67829.fb2
Литовская дипломатия впервые всерьез столкнулась с политическим искусством Тевтонского ордена. Первую битву она проиграла, однако наметила вехи, на которые ориентировалась политика Вильнюсского двора весь XIV в. Литва не избавилась от политической изоляции, но в значительной мере ее ослабила. Советник Гедимина, доминиканец Николай, метко охарактеризовал действия великого князя: акцию крещения следовало связывать не со слабым епископом, а с могучей династией Венгрии или Чехии, т. е. Гедимин по инерции мыслил в категориях XIII в., упуская из виду новые реальности, сложившиеся в Центральной Европе. Гедимина можно оправдывать тем, что добрые отношения Люксембургов с Тевтонским орденом очень затрудняли восприятие новейшей перспективы. Венгерский фактор также был недостаточно ясен: Литва пробивалась в Юго-Западную Русь, – ареал традиционных аннексионистских стремлений Венгрии.
Однако под боком у Литвы вырос новый политический центр – воссозданное в 1320 г. Польское королевство. С ним еще мало кто считался, но это королевство было таким же заклятым врагом крестоносцев, как и Литва. Дипломатический «западный» прорыв Литвы естественно должен был предполагать сближение обоих противников Тевтонского ордена. В начале 1325 г. Гедимин заключил военный союз с королем Польши Владиславом Локетком, а в октябре того же года выдал свою дочь (М. Стрийковский называет ее Альдоной) за его сына Казимира (Альдона получила христианское имя Анна). Польше угрожала могущественная Чехия Люксембургов, король которой Иоанн претендовал на польский трон. Владислав Локетек, опасавшийся Чехии, императора и Тевтонского ордена, естественным образом склонялся к противнику Людовика Баварского – папе, который, кроме того, был и сюзереном Польши. Союз с Польшей предоставил Гедимину новые возможности сочетать свою политику с интересами папы.
Иоанн XXII в борьбе с Людовиком Баварским стремился вытеснить из Бранденбурга его сына Людовика, ставшего маркгра- /114/ фом этого владения. Нанося удар по Бранденбургу, король Польши не только защищал себя, но и оказывал услугу папе. Это устраивало и Гедимина. Во второй половине февраля – начале марта 1326 г. соединенное литовско-польское войско нанесло значительный урон Бранденбургу. Гедимин послал туда 1200 отборных всадников под командой Давида. Под сильным давлением папы Тевтонский орден вынужден был пропустить литовцев. Вторжение язычников вызвало огромный негативный отклик как в самой Германии, так и в соседних странах (возвращавшийся после успешного похода Давид был исподтишка убит разгневанным мазовецким дворянином). Гедимин оказал Иоанну XXII услугу, но возбужденное общественное мнение Европы вынудило папу отмежеваться от язычников. Так Литва утратила последнюю возможность сближения с Авиньоном.
Все-таки Бранденбургский поход был успехом политики Гедимина: он упрочил военный союз с Польшей. В феврале или марте 1326 г. Литве удалось заключить перемирие с угрожавшим Пскову Новгородом; к перемирию присоединился и Ливонский орден. Смерть Давида не ослабила литовского протектората над Псковом. Таким образом, дипломатическая акция Гедимина соответствовала новым возможностям Литвы и, хотя не достигла главной цели, принесла определенные результаты. На исходе четырехлетнего перемирия северо-восточные и юго-западные границы Великого княжества Литовского были защищены. Литовская дипломатия, пусть ненадолго, сама вышла на международную арену и добилась первого долговременного соглашения о западной границе.
Землетрясение, случившееся на исходе перемирия, вынудило тевтонский гарнизон покинуть замок Скирснямуне (1328 г.). В это время, а возможно, несколько ранее, жямайты сумели отстроить замок Путве. Так что передышка несколько улучшила позиции. Литвы. Первые нападения крестоносцев совершались по традиционным фланговым направлениям: в 1328 г. были подвергнуты опустошению окрестности Гродно и разрушены предзамковые укрепления Путве и Аукаймиса. Эти набеги Орден осуществил своими собственными силами. Ливонцы, не способные защитить Клайпеду от жямайтов, в 1328 г. передали ее Прусскому ответвлению Ордена. Жямайты окончательно утвердились в Паланге, а крестоносцы Пруссии – на всем восточном берегу Куршского залива.
