голодной» войне 1422 г. и отзыв поставленного Москвой князя из Пскова. Это позволило усилить давление на Псков, стремящийся к добрососедству и с Литвой, и с Ливонским орденом. Псковитяне еще в 1421 г. направили посланников к Витовту, но он их не принял. В 1422 г. они просили Москву о посредничестве, но Василий I на это не решился. Не принесло успеха и прибытие псковского посадника к Витовту в 1423 г. Пользуясь нападениями псковитян на владения Тартуского (Дорпатского) епископа, лишенного поддержки Ливонского ордена, Витовт был готов начать против них войну. Псковитяне рассчитывали на помощь Москвы, но после смерти Василия I в начале 1425 г. были вынуждены обратиться к Новгороду. Не получив от него желаемых гарантий, они вновь отправили делегацию в Литву, но вновь были отвергнуты Витовтом. Витовт не спешил нападать на Псков в ожидании более удобного случая, ибо маленькая республика ему не особенно мешала. Между тем смерть зятя делала его опекуном дочери и внука в Москве, и это, конечно, только усилило влияние Литвы на Руси. Ее вассалами признали себя рязанский и пронский князья. В 1424 г. при нападении татарского хана Кудайдата на Одоевское княжество (вассала Москвы), оно было защищено покорными Витовту князьями. Одоев признал верховенство Литвы. В Золотой Орде, раздираемой несколькими ханами, с 1424 г. прочную власть получил Магомет, которого поддерживал Витовт.

На западе после соглашения с Сигизмундом Люксембургом следовало жестко установить границы с Тевтонским орденом. В середине мая 1423 г. на Велюонской встрече Витовту удалось откло- /263/ нить требования представителей Тевтонского ордена о передаче Мельнинского договора на утверждение папы или императора. Однако это решение не было скреплено печатями, хотя наметилось сближение в пограничном вопросе и достигнута договоренность о дальнейшем контакте уполномоченных. Переговоры об уточнении границ затянулись, но Ягайло при поддержке Витовта 7 июня 1424 г. в Нешаве удалось добиться обмена заверенными экземплярами Мельнинского договора. Достигнув основных целей, Витовт теперь уже довольно спокойно оценивал конкретную приграничную топографию. Тевтонский войт еще жил в Паланге и съехал только в 1427 г. или несколько раньше, и сделал это лишь под давлением местных жямайтов. Перемену в настроениях Витовта определило медленное, но неуклонное возвращение к политике, когда-то приведшей к Салинскому договору, хотя уже не приходилось жертвовать Жямайтией. Во главу угла встала необходимость улучшения отношений с Тевтонским орденом и Германским императором.

Поворот от резко усиливавшейся Польши к свободным структурам Германии Витовт осуществлял терпеливо и осторожно, не раз обращаясь к действиям, враждебным по отношению к Тевтонскому ордену. Весной 1425 г. Пауль Руссдорф отказался поддержать намеченные Литвой военные действия против Пскова. Установление границы близ Клайпеды приостановилось. В декабре 1425 г. Ягайло и Витовт в Гродно договорились лишь о назначении арбитров для установления границ обеих сторон. В 1426 г. наконец-то была демаркирована северная граница Литвы с Ливонией. Хотя к последней отошли северная часть старых Кекльских куршских земель и южная окраина Земгалии, у моря граница была проведена по реке Швянтойи. В конце 1426 г. Мартин V поручил Витовту опеку Рижского архиепископа. Когда в 1424 г. у Ягайло родился сын Владислав, Витовт был включен в число его опекунов, а присяга на верность Ягайло, которую в 1425 г. давали польские земли и города, содержала признание Витовта в этом статусе. Это одновременно было признанием голоса Литвы при процедуре выборов короля Польши, хотя в Городельском акте 1413 г. эта тема была затушевана. Пользуясь еще сохранившимся влиянием в Польше и желая угодить Тевтонскому ордену, Витовт поддержал претензии последнего на приграничную Любичскую мельницу. В случае, если поляки ее не уступят, великий князь Литовский в январе 1426 г. предусмотрел для крестоносцев компенсацию – Палангское взморье. При этом Ягайло оказался более прозорливым, чем его увлекающийся двоюродный брат. Как сюзерен он наложил вето на предложение Витовта и сохранил за Литвой узкую полоску морского берега. Однако настойчивость Витовта принесла плоды: в мае 1426 г. поляки уступили Любич. /264/

Постепенное установление границ на западе позволило Витовту предпринять задуманные ранее походы на восток. В середине лета 1426 г. литовцы при поддержке польских и чешских рыцарей совершили нападение на Псков. Армия была хорошо подготовлена, обеспечена артиллерией и камнемётами, однако псковитяне упорно оборонялись, и взять их замки не удалось. Тем не менее край был разграблен, угнано много пленных. При посредничестве Москвы 25 августа был заключен мир. Псков заплатил 1000 рублей контрибуции и в 1427 г. за 450 рублей выкупил пленных. Эти деньги не покрыли военных расходов, но на некоторое время ослабили промосковскую ориентацию Пскова. Республика обязалась не поддерживать ничье выступление против Литвы.

Псковская кампания стала началом цепной реакции на востоке. Внучатый племянник Витовта, тверской князь Борис в 1427 г. возобновил заключенный еще его отцом в 1411 г. военный союз с Литвой. Летом 1427 г. Витовт предпринял поход на Москву, где Василия II хотел устранить его дядя Юрий. Этой силовой демонстрации хватило, чтобы защитить Витовтова внука. София прибыла в лагерь к Витовту, тем подчеркнув важность его покровительства. Часть послушных Москве приграничных княжеств признали верховенство Литвы. В Смоленске Витовта посетили посланники турецкого султана Мурада. От границы Московского княжества Витовт повернул на Киев. Военный поход не потребовался, он превратился в ревизию восточных владений и порубежья.

Крупнейшей кампанией стал поход лета 1428 г. на Новгород. Литовскую армию поддержал мазовецкий князь Казимир, польские и моравские рыцари. Войско вел и нес знамя св. Георгия мендзыжецкий каштелян Винцент Шамотульский. Поход был хорошо технически подготовлен: 10 000 работников прокладывали дорогу через леса и болота, мощнейшую бомбарду по полдня везли 20 пар лошадей. Все это не помогло: осада Новгорода и Порхова не удалась. Однако оба города выплатили по 5000 рублей контрибуции, еще 1000 рублей была обещана за пленных. Поход кардинально не изменил политической ориентации Новгорода, потому и не повлиял на позицию Ливонского ордена. Однако, принудив сильную республику просить о мире, Витовт показал свое превосходство и сильно уменьшил московское влияние на север-запад Руси.

Победы Витовта не обманули руководство Тевтонского и Ливонского орденов: это были частные успехи. Поняв, что Литва ищет более тесных контактов, крестоносцы и дальше затягивали переговоры о несогласованных границах. Это подрывало позиции Витовта в Польше и польские позиции в Литве. Однако Литва, пусть идя на уступки и потери, утвердилась в центрально- и восточноевропейской политике; без участия ее монарха стало невоз- /265/ можным решение проблем региона. В мае 1428 г. Ягайло и Пауль Руссдорф избрали Витовта арбитром в споре о границе близ Дрезденки. И хотя вмешавшийся Сигизмунд Люксембург предпочел решать вопрос по своему усмотрению, его выступление было включено в повестку дня совещания монархов, проводимого при дворе Витовта. У мазовецкого князя Януша Витовт в 1426 г. отобрал последние из остававшихся под его властью земли Подляшья (Дрогичин).

Вильнюс стал политическим центром – как Краков и Мариенбург. Ни в турецком, ни в гуситском вопросе его было нельзя обойти. Витовт начал диктовать свои условия политическому процессу. Литва нашла свое место и утвердилась в центральноевропейском регионе.

и. Борьба за Литовское королевство

С выходом Литвы на европейскую политическую арену вопрос о гуситах стал для Витовта одним из важнейших в его рабочем распорядке. Удачное жонглирование чешской короной делало Витовта и Ягайло в глазах папы потенциальными вершителями судеб этого региона. Такое развитие событий было не по вкусу Сигизмунду Люксембургу и располагало к сближению с Витовтом (чего и желал Витовт) в целях его отдаления от Ягайло. Витовт в свою очередь поддерживал контакты с английским королем Генрихом VI, склонным решать гуситскую проблему на специально созванном Церковном соборе. В таких условиях готовилась встреча Сигизмунда Люксембурга, Витовта и Ягайло. Так Витовт рассчитывал свести свой долгосрочный политический баланс, но шел на это весьма осмотрительно. Весной 1428 г., оформляя дарение жене Ульяне (Анна умерла в 1418 г.), он подчеркнул ее принадлежность к польской короне: помощь Польши была нужна в Новгородском походе, следовало также опасаться наследников (не сыновей). Однако в конце 1428 г. в письме Германскому императору Витовт высказал мысль о собственной коронации. Спустя двадцать лет вспомнилось предложение Сигизмунда Люксембурга. Цели императора, как и полагал Витовт, не изменились, но ситуация уже была иная, и Литва могла ею воспользоваться.

Возросший политический вес Литвы определил место для встречи на ее территории, вместе с тем следовало учитывать польское соседство и обеспечить кратчайший путь императору. Самым удобным оказался Луцк – мощный замок на богатой Волыни, управлявшейся Витовтом еще на /266/ заре его политической карьеры. После визита Оттона III в Гнезно в 1000 г. это было второе посещение Римским императором государства на востоке Центральной Европы. Сигизмунд Люксембург следовал на встречу как король Венгрии в сопровождении сановников этой страны, однако подчеркивал свой императорский статус и ранг. Ягайло и Витовта окружали толпы их подданных, по преимуществу советников. Прибыли посланники Витовтова внука – Василия II Московского, а также тверского князя Бориса, мазовецкие князья, представители Германской и Византийской империй, Дании, Золотой Орды, силезских князей, Тевтонского ордена, Ганзы, Молдавии, Новгорода, Пскова, папский легат Андрей. Витовт получил возможность продемонстрировать свое богатство и гостеприимство: в кратком своде литовских хроник (летописей) содержатся рассказы современников о количестве употребленной в пищу убоины. Съезд начался в конце первой декады января 1429 г., но Сигизмунд Люксембург прибыл на него только 22–23 января. Легат Андрей стремился расширить концессию Сигизмунда Люксембурга для Ягайло, предоставленную под давлением Мартина V осенью 1428 г. на завоевание и усмирение гуситской Чехии. Император блокировал эту не слишком для него приемлемую идею. Поначалу на первое место он выдвинул вопрос о Молдавии, предлагая разделить этот польский лен. Это была очевидная попытка воспользоваться противостоянием Витовта и Александра Доброго из-за развода последнего с Римгайле. Однако Витовт, не желая ссориться с Польшей, полностью не поддержал предложения Сигизмунда Люксембурга, и был достигнут выгоднейший для Витовта компромисс: по вопросу о важном городе Килии предусматри- /267/ валась встреча представителей Ягайло, Витовта, Сигизмунда и Александра, а арбитром назначался Витовт. Он же становился арбитром и на польско-тевтонских переговорах о границе. Все эти постановления, не вредившие литовским связям с Польшей и не вызывавшие неудовольствия Святого престола, еще более поднимали авторитет Витовта. Витовт мог следовать к главной цели, согласовав свои действия с интересами Германского императора и в то же время не оттолкнув других участников съезда. Ему удалось даже то, что Сигизмунд Люксембург предложил переселить часть рыцарей Тевтонского ордена в устье Дуная для борьбы с турками.

При таких обстоятельствах прозвучало предложение короновать Витовта королем Литвы. Это возвестил сам Сигизмунд, а Витовт изображал приятное удивление. Ягайло живо поддержал этот замысел, что объяснимо его династическим положением: у Витовта не было сыновей, а у Ягайло возникала возможность сделать королем и второго своего сына. Предвидя нелегкий разговор с польским коронным советом, Витовт по-литовски (Сигизмунд Люксембург знал лишь западнославянские языки) предостерег Ягайло от излишне пылких эмоций. Он не ошибся: Гнезнинский архиепископ не высказался с достаточной ясностью, но другие члены коронного совета, особенно Збигнев Олесницкий, бурно запротестовали. Польская делегация покинула Луцк. 29 января отбыл Сигизмунд Люксембург, и съезд был закрыт. Вопрос о коронации Витовта необратимо вел к конфликту с Польшей, отодвинув в сторону все иные вопросы, ради которых был созван съезд в Луцке.