В начале 1329 г. с большим войском в Пруссию прибыл король /115/ Чехии Иоанн, а также множество рыцарей из Германии, Франции, Англии и Нидерландов. Иоанн Люксембургский, ранее одолевший князей Мазовии, считал Пруссию и Литву ареалом собственных интересов, а Тевтонский орден – главным исполнителем своих намерений. Эти намерения были провозглашены еще в третьей четверти XIII в. Премыслом II, а претензии Иоанна на польскую корону делали их куда более реальными. Войска Чехии и Тевтонского ордена ворвались в Жямайтию. На помощь жямайтам пришли дружины великого князя, предводительствуемые близким родственником Гедимина (вероятнее всего, братом) Маргирисом, но силы все-таки были не равны. Желая избежать кровопролития, уже далеко не юный, но физически очень крепкий Маргирис вызвал Иоанна на поединок. Непривычные к единоборствам литовцы нарушили правила, из-за чего Маргирису пришлось сдаться. Лучшие силы были сохранены, Маргирис вскоре выкуплен из плена, но Жямайтия осталась без должной защиты. Пали пять важных жямайтских замков: Гедиминов замок, Гягужкальнис, Аукаймис, Жесдите и Мядвегалис. В этом последнем (и вблизи него) сдались в плен несколько тысяч жямайтов. Иоанн посчитал это покорением Жямайтии и оставил пленных на месте, позволив им принять крещение. Более опытные руководители Тевтонского ордена хотели пленных истребить или угнать в Пруссию, но на споры не было времени, поскольку пришло известие о том, что поляки вторглись в Кульм (Хелмин, Хелмно). Владислав Локетек желал не только помочь Гедимину, но и воспользоваться тем, что силы врага скованы в Жямайтии. Польша от этого только проиграла: объединенные силы Ордена и Чехии заняли Добжинь. Разгромленной Жямайтии такой поворот событий весьма помог: после отхода противника не было речи о признании власти Ордена и принятии христианства. /116/
В 1329 г. в Жямайтии чуть было не повторилась трагедия Самбии 1255 г. Такой военной неудачи не только жямайты, но и вся Литва еще не испытывали. Была нарушена оборонительная система Жямайтии. Она, правда, была восстановлена, но Гедиминов замок, находившийся неподалеку от связанной с Пруссией Клайпеды, уже не мог удовлетворить монарха или субмонарха: в тридцатых годах Маргирис избрал основной опорой ареал Юкайняй-Молавенай (окрестности современной Видукле), который источники упоминают в связи с кампанией 1329 г. Литва впервые столкнулась с интервенцией могущественного представителя центрально-европейских династий, и только случайность спасла ее от болезненных последствий такой интервенции. Вытеснение христиан из Палестины (1291 г.) завершило эпоху классических Крестовых походов, но направило их слабеющий поток в Балтийский регион. На Литву подобные испытания стали обрушиваться с начала XIV в., но самое страшное было то, что в этот поток влились монархи Центральной Европы, ранее почти не участвовавшие в Крестовых войнах.
К счастью, потенциал представителей этих династий был слишком мал, и они не могли осуществлять походы систематически. Реальной была угроза эпизодических ударов, а здесь, как показал 1329 год, действовал фактор случайности. Вмешательство Польши сковало силы Тевтонского ордена на несколько лет. Это позволило Гедимину оказать поддержку рижанам, испытывавшим давление Ливонского ордена. В начале осени 1329 г. их представители пригласили Гедимина занять замок Рижского архиепископства. В середине сентября литовское войско во главе с ним достигло низо- /117/ вий Даугавы, но Орден, узнав о готовящейся операции, уже успел занять замок архиепископа. Гедимин должен был удовлетвориться разорением довольно обширного пространства (вплоть до Южной Эстонии). Этот поход и опустошение окрестностей Пилтене в Куронии в начале марта 1330 г. уже не могли помочь Риге. Окруженная орденским войском, она капитулировала в конце марта 1330 г. Литва потеряла очень важного союзника, а у Ливонского ордена оказались развязаны руки.