Витовт предполагал, что эта дилемма перерастет в большую дипломатическую войну и демагогическую бурю, но на войну польская /268/ знать решится лишь в самом крайнем случае. Поэтому он без колебаний принял предложение императора. Дипломатическая борьба закипела уже при отъезде монархов из Луцка. Еще по пути в Венгрию, в Ланцуте, Сигизмунд Люксембург получил письмо от Ягайло. Коронный совет уже успел должным образом сориентировать короля: Ягайло упоминал права польской короны на Литву, договоры об унии, характеризовал коронацию Витовта как незаконную и подрывающую отношения двух государств. Сигизмунд тотчас ответил Ягайло: защищая свое предложение, он призвал трех монархов встретиться на Прусской границе для обсуждения этого вопроса. Копию письма от Ягайло он переслал Витовту и руководству Тевтонского ордена. Императорский посланник нашел Витовта в Эйшишкес, где великого князя на пути из Луцка встречали не участвовавшие в съезде сановники во главе с Вильнюсским епископом Матфеем. Из Эйшишкес Витовт отправил Ягайло послание, в котором подверг критике унижающие его тезисы польской стороны. Вскоре последовало второе послание, содержавшее гневный вопрос, является ли Литва свободной страной, и доказывавшее, что коронация не противоречит договорам Польши и Литвы. Витовт отвергал оскорбления, нанесенные не только ему, но и его совету. Этот мотив уже касался положения государства и его институтов. Тут же упоминалось и согласие Ягайло, отказ от которого расценивался как нарушение королевского слова. Весь накопленный Витовтом опыт, вся природная мудрость были востребованы для этой работы, долженствовавшей осуществить главную цель его жизни и при этом не вызвать войны с могущественной Польшей. Ягайло чуть смягчил свою позицию, объяснив, что письмо императору было написано без достаточного внимания к его аргументам.

Между тем гуситы, одержавшие новые победы в Силезии и начавшие угрожать Венгрии, вновь напомнили о себе. Витовту очень пригодилось, что вопрос о его коронации помешал настроить Польшу и Литву против чехов. Он и дальше в своей переписке давил на Ягайло, стремясь склонить короля на свою сторону и в сторону кровных династических перспектив, а также противопоставить его антилитовскому большинству коронного совета. Главный огонь был направлен на сторонников гуситов – Шафранцев. Тут Витовт сочетал свои интересы с желаниями Мартина V и Сигизмунда Люксембурга и мог надеяться на поддержку. Император на это и рассчитывал. Подобное положение позволило Витовту выставить без всякого ответа посланников Молдавии, приехавших /269/ обсудить проблемы арбитража. Молдавское дело затягивалось, противоречия между Польшей и Сигизмундом Люксембургом обострялись, а без участия Литвы было невозможно решить это дело. Положение Польши осложнялось и в свете противостояния папы и гуситов, а именно это и требовалось Витовту.

В конце 1429 г. представители Витовта – Румбовд, Георгий Гедговд и секретарь Мальджик – прибыли в Польшу. Дипломатическое давление уже вынудило Ягайло занять компромиссную позицию между своим советом и Витовтом. Он предложил отложить обсуждение вопроса о коронации Витовта до созыва польского сейма. Представители Литвы тотчас этим воспользовались и заявили, что Витовт будет короноваться и в случае негативного ответа Польши. Во время личной аудиенции Ягайло вел себя более решительно и, следуя своим династическим интересам, сообщил, что считает Витовта и его совет совершенно свободными. Из осмотрительности было принято условие о верности клятвам, что объективно делало ключевой вопрос объектом переговоров, в принципе не препятствующих коронации. На Ягайло оказала некоторое влияние и позиция представителя Тевтонского ордена Людвига Ланзе, также приехавшего на переговоры.

Поняв, что Ягайло выскальзывает из рук, польский коронный совет в начале сентября 1429 г. постановил развернуть дипломатическую контратаку против Витовта. В конце сентября в Литву отправились Збигнев Олесницкий и Ян Тарновский. Принятые Витовтом в Гродно, они предложили сделать его польским королем вместо Ягайло, а в случае объявления Литвы королевством пригрозили войной. Проект принесения Ягайло в жертву свидетельствовал, что польская знать, несмотря на всю свою силу, на фоне гуситского конфликта старается избегнуть войны. Витовт это всё понимал и умело использовал. Устранение Ягайло он с гневом отверг как недостойное. Он обещал не добиваться литовской короны, но будь она предложена – примет ее. Он подчеркнул, что не желает войны, но если придется – от борьбы не откажется. Так, внешне сдавая позиции, Витовт не отступил ни на шаг. Относительно претензий Сигизмунда Люксембурга было постановлено, что представители Литвы и Польши встретятся в Хрубешове. Проводив польских посланников до Волковыска, он в их присутствии принял императорского гонца, от имени своего повелителя вручившего Витовту орден Дракона.

В Гродно и Волковыске Витовт добился дипломатической победы: польские угрозы не остановили его, но и отношения с Польшей не были прерваны. Однако это был лишь локальный успех. Несмотря на связи Витовта с Германским императором, в международной сфере Литва не могла соперничать с Польшей. Особенно /270/ /271/ слабы были позиции Литвы в Риме, и польская дипломатия этим умело пользовалась. Мартин V из истории с гуситами сделал вывод о необходимости польской гегемонии. Именно такая точка зрения была выражена в письмах папы Сигизмунду Люксембургу и Витовту. Папа считал императора виновником распри между двоюродными братьями-Гедиминовичами. Он также опасался и Базельского собора, который подготавливал Сигизмунд Люксембург. В свете традиционных отношений между папой и императором Мартину V было невыгодно перемирие между Сигизмундом и гуситами, заключенное еще до начала собора. Легат Андрей ездил в Польшу и Литву с целью сблизить их позиции. Мартин V в письмах Сигизмунду Люксембургу и Витовту признавался, что литовский правитель достоин короны, но призывал к мирному разрешению вопроса и приглашал к себе для переговоров делегации Литвы и Польши. Послание папы сопровождалось аналогичными письмами членов курии, и среди них – обращением видного гуманиста Франциска Аквавивского. Желая угодить Витовту и помешать Сигизмунду Люксембургу, Мартин V вновь назначил великого князя Литовского покровителем Рижского архиепископа.

Когда вопрос о королевстве Литовском оказался в самом водовороте папско-императорского соперничества, доктора из Краковского университета прибегли к теоретической казуистике: поскольку Сигизмунд Люксембург еще не был коронован папой, он, по их мнению, не приобрел всех императорских прерогатив и потому не имел права никого объявлять королем. С точки зрения теории о духовном и светском мече Христовом, они были правы, но со времен Рудольфа Габсбурга этой теории никто не придерживался. Хотя папы и далее короновали императоров, в Германии считалось, что императорскую власть дарует исполняемый курфюрстами акт об избрании. Поэтому легист Сигизмунда Люксембурга Иоанн Креститель Цигала и правоведы Венского университета польским аргументам стремились противопоставить именно этот принцип. Теоретический спор таковым и остался, не повлияв на исход дела о коронации Витовта. Куда более опасными для Литвы были политические ходы Польши.

В марте 1430 г. был созван польский сейм в Едлне. Ягайло желал, чтобы права его сына на польский престол были вновь подтверждены. Дворянство стремилось к расширению собственных прав. Всем этим воспользовался коронный совет для обоснования своей категорической позиции. Кроме того, к исходу заседаний сейма произошли столкновения на польско-чешской границе, к счастью, завершившиеся переговорами. Все это накалило атмосферу; возникла реальная угроза гуситского вмешательства в литовско-польский спор, чего опасались обе стороны. Витовт потребо- /272/ вал присяги на верность от старост приграничных замков. Ягайло задержал готового к отбытию в Рим легата Андрея и заявил, что конфликт с Витовтом он отдает на суд папы. В письме Мартину V Витовт обещал начать войну против гуситов, но о коронации не проронил ни слова. Андрей наконец выехал в Рим. Возникшая напряженность не позволила Тевтонскому ордену выступить в поддержку коронации Витовта. Польше это было на пользу, коронный совет мог руководствоваться воинственными настроениями шляхты. Желая хоть как-то застраховаться, Витовт отправил Румбовда, Иоанна Гаштольда и Мальджика на совещание Пауля Руссдорфа и Ягайло в Торуне, где было условлено о будущей встрече монархов Литвы и Польши.

Поскольку начали исполняться самые горькие опасения Витовта, он рискнул подвергнуть испытанию решимость Сигизмунда Люксембурга. В начале лета 1430 г. он направил императору письмо, в котором указывалось, что при сложившихся обстоятельствах коронация нереальна, посему он отказывается от короны. В ответном послании 4 июля император подчеркивал серьезность своих намерений и уговаривал Витовта не отказываться от исполнения замысла. Действительно, в Нюрнберге уже были подготовлены короны и вся необходимая документация. Оставались, естественно, некоторые сомнения относительно епископов, поскольку Мартин V не поддержал коронацию. Однако, окончательно убедившись в неколебимости Сигизмунда Люксембурга, Витовт отважился на решительный шаг. Он пригласил Василия II Московского, золотоордынского хана Магомета, великого магистра Тевтонского ордена, литовских и русских князей. Коронация была намечена на 15 августа (Успение Богородицы), в знак особого почитания Витовтом Девы Марии. Это задумывалось не как личное награждение Витовта, но как демонстрация мощи и суверенности Литовского государства, возводящего его в ранг «светлейших, подлиннейших, достойнейших и свободных королей Литвы».

Сигизмунд Люксембург ошибся, полагая, что поляки не осмелятся помешать делегации императора. Короны для литовской монаршей четы были посланы через Польшу. Авангард делегации, в котором императорские уполномоченные Сигизмунд Ротт и Иоанн Креститель Цигала везли документы, был остановлен, избит, а документы отняты. Оказалось, что стража стояла по всем польским границам. Оставшиеся члены делегации, узнав о случившемся, не стали пересекать границу, поэтому короны полякам не достались, но и в Литву не попали. Намеченные коронационные торжества были свернуты. Отпущенные поляками Ротт и Цигала прибыли в Литву. Оповещенный о произошедшем, Витовт перенес коронацию на ближайший Богородичный праздник – 8 сентября (рожде- /273/ ние Девы Марии). Однако поляки еще более усилили охрану границ, и способ доставки не был найден. Была отменена и вторая дата коронации. В поисках выхода миновал и третий срок – 29 сентября (день св. Михаила). Тем временем Мартин V направил Кульмскому епископу запрет на коронацию Витовта. Это значило, что Витовт не мог рассчитывать на услуги как своих, так и прусских епископов. Неумолимая Польша начала одерживать верх.

Однако не остались втуне и усилия Витовта. Было выяснено, что в самом крайнем случае, с санкции императора, короны могут быть выкованы и в Вильнюсе. Витовт отослал письмо Мартину V; внешне он покорялся папской воле, но при этом втягивал в диалог понтифика, не без труда добившегося принципиального признания собственного авторитета. Ответ Мартина V, хотя в нем не говорилось о коронации, звучал благосклонно. Была достигнута новая договоренность с Ягайло: король Польши поддержал Витовта, а великий князь гарантировал престол для его сына. Сигизмунд Люксембург решил отправить короны через Пруссию, подкрепив посланников военным отрядом, о чем сообщил Витовту. 9 октября в Литву прибыл Ягайло в сопровождении членов коронного совета. На совещании 10 октября он, невзирая на протесты Збигнева Олесницкого, твердо поддержал Витовта. Немалую часть советников Витовт подкупил. 16 октября Ягайло отослал своих советников домой, дело явно стало клониться в пользу коронации. Однако в тот же день Витовт занемог (даже упал с коня). Его отвезли в Тракай, но он уже не поднялся с постели и 27 октября умер. Витовт так и не дождался письма от Мартина V.

Смерть Витовта оставила глубокий след в памяти современников и стала фатальной датой во всей литовской истории. Не были использованы сложившиеся условия для юридического увенчания всех его достижений. Не удалось использовать даже то, что было с таким трудом завоевано, и виной всему – личные счеты Гедиминовичей. Едва стало ясно, что Витовту не суждено выздороветь, Швитригайло повел себя как будущий властелин: он потребовал покорности от старост замков. Витовт, всегда одерживавший верх, на сей раз ничего не мог сделать. Холерический темперамент Витовта уже не влиял на итог его сорокалетних усилий: умирая, он отдавал Великое княжество Литовское в руки Ягайло. Литовские историки чаще всего отвергают версию Яна Длугоша, но при этом не оценивают по достоинству фатальную ненависть Витовта к Швитригайло Ольгердовичу, который его всю жизнь донимал, оставаясь недоступен для мести. Спасаясь от двоюродных братьев, Витовт начал свою политическую карьеру – и окончил ее, отнимая у последнего из Ольгердовичей возможность осуществления подобной карьеры. /274/

Для Витовта, прошедшего школу Ворсклы, это был нехарактерный шаг и сделан он был без оценки всех обстоятельств (как в свое время при Ворскле). Литва была уже не та, но Витовт сам сделал то, что сделал. Уже во время его похорон (а погребальные действа продолжались 8 дней) сторонники Швитригайло заняли Вильнюсский и Тракайский замки, а сам он был провозглашен великим князем. В энергичной личности Швитригайло великокняжеский совет и литовская знать видели лучшего, если не единственного, кандидата на роль продолжателя Витовтова дела. В этом случае высшая аристократия предпочла всем другим путь утверждения литовской государственности. Ее не остановило даже русское окружение Швитригайло, ибо главным на тот момент представлялось противостояние гегемонистской Польше.