Победа Ливонского ордена над Ригой была предопределена ходом событий. Литва могла послать гарнизон в тот или другой замок Ливонии, но удержать на вражеской территории целую систему замков не позволяли скудные ресурсы ее призывного войска. Между тем, вмешательство представителей крупных европейских династий в войну Тевтонского ордена с Литвой вызвало приток в Пруссию достаточно мелкой знати из Европы – крестоносцы дождались более серьезной поддержки, чем ранее. В начале 1331 г. войско в составе нескольких немецких графов и 100 рыцарей Ордена разорило Вайкяйскую землю, тогда же гарнизон крепости Рагайне уничтожил подступы к Гедиминову замку. Напуганный реакцией Германии и разочарованный отношениями с Гедимином, Иоанн XXII вознамерился «заморозить» конфликт между Ливонским орденом и рижанами в его сложившемся виде и в мае 1330 г. повелел обеим сторонам прекратить военные действия. Фактичес- /118/ ки тем самым был подтвержден контроль Ордена над Ригой и отказ от связей с Литвой. К счастью для Литвы, война между Тевтонским орденом и Польшей затягивалась; на помощь полякам пришла Венгрия. Желая поддержать Польшу, в сентябре 1330 г. Гедимин во главе большого войска вторгся в Южную Пруссию. Литовцы еще не успели соединиться с поляками, когда на них обрушились мощные силы Ордена; однако Гедимин избежал рискованной битвы. После соединения сил союзников выяснилось, что венгры отказываются воевать заодно с язычниками (Венгрия, вне сомнений, косо смотрела на литовскую экспансию в Южной Руси). Попав в сложное положение, Владислав Локетек должен был учесть настроения своих могущественных союзников и в то же время расплатиться с Гедимином за напрасную военную экспедицию. Хотя на этот раз великий князь Литовский и был удовлетворен, ему стало понятно, что сблизиться с Венгрией через посредство Польши не удастся, а сил у Литвы и Польши недостаточно для частых и рискованных дальних походов вглубь Пруссии. Не оставалось другого выхода как довериться одной лишь своей стратегии. В начале 1331 г. военный союз Литвы и Польши распался. В том же году Тевтонский орден одержал над поляками Пиррову победу близ Пловцев, потеряв много рыцарей. Это еще более затянуло военные действия, и Литва получила передышку на Немане. Руководство Тевтонского ордена пыталось лишить Гедимина подобной передышки. Одолев Ригу, Ливонский орден усилил пограничные замки и возобновил нападения; к нему на подмогу были направлены некрупные крестоносные отряды. На стыке лета-осени 1330 г. магистр края Эберхардт Монгейм вторгся в жямайтские земли. Этот поход ливонцев на время сковал силы правителя Литвы, однако в 1332 г. тот же магистр опустошил бывшую область князя Мажейки в Жямайтии. Крестоносцы Ливонии и Пруссии разоряли жямайтские земли и в начале 1333 г. в том же году экспедиции Эберхардта Монгейма дошли до Укмярге и Полоцка. В 1334 г. он опустошил окрестности Дубингяй и Шяшуоляй, а несколько позднее вновь совершил нападение на Полоцк. У Ливонского ордена не было тех резервов, что у крестоносцев Пруссии, однако отдельные замки на северном рубеже Литвы не могли противостоять им столь же упорно, как оборонительная система в низовьях Немана, потому ливонцы достигли окрестностей Вильнюса (Дубингяй и Шяшуоляй), истребив тут 1200 человек. В феврале 1335 г. Эберхардт Монгейм вновь совершил нападение на Жямайтию. Всё же эти ежегодные рейды не были легкой прогулкой для Ливонского ордена: после смерти великого магистра Лютера Брауншвейгского (1335 г.) и возобновления нападений из Пруссии, во второй половине тридцатых годов они были прекра- /119/ щены. Высшее руководство Тевтонского ордена ливонский фронт считало второстепенным и активизировало действия на этом театре лишь в отдельных необходимых случаях.
Лютера Брауншвейгского сменил многоопытный воин Дитрих Альтенбург. Его приход к власти совпал с переменами на театре войны между Тевтонским орденом и Польшей. В 1333 г. скончался упорный противник Ордена Владислав Локетек. Его преемник, зять Гедимина Казимир III, не был склонен продолжать мало удачную для Польши войну. В 1335 г. бои прекратились, и Дитрих Альтенбург смог направить основные силы против Литвы. Изменение направления атаки совпало с новыми ударами центрально-европейских династий; всё это происходило в соответствии с тщательно просчитанной и обоснованной стратегией великого магистра. В феврале 1336 г. последовал реванш бранденбургского маркграфа Людовика за нападения Давида 1326 г. Вместе с маркграфом в поход отправился сам Дитрих Альтенбург, графы Намюра и Эно, при поддержке французских и австрийских рыцарей (числом более 150). Целью была опорная резиденция Маргириса в Жямайтии (окрестности Юкайняй-Молавенай). Была осаждена крепость Пиленай (Пилене), в которой со всем имуществом укрылись окрестные жители. Обороной руководил сам Маргирис, охраняемый своей дружиной. Когда стало ясно, что устоять не суждено, все находящиеся внутри, как воины, так и мирные жители, подожгли замок и покончили с собой. Так же поступил и Маргирис, сражавшийся до последней минуты.
Пиленская трагедия вошла в историю как пример героизма. Она оценена и как проявление национального менталитета: одинаково стойко держались дружинники и простые жители, жямайты и воины великокняжеского домена. Вместе с тем, это была большая потеря для обороны Литвы: после этого события весь XIV в. источники уже не упоминают опорного пункта великого князя и субмонарха в Жямайтии. Дитрих Альтенбург, хорошо понимая значение этого успеха, стремился без промедления им воспользоваться: в том же году, вместо утраченного замка Скирснямуне, между Велюоной и Пештве он начал строить замок Мариенбург (или Георгенбург), желая вклинить его в литовскую оборонительную систему. Гедимин по достоинству оценил этот маневр: значительные силы литовцев настигли магистра и разорили постройку. Литовское государство уже было способно препятствовать немцам в возведении замков, если строительство не поддерживалось силами могущественных властителей.