Действия литовской знати вытекали из программы Луцкого съезда и не учитывали установок Городельского договора, требовавших согласия Польши при выборах монарха Литвы. Ягайло ничего иного не оставалось, как согласиться с решением литовцев и великодушно благословить избрание Швитригайло: самому младшему из Ольгердовичей был послан великокняжеский перстень. Швитригайло не отклонил королевского благословения, в целом выгодного ему, но и не сделал его основным элементом собственной инаугурации. Создалось двусмысленное положение: король Польши одобрил самостоятельное решение литовской знати, но ни она, ни избранный ею великий князь не считали себя зависимыми от его одобрения или неодобрения.

Возвышение Болеслава Швитригайло продлило политическую ситуацию, сложившуюся перед смертью Витовта, и превратило в ничто концессию, предоставленную королю Ягайло умирающим Витовтом Кейстутовичем. Изменилось лишь соотношение сил: не обеспечив сына литовским престолом, Ягайло потерял интерес к проекту объявления Литвы королевством, а Швитригайло не располагал в Польше теми связями, которые обладал Витовт. В целом новый великий князь продолжил начертанную Витовтом политическую линию. 8 ноября 1430 г. он направил Сигизмунду Люксембургу письмо с предложением о союзе с подключением к оному Тевтонского ордена. Сигизмунд Люксембург в свою очередь пообещал прислать в Литву королевские короны. Однако теперь Польша становилась куда большей угрозой. Она единым фронтом выступила против коронации литовского монарха и вернулась к интерпретации своего сюзеренитета над Литвой, приглушенного во второй половине правления Витовта. Ягайло еще находился в Литве, а члены коронного совета приказали польским и русским воинам Западного Подолья (Бучацким, Крушине, Грицку Кердеевичу) взять под стражу подольского старосту Иоанна Довгирда. /275/ Довгирда заманили в ловушку, схватили, а весь край присоединили к Польше. Швитригайло не стал лишать Ягайло свободы, но окружил его и его свиту своими стражниками. Угроза королю отчасти удержала поляков от серьезных военных действий, однако взялась за дело их дипломатия. Вникнув в их жалобы, Мартин V под угрозой анафемы заставил Швитригайло отказаться от ареста Ягайло. 7 ноября 1430 г. в Тракай было заключено перемирие между Литвой и Польшей.

Условия перемирия полностью удовлетворили Швитригайло. В Подолье к Бучацкому был послан польский рыцарь Заклика с грамотой от Ягайло, в которой тот приказывал замки Подолья передать Литве. Заклику сопровождал уполномоченный от Швитригайло – князь Михаил Баба. Однако польские коронные советники не связывали себя обещаниями королю Ягайло, они велели Бучацкому схватить обоих уполномоченных, что тот и сделал. Перемирие было сорвано, литовское войско заняло Городельский, Збаражский, Кременецкий, Олесский замки, однако было отброшено от Смотрича. Отряды волынцев появились в польской Червонной Руси, около Трембовля и Львова; их поддержали местные жители. 6 декабря 1430 г. съезд на Варте призвал польскую шляхту на выручку Ягайло, однако это не потребовалось, ибо, выполняя указание Мартина V, Швитригайло освободил своего старшего брата. В январе 1431 г. на Сандомирском съезде поляки сформулировали условия мирного договора с Литвой: последняя передавала Польше Подолье и Волынь, а великий князь Литовский выступал с просьбой, чтобы Польша подтвердила его полномочия. Эти требования в Литву привезло официальное посольство во главе с Познаньским епископом Станиславом Цёлеком. Также поступили предложения о встрече двух монархов в период 23 апреля – 20 мая 1431 г. Эти предложения были устно отвергнуты Швитригайло, который пообещал направить королю отдельную грамоту: на сложные манипуляции польских инстанций он отвечал нарочитым промедлением. Перемирие было намечено сроком до 15 августа, и за это время великий князь рассчитывал вникнуть в сложность своего положения. Литовское посольство под руководством друцкого князя Василия во второй половине апреля прибыло в Польшу. В официальном ответе Швитригайло подчеркивал, что является законным преемником Витовта и потребовал возврата захваченных замков Подолья. Польский посланник Ян Лютек, прибывший в Литву в середине июня и жестко повторивший прежние требования, был собственноручно избит Швитригайло и выдворен вон. Младший Ольгердович уверенно продолжал начатую Витовтом работу, но ему недоставало Витовтовых связей и умения гибко навязывать оппонентам свою волю. В конце июня польская армия уже шла походом на /276/ Волынь. 4 июля 42 польских вельможи объявили войну, тем самым сорвав перемирие. 21 июля Ягайло направил Сигизмунду Люксембургу письмо, в котором назвал Швитригайло узурпатором.

Швитригайло не удалось избежать открытой войны – в отличие от Витовта, положившего на это все свои силы и способности. На взгляд курии Литве сильно повредила смена монархов, которая позволила польской дипломатии манипулировать договорами, ранее навязанными Литве и потерявшими силу. Литовская дипломатия еще не доросла до равноправной борьбы. Литва отчасти утратила тот международный престиж, которого добился Витовт в начале коронационной кампании. Правда, Швитригайло многого достиг в отношениях с ближними соседями. Литву поддерживала Молдавия. Под давлением Литвы и Сигизмунда Люксембурга решительно повел себя Тевтонский орден. 19 июня 1431 г. в Скирснямуне был заключен договор между Литвой и Тевтонским орденом. Невзирая на явную неблагосклонность папы по отношению к Швитригайло, со стороны Литвы этот договор ратифицировали ее епископы (Вильнюсский – Матфей, Жямайтский – Николай, Луцкий – Андрей). В начале 1431 г. было достигнуто соглашение с Новгородом, а в конце – со Псковом. С апреля 1431 г. велись переговоры с гуситами. Швитригайло изображал расположенность к ним, но объединяться не рисковал и о ходе переговоров информировал Сигизмунда Люксембурга.