Однако подобные силы имелись, и напряженность, создаваемая Тевтонским орденом, всё возрастала. В начале 1337 г. в Пруссию прибыл король Чехии Иоанн, его сын, маркграф Моравии Карл, /120/ многие представители знати из Франции, Бургундии, Испании, Нидерландов, герцог Баварии Генрих, легницкий князь Вацлав. Для Литвы возникла опасность, пожалуй, еще большая, чем в 1329 г., но походу воспрепятствовала оттепель. Как видно, к нападению готовились не только Люксембурги, но и Виттельсбах Баварский – представитель рода, давшего германского императора и рвущегося в первые ряды европейских династий. Поддержка со стороны этого рода сопровождала Орден и в начале лета 1337 г. Тот же герцог Генрих помог Тевтонскому ордену на участке Пештве-Велюона построить, оборудовать и обеспечить всем необходимым замок Байербург. Сделано это было вполне внезапно, неожиданно для литовцев. Гедимин отреагировал быстро, осадив новый замок крестоносцев. Великому князю помогали жямайты и князь тракайский (не называемый по имени сын Гедимина). Как и в других случаях, тут проявилось неумение литовцев брать замки. После трех недель осады немецкий арбалетчик застрелил тракайского князя, и в это же время на помощь Байербургу подошло войско крестоносцев под командованием маршала Генриха Дусмера. Литовцы отступили, а Дусмер, преследуя жямайтов, дошел до земли Мядининкай. Так был исполнен замысел Дитриха Альтенбурга, провалившийся в 1336 г.
Возведение замка Байербург было не только стратегическим военным успехом крестоносцев. В конце того же 1337 г. император Людовик Баварский предоставил Тевтонскому ордену две грамоты дарения на Литву. Таким образом вершилась единая военно-политическая акция, поддержанная правящей династией Виттельсбахов. Первый успех начавшегося вторжения вселил в немцев надежды на скорое завоевание Литвы. Байербургу предназначалась роль центра будущей церковной провинции, включающей всю Литву. Виттельсбахи пытались создать противовес политике Люксембургов на востоке. Он был необходим, поскольку приостановление войны между Польшей и Тевтонским орденом было обусловлено Вышеградским соглашением между королями Венгрии, Польши и Чехии. В этом соглашении выражалась поддержка претензий короля Чехии на императорский трон. При таких обстоятельствах союз Виттельсбахов и Тевтонского ордена еще более укрепился, но в то же время от Ордена отдалялись Люксембурги, которые поддерживали его еще в начале 1337 г. Гедимин уловил эти перемены, поскольку его дочь Офка (вероятнее всего, сокращение христианского имени Евфимия) в 1331 г. вышла замуж за галицкого князя Болеслава-Юрия. В июне 1338 г. к Вышеградской тройке присоединился традиционный союзник Тевтонского ордена Галицко-Волынское княжество. Для городов Тевтонского ордена закрылись торговые пути на юго-восток. И хотя литовское войско, /121/ вторгшееся в 1338 г. в Пруссию, было разбито близ Галялаукяй, – становилось ясно, что победы Тевтонского ордена являются все-таки тактическим, но не стратегическим успехом. Перелома можно было достичь лишь ударом могущественных Люксембургов, но после Вышеградских соглашений их интересы переместились на другие направления. Случайная интервенция Люксембургов, не исчерпавшая своего потенциала и не ставшая планомерным давлением, мало в чем помогла Тевтонскому ордену, а помощи Виттельсбахов оказалось недостаточно для покорения Литвы. С конца 1338 г. напряжение стало спадать. 1 ноября 1338 г. был заключен десятилетний торговый договор Литвы и Ливонии: с потерей торговых путей на юго-востоке для купцов орденских земель стали весьма привлекательны эти пути на севере. Байербург по существу не изменил равновесия на Немане: большой поход Ордена против Велюоны в 1339 г. был не слишком удачен. Правда, и положение Литвы после поражений 1336–1338 г. несколько пошатнулось: в конце тридцатых годов увеличилось число перебежчиков к крестоносцам. Однако общего хода войны это не изменило. Попытка набрать в Германии крестовых воинов для нового похода в 1340 г. не удалась. Нападения Тевтонского ордена прекратились почти на два года. Можно сказать, Орден сам не выдержал военного напряжения, но были тому и другие причины.
Намеченное Вышеградским соглашением направление чешской политики меняло положение во всем регионе восточной Балтики. В провинцию францисканцев Чехии были включены и литовские миссии. В конце 1341 г. в Пруссию прибыл маркграф Моравии Карл. Как раз в это время язычники Литвы расправились с двумя францисканцами – Мартыном из Адды и Ульриком из Адлехонвиц (последний топоним – чешский). В 1340 г. умер галицкий князь Болеслав-Юрий, его преемником стал Любарт. Тем самым Волынь, входящая в Вышеградскую четверку, включалась в Великое княжество Литовское. Эти факты заставляют обратиться к сообщению информированного чешского хрониста Бенеша Вейтмильского: правитель Литвы, пригласивший в конце 1341 г. католических священнослужителей, собирался креститься, за что был отравлен своими же. Этому свидетельству нельзя всецело доверять, но всё более активная деятельность чешских миссионеров в Литве остается очевидной. Смерть Гедимина в конце 1341 г. подтверждают и Новгородские летописи. Ушел в могилу один из наиболее выдающихся властителей Литвы, создатель Литовской державы.
В историографии уже стало традицией изображать Гедимина мирным цивилизатором, администратором и способным дипломатом. Не отрицая этого, следует подчеркнуть его заслуги как полко- /122/ водца и стратега, которые обычно замалчиваются. Гедимин был разносторонним монархом и политиком, осознавшим национальные и государственные нужды, возможности и опасности. В Европе тех лет небольшому и отсталому литовскому народу уже не осталось места, но успешное развитие литовского государства позволило его отвоевать. Гедимин понимал, какие шаги надо предпринять для этого и потому он упорно стремился к крещению. Как и Миндовг, он обогнал современное ему литовское общество и остался во многом не понят. Как и Миндовга, его следует считать крестителем Литвы, т. е. проводником, пролагателем дороги в Европу, хотя он и не достиг своей цели.
Гениальный создатель литературных портретов, Николай Гоголь пробовал свои силы и в истории. Гедимина он сравнил с великаном, которого окружали соседи-карлики. Историческая карьера Гоголя не задалась, и данной характеристике можно возразить: современниками Гедимина были поляк Владислав Локетек, татарин Узбек и русский Иван Калита, которых никак не назовешь карликами. А великие магистры Тевтонского ордена – Лютер Брауншвейгский, Карл Трирский и Дитрих Альтенбург? Однако представитель романтической историографии, мастер исторического портрета все-таки выбрал Гедимина. /123/
Явнут (Евнутий) после смерти Гедимина завладел Вильнюсом и стал великим князем. Великокняжеское окружение уже оттеснило от трона боковые линии Гедиминовичей, и «братский» вариант прихода к власти Бутвида стал невозможен. Однако и Явнут должным образом не утвердился; он не только не был старшим сыном (старшим был Монивид), но и не главенствовал в иерархии братьев при живом отце: Кейстуту принадлежала резиденция субмонархов – Тракай, Ольгерд (он был старше Явнута) владел замком Крево и Витебском, Кориат – Новгородком (Новогрудком), Монивид – Кярнаве и Слонимом, а Вильнюс достался Явнуту лишь после смерти отца.
Противоречивые описания смерти Гедимина заставляют предположить, что она наступила внезапно. К тому же, иерархия сыновей Гедимина не успела устояться – свидетельством тому, например, положение Кейстута: второй столицей (Тракай) он владел лишь четыре года, заменив, вероятнее всего, брата, обладавшего статусом субмонарха-соправителя. Смерть Гедимина застала врасплох Кейстута, увязшего в делах Руси Ольгерда, а тем более – Явнута, не обладавшего преимуществами или получившего их в самый последний момент. Владения других братьев были мельче или дальше от центра, и голос их значил меньше. Спустя два года проявилась склонность Явнута к православию и его блокирование с Наримонтом-Глебом, уже принявшим православную веру. В свою очередь обозначился союз Кейстута и Ольгерда, твердо державшихся язычества. К этому союзу примыкали или, во всяком случае, с ним считались другие братья. Приход к власти Явнута усилил православную партию Гедиминовичей. Ясно и то, что Ольгерда и Кейстута такое положение не удовлетворяло с самого начала. /124/
Неожиданная или мало ожидаемая смерть Гедимина лишь подчеркнула те проблемы развития династии и власти, которые не могли не возникнуть при быстром переходе от ранней монархии к большой и неоднородной державе. Крепнущие феодальные отношения повышали значение отдельных резиденций, формировали из них постоянные центры власти. Домен уже раскололся на Вильнюсское и Тракайское княжества, поднимались Крево и Кярнаве, сходное значение обретал близко расположенный русский Новгородок. Если правитель подобного центра располагал сильной опорой не в домене (как Ольгерд в Витебске и Кейстут в Жямайтии), равновесие иерархии Гедиминовичей нарушалось. До определенного момента был возможен единственный выход: замедлять распад домена и не позволять укрепляться в больших русских владениях Гедиминовичам, которые там находились. Положение, занимаемое Явнутом, способствовало противоположному развитию событий. Великое княжество Литовское в будущем могло оказаться конгломератом разрозненных и взаимно почти не связанных княжеств.