Деятельность Швитригайло говорила о том, что он хорошо усвоил приоритеты и приемы политики Витовта, однако следовать великому предшественнику было непросто, особенно в подготовке к военным операциям, которые стали неотложными. Польское войско под номинальным командованием самого Ягайло переправилось через Буг. В конце июля поляки заняли Владимир-Волынский. Обе стороны обменялись посольствами (к Швитригайло прибыли Войцех Мальский и Лавр Заремба, к Ягайло – князь Константин и Шедибор), но согласия не достигли. 31 июля на реке Стырь поляки разбили литовское войско, которым командовал сам Швитригайло. В плен попали великий и дворный маршалки Румбовд Валимонтович и Иоанн Гаштольд. Поляки осадили Луцк. В замке был большой и хорошо вооруженный (имелись даже бомбарды) гарнизон. Его храбрый и умелый командир Юрша организовал оборону изобретательно и надежно. 13 августа поляки начали штурм, но были отбиты. Их стали тревожить партизаны из местных жителей, которых поддерживали соотечественники с Червонной Руси, находившейся под управлением Польши. На сторону Литвы перешел замок Ратно. Положение противоборствующих сторон несколько выровнялось, и, хотя бои продолжались, перего- /277/ воры были возобновлены. Тем временем Тевтонский орден, следуя договору в Скирснямуне, 17 августа объявил Польше войну, а молдаване разорили окраины Галича (Галиции). Особенно страдало польское пограничье, атакуемое крестоносцами с 23 августа. В таких условиях 2 сентября 1431 г. в Чарторыске было заключено двухгодичное (до 24 июня 1433 г.) перемирие.

Чарторыское перемирие обозначило первый этап открытого литовско-польского конфликта. Инициатива и военное превосходство Польши были отчасти уравновешены успешной обороной Луцка и симпатиями русских к Литве по обе стороны государственной границы. Оправдала себя и локальная литовская дипломатия: действия Тевтонского ордена в некоторой степени остановили войну на Волыни. Не распались и связи с Польшей: было условлено о встрече представителей двух сторон 2 февраля 1432 г. для обсуждения условий прочного мира. Однако с точки зрения европейской дипломатии перевес Польши был очевиден. Европейские дворы были настроены против «схизматической» Литвы и ее сторонника – Тевтонского ордена. Папа Евгений IV повелел Тевтонскому ордену прекратить войну с католиками-поляками и наказать еретиков-чехов. Базельский церковный собор, открывшийся в январе 1431 г., был оппозиционен папе Евгению IV, потому достаточно нейтрален и склонен вникнуть в суть разногласий между Литвой и Польшей. Это влияло и на поведение папы. Довольно успешно пользуясь политическим наследием Витовта, Швитригайло пополнил его своими личными связями на Руси. Новгород согласовывал свои действия с правителем Литвы, дружественную позицию занял Псков, Литву поддерживали Тверь и Одоев. 15 мая 1432 г. была окончательно утвержден Скирснямунский договор (дополнение его новыми печатями отнесли на 15 августа). Однако всё это не могло уравновесить главную победу польской дипломатии: придав Швитригайло образ «схизматика и узурпатора», она договорилась с гуситами о совместных военных действиях против Тевтонского ордена. Полякам также удалось перетянуть на свою сторону Молдавию. В начале 1432 г. расстроились намеченные между представителями Литвы и Польши переговоры. Общими усилиями удалось назначить встречу монархов обеих стран на 15 сентября. В Литву наезжали польские посланники. Сандомирский воевода Петр Шафранец предложил себя посредником в устранении Ягайло и провозглашении Швитригайло королем Польши. Это была не только его идея: то же самое предложение привезли условно освобожденные из-под стражи Иоанн Гаштольд и Румбовд Валимонтович. Эта комбинация была единственным способом устранения помехи, каковой для Польши являлся Швитригайло. В целом же польские политики неуклонно стремились к своей главной цели – присое- /278/ динению Литвы. Это направление еще более укрепил сейм в Серадзе в апреле 1432 г. Хотя официально объявлялось, что Швитригайло может быть признан правителем Литвы на условиях Вильнюсско-Радомского договора, однако по сути сейм более заботился о средствах продолжения войны. В июне в Польшу для обсуждения будущих военных действий прибыли представители гуситов. Великолепно отлаженная явная и тайная политика Польши создала для Литвы и Тевтонского ордена угрозу нового вторжения – еще более серьезную, чем в 1431 г.

Однако наибольшая опасность таилась в самой Литве. Швитригайло, несмотря на всю свою недюжинную энергию, оказался намного слабее Витовта в качестве организатора. Особенно это ощущалось в делах военных. Государственные должностные лица утратили чувство уверенности и безопасности: каждый боялся оказаться в положении Довгирда, Гаштольда и Румбовда. Всем этим питалось глубочайшее неудовольствие литовского дворянства и знати: люди из русских краев приобрели значительный вес, пришлось потесниться некоторым выкормышам Витовта, а особенно его дворянской клиентуре. Врагами Швитригайло стали дворный маршалок Иоанн Гаштольд, новогрудский наместник Петр Мантигирдович, дядя Софии Ягайловой Семен Ольшанский. Исходя из личных мотивов, их поддержал сын бывшего киевского князя Владимира Ольгердовича Олелко (Александр). К этой группе не принадлежали, но отдалились от Швитригайло великий маршалок Румбовд, вильнюсский каштелян Христин Остик и Вильнюсский епископ Матфей. Это были влиятельные люди. Начал складываться заговор, душой которой стал Лавр Заремба, часто посещавший Литву как польский посланник (последний раз он наведался в Вильнюс в мае 1432 г.). Служебная биография этого человека изобиловала незавидными ситуациями, из которых ему всегда удавалось выпутаться. Польская дипломатия нашла замечательного мастера интриги. Конспиративные способности Зарембы и его щедрые посулы произвели впечатление на литовских сановников, утративших чувство реальности и недовольных своим владыкой. Польские политики попали в самое уязвимое место литовского государственного механизма: деформированная Кревской унией династическая структура и молодой, еще не осознавший преимуществ солидарности, государственный совет – не сумели мобилизовать все усилия для воплощения важнейших державных интересов.

В конце августа Швитригайло отбыл в Брест, где, как было намечено, 15 сентября он должен был встретиться с представителями Польши. Во время ночевки в Ошмянах (с 31 августа на 1 сентября) на него совершили нападение люди Лавра Зарембы. О готовящемся ударе в последнее мгновение узнал и предупредил /279/ верный сподвижник Швитригайло Иоанн Монвидович. Швитригайло удалось вырваться, и он, покинув беременную жену, в сопровождении 14 человек (среди которых был вильнюсский воевода Георгий Гедговд) бежал в Полоцк. Избранное направление указывает, что в этнической Литве уже хозяйничали заговорщики. Уже в пути Швитригайло успел получить обещание поддержки из Вильнюса, но столицу уже захватили его противники. Они также утвердились в Гродно, Бресте, Подляшье. В великие князья мятежники выдвинули младшего Витовтова брата – Сигизмунда. Стремление к литовской национальной гегемонии смешалось с государственной изменой. Русские земли Великого княжества Литовского остались верны Швитригайло, их боярство также стремилось к национальной гегемонии.

Литовское государство раскололось, гражданская война стала очевидной. Ситуация в чем-то напоминала 1382 г., только теперь тракайская ветвь Гедиминовичей ощущала себя увереннее в самой этнической Литве, и ее поддерживали интервенты. Как в свое время у Ягайло, так теперь у Сигизмунда I не было иного выхода, как принять условия интервентов. В противном случае нашлась бы другая креатура, и противоборствующие литовские лагеря ожидал бы еще более страшный раскол. Сигизмунд I ознакомил Краков с ситуацией и попросил утвердить его великим князем. В Польше зазвонили церковные колокола, в конце сентября в Гродно было отправлено полномочное посольство короля Ягайло под началом Збигнева Олесницкого. 15 октября 1432 г. был заключен Гродненский договор, который повторял условия Вильнюсско-Радомской унии, но за наследниками Сигизмунда Кейстутовича закреплялись Тракайские владения. Волынь отдавалась Литве, Западное Подолье – Польше. Направленные против Польши договоры были аннулированы. Сигизмунд I обязался не претендовать на корону. От имени Ягайло Збигнев Олесницкий исполнил ритуал посвящения, вручив Сигизмунду меч. Спустя три дня грамоту о согласии с договором признал сын Сигизмунда Михаил. 3 января 1433 г. Ягайло утвердил Гродненский договор.

Трехлетний «луцкий» период литовского суверенитета, годы осуществления программы объявления Литвы королевством, – канули в прошлое. Переступая порог Европы, Литва споткнулась, – не без помощи Польши. Великий труд Витовта на сей раз не дал ощутимых результатов. Это произошло спустя два года после того, как в мир иной отправился незаурядный правитель, умевший совершать невозможное. Ирония судьбы – Витовтов труд продолжил его смертельный враг, еще большая ирония – судьба прервала этот труд руками его брата. Польша с успехом осуществляла Кревскую программу, глашатай ее исторического величия – Збигнев /280/ Олесницкий – ликовал. Витовт выволок Литву из той бездны, куда ее ввергла вековая отсталость. Историческая наука дала ему имя Великого, но умолчала о главном: если бы у Литвы не было Витовта, вряд ли она сохранилась и ныне такой, какова она есть. В 1432 г. над ней снова нависла огромная опасность.

к. Восьмилетие окрепшего польскогосюзеренитета

Ошмянский переворот расколол Великое княжество Литовское на два воюющих лагеря. Поддержав Сигизмунда I (признающего ее превосходство), Польша не только уничтожила все Городельские завоевания Витовта Великого, она устремилась к срыву даже Гродненского договора. Делегация Польши, возведшая на престол Сигизмунда I, 15 октября 1432 г. издала привилей о равных правах католиков и православных Великого княжества Литовского. Сигизмунд I уже готовился к такому шагу, он был необходим для умиротворения русской части Литовского государства, взявшей сторону Швитригайло, – но совершили его представители Польши, присвоившие важную прерогативу этого государства. Согласие великого князя Литовского было упомянуто лишь как обстоятельство, дополнившее соответствующий акт польских институтов. В литературе нет единого мнения, скрепил ли Ягайло своей печатью этот привилей, однако в любом случае это не меняет сути дела, ибо сам король 30 октября 1432 г. предоставил привилей аналогичного содержания Луцкой земле. Это уже говорило о намерении растащить Литовское государство: в привилее было отмечено, что эта земля не будет отделена от Польского королевства. Часть литовской знати, особенно род Валимонтовичей, не поддержала Ошмянский переворот, распахнувший двери перед польской экспансией. Несмотря на очевидные связи Швитригайло с Россией, аристократия видела в нем проводника независимой политики. На рубеже октября-ноября 1432 г. Сигизмунд I раскрыл заговор. Тракайский воевода Явн, великий маршалок Румбовд, Жямайтский староста Михаил Кезгайло, укмяргеский староста Шедибор были схвачены, Явн и Румбовд убиты. После расправы с креатурой Витовта – Кезгайло из Дялтувы, – Сигизмунд I назначил старостой Жямайтии человека из местных, Мядининкского тиуна /281/ Голимина, тем самым укрепив традиционные связи Кейстутовичей с Жямайтией. Жямайты были верны Сигизмунду.