Явнут пришел к власти, когда на границах с Тевтонским орденом еще было спокойно. В ночь с 22 на 23 марта 1343 г. произошло Великое восстание эстонцев (восстание Юрьевой ночи) в управляемой датчанами Северной Эстонии, втянувшее в свой водоворот силы и владения Ливонского ордена. Эстонцы были жестоко усмирены, и Дания в 1346–1347 г. продала Ордену Северную Эстонию. Государство крестоносцев еще более расширилось, однако все эти годы стоили ему, в особенности ливонской ветви, огромного напряжения. Литовцам, естественно, это было на руку. Только в 1343 г. крестоносцы предприняли поход в низовьях Немана, но и он был связан лишь с переносом замка Байербург в более удобное для Ордена место. В 1342 г. Ольгерд и Кейстут защитили Псков от нападения Ливонского ордена. Это позволило сделать псковским князем старшего сына Ольгерда, крещенного под именем Андрея. При отражении нападения погиб сын полоцкого князя Война (брата Гедимина) Любко. После смерти Война в том же 1342 г. Андрей стал полоцким князем, оставив во Пскове своим наместником Юрия, сына Витовта (этот Витовт – князь, не упоминаемый источниками). События вокруг Пскова и Полоцка выявили союз Ольгерда и Кейстута, укрепивших свое положение.
После смерти Болеслава-Юрия успешно складывались дела Любарта. Он утвердился во всей Волыни, его верховенство признал лидер галицкой знати Дмитрий Дедко. Попытка Польши занять Галицкое княжество и в 1340 г. не удалась и вызвала острую реакцию татар. По просьбе Дедко они в 1341 г. напали на Польшу. Вторжение татар полякам удалось отразить, но оно несколько лет /125/ удерживало Польшу от нападений на Червонную Русь.
Внешне благоприятные для Литвы события на самом деле таили в себе новые угрозы. Все происходило по инерции, без участия великого князя. Тем временем на всем западном пограничье Великого княжества Литовского назревали крупномасштабные военные действия. В 1339 г. умерла Анна, жена Казимира III Великого, и прервалась последняя, весьма слабая, связь между королем Польши и Гедиминовичами. Еще более проявилось желание Казимира иметь надежный тыл на западе и двигаться на восток. В 1343 г. он заключил Калишский мир с Тевтонским орденом, отказавшись от Поморья. Он неспешно готовился к нападению на Любарта. Наибольшую опасность представлял Тевтонский орден, способный в любой момент возобновить набеги.
Группировка Ольгерда и Кейстута чувствовала эту опасность, а слабая власть Явнута располагала к попыткам ее свергнуть. Зимой 1344–1345 г. (вероятнее всего, в начале 1345 г.) Кейстут внезапным ударом занял Вильнюс. Ольгерд несколько запоздал к месту событий, но дружинники Кейстута уже схватили Явнута, пытавшегося бежать. Переворот удался, Кейстут признал Ольгерда великим князем. В свою очередь Ольгерд признал исключительное положение Кейстута: Тракайское княжество стало вотчиной Кейстута и его наследников, было условлено некоторыми вновь обретаемыми владениями править сообща (это коснулось вскоре присоединенных Поднепровских волостей, также Кейстуту принадлежала определенная часть Вильнюса). Братья, за исключением Наримонта, признали итоги переворота. Явнут бежал в Москву и там осенью 1345 г. принял православие (под именем Иоанна), Наримонт нашел убежище у татар. Однако ни Москва, ни татары не собирались оказывать беглецам военную поддержку, поэтому оба они вскоре вернулись в Литву. Наримонту был возвращен Пинск, а Явнут получил Заславль и отдельные земли на Волыни. По смерти Монивида Кярнаве забрал себе Ольгерд, а Слоним – Кейстут.
В лице Ольгерда и Кейстута победила национальная часть иерархии Гедиминовичей, а сама иерархия вновь обрела сильного властителя. Вскоре после переворота Ольгерд расправился с православными придворными. Получила продолжение политика Гедимина. Ольгерд и Кейстут видели положение и понимали, что только согласные действия могут сделать и сохранить стабильной разрас- /126/ тающуюся Гедиминову державу. В этом смысле они и впрямь оказались способны действовать сообща (немецкая историография назвала их идеальной парой братьев). Однако это был субъективный фактор, а объективная реальность – окончательно выделенное Тракайское княжество, т. е. западная часть домена, включая русские Гродно, Брест (Берестье) и земли Подляшья. При таком положении фактор времени как бы не учитывался, хотя само время было по-прежнему неумолимо, его лишь «замедлила» деятельность Ольгерда и Кейстута.
Значение прихода Ольгерда к власти проявилось в том же 1345 г. В конце года в Пруссии собралось около 200 более и менее крупных властителей, среди них король Чехии Иоанн, маркграф Моравии Карл, король Венгрии Людовик Великий (он же Лайош I Великий или Людовик Венгерский), голландский граф Вильгельм IV, граф Гюнтер Шварцбург (позднее объявленный императором Германии). Из всех крестовых экспедиций эта задумывалась и была самой внушительной. Сгруппировал свои силы и Тевтонский орден. Целью похода были низовья Немана. Литовское руководство использовало накопленный опыт, должным образом оценив психологические особенности столь крупного соединения рыцарских и монарших сил. Вовремя пущенный слух о скором вторжении литовского войска в Самбию застал врасплох крестоносцев и их союзников, уже выступивших в поход. Они решили защищать свою землю. Литовцы не появлялись, время бежало, высокородное воинство не признавало общего руководства, кроме того, начинал действовать фактор возможной оттепели. Как и следовало ожидать, мощный кулак разжался. В это время Ольгерд вторгся в Ливонию. Литовцы уже вполне освоили осадную технику: они уничтожили замок Тервете и предзамковые укрепления Елгавы (Митавы). Всё повергая огню и мечу, Ольгерд дошел до Турайды. Погибло около 2000 человек, многие были угнаны в плен. В Сигулде великого князя встретили восставшие против Ордена ливы. Их вождь просил литовцев о помощи и обещал признать их власть. Ольгерд услышал то, чего 80 лет назад так ждал и не дождался Тройнат, однако его реакция была противоположной. Узнав, что ливы желают изгнать немецких господ, литовский правитель велел отрубить их вождю голову и прибавил, что деревенщине не бывать королем.
Для Ливонского ордена, едва усмирившего эстонцев, этот удар был весьма чувствителен. За исключением действий, предпринятых по особой договоренности с крестоносцами Пруссии в 1348 г., он фактически не нападал на Литву вплоть до 1358 г. Важнее всего, конечно, была компрометация руководства Тевтонского ордена и его военной /127/ доктрины. Козлом отпущения стал великий магистр Людольф Вейцау, которого в итоге постигло серьезное нервное расстройство. Так или иначе, но столько и таких представителей европейских династий уже никогда не приходило на подмогу Тевтонскому ордену. В этой операции Ольгерд проявил себя как даровитый стратег, способный не только добывать информацию, но и умело ее использовать, предвидя ход событий и обращая их во вред врагу (эту его особенность позднее подчеркивали русские летописи). Однако отношение к восставшим ливам продемонстрировало политическую ограниченность Ольгерда. Вельможное чванство, презрение к простонародью и поверженным племенам, упоение победой и погруженность в заботы текущего дня, – всё это затмевало грядущую перспективу и сущность событий. От Гедимина Ольгерд унаследовал державу и державное мышление, однако часто не усматривал скрытых возможностей, чем особенно выделялся его отец.
С результатами подобной политической ограниченности Ольгерд столкнулся позднее, а для второй половины сороковых годов решающим было солидное наследие Гедимина и впечатляющая победа 1345 г. На действия усилившихся сторонников Москвы (в Новгороде, 1346 г.) Ольгерд в 1347 г. ответил военным походом. Литовцы заняли Шелонь и Лугу; Порхов и Опочка откупились контрибуцией в 300 рублей, новгородское войско не осмелилось принять битву. В итоге всех этих неудач толпа, собравшаяся в Новгороде на вече, растерзала промосковски настроенного посадника Евстафия (Остафия) Дворянинцева. Великий князь Московский Семен Гордый не был избран князем Новгородским. В 1348 г. Новгород заключил с Литвой мир и принял нейтралитет. Около 1344 г. Любарт договорился с Казимиром Великим и защитил свои права на Волынь. Не прояснена зависимость Галицко-Волынского княжества, известно лишь, что в ту пору поляки завладели Саноком. Учрежденная заботами Любарта в 1337–1338 г. галицкая православная митрополия (фактически исполнявшая роль бывшей литовской митрополии) была ликвидирована усилиями Московского (всея Руси) митрополита в 1347 г. В борьбе против московской дипломатии уверенный в успехе Ольгерд совершил ошибку. В 1349 г. он неосмотрительно послал Кориата и его сына Эйкша к золотоордынскому хану Джанибеку, недооценив симпатий хана к Москве. Джанибек захватил литовских послов и выдал их великому Московскому князю Семену Гордому. Ольгерду пришлось выручать брата и племянника. Как только он отказался от претензий на земли в верховьях Оки (Верховские княжества), пленников отпустили. Компромисс был скреплен и родственными связями: в 1350 г. /128/ Ольгерд женился на сестре супруги Семена Гордого и тверского князя Михаила Ульяне (первая жена Ольгерда к тому времени умерла). Конец сороковых годов, как и прежде, демонстрировал военную мощь Литвы и дипломатический успех Москвы. Тогда было трудно предсказать, какая из сторон получит перевес.