Получив известие об ограниченной помощи, посланной ему из Ливонии, и опираясь на поддержку Валимонтовичей, Швитригайло с войском, собранным в русских землях, в конце ноября 1432 г. двинулся на Литву. Это определило и позицию руководства Тевтонского ордена. Хотя Ливонскому ордену было поручено поддерживать Швитригайло, в конце декабря 1432 г. тевтонский дипломат Людвиг Ланзе все еще жил при дворе Ольгердовича, сам Пауль Руссдорф в дела Литвы не вмешивался, тем более, что и Сигизмунд пообещал не нарушать Скирснямунский договор (за исключением его антипольской части). В булле от 1 января 1433 г. Евгений IV освободил подданных Швитригайло от присяги на верность правителю. Сигизмунд I провозгласил, что воюет за католичество против Швитригайло, желающего «схизматизировать» Литву. Не считаясь с зависимым от нее Сигизмундом, Польша спешила осуществить свои замыслы в южных землях Великого княжества Литовского. После подписания Гродненского договора поляки заняли Олесский замок. Ягайло уже от своего имени назначил в Луцк перебежавшего к нему старосту, князя Александра Носа. Большое польское войско под началом Винцента Шамотульского и Яна Менжика вторглось в Восточное Подолье. Оно захватило почти все замки, Брацлав был сожжен старостой Федором Несвижским, поставленным Швитригайло. Однако Швитригайло смог прислать подкрепление (была получена помощь не только от русских, но от татар и валахов) в Подолье. 30 ноября 1432 г. при переправе через р. Морахву, польское войско попало в засаду, устроенную Федором Несвижским. Полякам удалось с большими потерями вырваться, но это не помешало Федору отвоевать всё Восточное Подолье. В начале апреля 1433 г. Александр Нос перешел на сторону Швитригайло. Рухнули планы Польши захватить Волынь и всё Подолье. Поздней весной 1433 г. Александр Нос разбил и на время пленил хелмского старосту Грицка Кердеевича. В Подолье Федор Несвижский одержал верх в столкновении с каменецким старостой Михаилом Бучацким и вскоре, заманив в засаду, взял его в плен. Все эти события свидетельствовали о прочной власти Швитригайло в русских землях Великого княжества Литовского. Он контролировал и православную Церковь. По смерти митрополита Фотия в 1431 г. Константинопольский патриарх на его место назначил кандидата от Швитригайло, Смоленского епископа Герасима. Перехватив инициативу на юге, Швитригайло направил силы Александра Носа и Федора Несвижского против Сигизмунда I: подоляне и волыняне осадили Брестский замок. Тут Сигизмунду вновь помогли поляки, изгнавшие верных Швитригайло русских из Брест- /282/ ской области. В Крыму в 1433 г. утвердился ставленник Сигизмунда Хаджи-Гирей.

Отражение польской атаки на Волыни и в Подолье совпало со вспышкой активности самого Швитригайло в начале 1433 г. Поддержанный Ливонским орденом, он явился в Восточной Литве. Ливонцы разрушили замок Ужпаляй и угнали 3000 пленных, однако избегали открытых столкновений с Сигизмундом I и отступили. В отместку жямайты в апреле 1433 г. разорили Куронию. Сигизмунд I укреплял свою власть в Литве. Его литовскому окружению претил польский напор. Эти чувства особенно ярко выражал образованный и умный, знавший западные страны Георгий Бутрим. Однако Кейстутович слишком зависел от Польши, чтобы всерьез учитывать подобные настроения. В 1433 г. он был вынужден возобновить Гродненский договор. События лета того года еще более ослабили позицию сторонников последовательной национальной и державной политики, боровшихся как с польским, так и с русским влиянием.

В начале июня большое польское и гуситское войско вторглось на земли Тевтонского ордена. Крестоносцы не сумели оказать серьезное сопротивление, край был жестоко разорен. Жямайты в то время опустошали окрестности Клайпеды. 13 сентября было заключено перемирие до 24 декабря, к нему присоединилась и Литва Сигизмунда I. Тевтонский орден официально отказался от союза со Швитригайло. 15–21 декабря 1433 г. в Ленчице подписан окончательный мир, в соответствующий акт был вписан пункт о гарантиях для сословий договаривающихся сторон. Прусская ветвь Тев- /283/ тонского ордена была сломлена. В июле 1433 г. старосты принадлежащей Польше Червонной Руси договорились с Федором Несвижским и Александром Носом об ограниченном перемирии сроком до Рождества (позднее оно было продлено до Пасхи 1434 г.). Польша и Швитригайло получили свободу рук в собственном тылу, и каждый из них усилил давление на Сигизмунда Кейстутовича. В конце лета и осенью волыняне разорили Подляшье, а также окрестности Бреста и Мстиславля. Во второй половине июля и в августе 1433 г. армия Швитригайло и Ливонского ордена заняла Минск, Борисов, Крево, Заславль, Эйшишкес, Лиду, разбила Петра Мантигирдовича, ведшего войско Сигизмунда I к Молодечно. Пострадали города Вильнюс и Тракай, был уничтожен польский отряд Каунасского гарнизона. В руки Швитригайло попал изменивший ему князь Михаил Ольшанский, который был зверски убит. Сторонникам Сигизмунда I пришлось прибегнуть к партизанской войне, скрываться по лесам. Однако из-за того, что в войске вспыхнул конский мор, а население оказывало помощь партизанам, – Швитригайло не удалось утвердиться на занятых землях, и он отошел в Лукомль. В таких обстоятельствах Сигизмунд I не мог действовать самостоятельно, ибо утраченные территории он вернул лишь с помощью подоспевших поляков.

На международной арене Швитригайло не потерял связей с Базельским церковным собором. Еще осенью 1432 г. его с миротворческой миссией посещал уполномоченный собором Лаврентий де Дамиани. 22 марта 1433 г. православные князья Ярослав (сын Лугвения Ольгердовича) и Андрей, а также еще 14 бояр – по инициативе Швитригайло – заявили собору, что он придерживается католической веры. В письме от 26 ноября 1433 г., которое вручил нанятый им юрист Симон де Балле, Швитригайло основывал свои права на литовский престол тем, что он сын Ольгерда. Уже в конце 1431 г., когда вспыхнул конфликт между Базельским собором и Евгением IV, Швитригайло старался поддерживать добрые отношения с обеими сторонами. Внимание вполне нейтрального собора он привлекал идеей Церковной унии. В 1434 г. Евгений IV стал более благосклонен к Швитригайло, в буллах титуловал великим князем и даже назначил его капеллана Петра епископом Жямайтии. Собрания сословий Пруссии, проходившие в конце 1433 и в первой половине 1433 г., все-таки высказались за мир с Польшей, поэтому усилия посланников Швитригайло на заседавшем в декабре 1433 г. Торуньском соборе (даже при поддержке представителей Ливонского ордена) не принесли результата. Не помогли и аргументы Сигизмунда Люксембурга в пользу отзыва Ленчицкого договора, изложенные в письме сословиям Пруссии и Ливонии от 28 февраля 1434 г. Однако вмешательство императора укрепило меж- /284/ дународные позиции Швитригайло. Объединение поляков и гуситов совпало с определенным потеплением в отношениях императора и папы (31 мая 1433 г. Евгений IV короновал Сигизмунда Люксембурга). Нанятым Польшей юристам – Каспару де Перуджиа и Симеону де Терамо – на Базельском соборе пришлось много потрудиться, чтобы были отклонены требования Андреаса Пфаффендорфа (прокуратора Тевтонского ордена и Швитригайло) об анафеме за связь поляков с еретиками. Эти словесные бои в принципе не изменили сложившегося положения, но – так или иначе – канцелярия Римской империи и далее именовала Болеслава Швитригайло «дорогим братом» императора.