Ольгерд понимал, что всё решает оборона на Немане, и стремился перенести военные действия на территорию Тевтонского ордена. В феврале 1347 г. он и Кейстут разорили Барту, угнав многих пленных. Весной, введя в заблуждение пограничную стражу крестоносцев, литовцы опустошили Самбию. Осенью Кейстут прошел походом от Рагайне до Вонсдорфа, где разгромил соединение крестоносцев (погибло 14 рыцарей). Победа на территории Ордена свидетельствовала об улучшившемся вооружении и организации литовского войска. Однако великий магистр Генрих Дусмер, сменивший в 1345 г. Людольфа Вейцау, наращивал силы для нового вторжения. В начале 1348 г. в Пруссию прибыли английские и французские рыцари, были собраны все силы Ордена. Хронисты преувеличивают, говоря о 40 000 воинов, но это действительно было огромное войско. В конце января оно, под командой маршала Зигфрида Дагенфельда и великого комтура Винриха Книпроде, вторглось в Литву. Удар был согласован с Ливонским орденом, магистр которого Госвин Герике в середине февраля разорил Жямайтию. Силы крестоносцев Пруссии растекались по низовьям Немана, они осмелились оставить позади себя Каунас. Нападение Ордена совпало с давно готовившимся походом литовцев: кроме них самих, в операцию были втянуты силы из Владимира, Бреста, Полоцка, Витебска, Смоленска и Пскова. Под руководством Ольгерда и Кейстута, они преградили немцам дорогу на Тракай. Желая сберечь добычу, тевтонское воинство отступило. 2 февраля литовцы настигли их у реки Стревы. Битва на Стреве продемонстрировала излишнюю самоуверенность Ольгерда и в условиях боя. Бесшабашно преследуя неприятеля, литовцы и русские увязли в болоте, и естественная преграда, столь часто выручавшая их, стала на сей раз гибельной. Руководство Ордена сумело перегруппировать силы, немцы контратаковали и оттеснили литовцев на речной лед, который не выдержал веса воинов и начал трескаться. Литовцев и русских обуяла паника, и они, понеся большие потери, отступили. Называя тысячи и даже десятки тысяч погибших литовцев и русских, хроники, вне сомнения, сгущают краски, но "потери были огромны, а поражение – очевидно. Погиб князь Наримонт.
Победа на Стреве дорого стоила и крестоносцам: пал комтур Данцига, войт Самбийского епископства, 50 отборных воинов при главном знамени. Тевтонцы не преследовали литовцев и поспешили отступить. Однако моральный эффект был велик. Тевтонский орден /129/ взял реванш за 1345 г. Магистр Ливонии в начале марта 1348 г. совершил второй поход в Северную Жямайтию и разрушил замки Кулай (близ Скуодаса), Буоженай, Дубису (Бубяй) и убежище куронских беженцев возле озера Бридвайшис. От псковичей и смолян, бившихся вместе с литовцами, о Стревском поражении узнали на Руси. Преувеличенные потери литовцев, указываемые русскими летописями (40 000), доказывают, сколь огромное впечатление произвела эта битва. Изменились настроения Пскова. После того как в 1348 г. Юрий Витовтович пал в бою с ливонцами, псковичи отказались принять предложенного Ольгердом наместника. В 1351 г. московское войско совершило нападение на Смоленск. В его лагерь прибыли литовские посланники с дарами, и подобного вежливого предупреждения хватило, чтобы москвичи повернули назад.
Тевтонский орден энергично использовал результаты Стревской победы. Весной и летом 1348 г. были опустошены земли Арёгала, Пернарава, Гайжува и Паштува, первый раз разрушен Велюонский замок (в плен угнано 150 человек). Но Литве помогла свирепствовавшая в Европе эпидемия чумы. Она отразилась и на связях Ордена со своим тылом в Германии. В 1349 г. литовцы восстановили замок Велюону. Тогда же был уничтожен Байербург. Шяуляйская земля, откупавшаяся от ливонцев и пропускавшая их войска, теперь включилась в общую оборону Жямайтии и всей Литвы. Так или иначе, сороковые годы окончились для Литвы полным устранением династического кризиса и сохранением возможностей экспансии, накопленных еще Гедимином.
В 1350 г. компромисс между Литвой и Москвой был необходим обеим сторонам. Брачные связи Ольгерда дополнил Любарт, взяв в жены Ольгу, дочь князя ростовского Константина. Несколько позже (в 1356 г.) Кориат женился на дочери великого князя Московского Ивана II Красного. Однако по мере ослабления Золотой Орды обе стороны видели открывающиеся новые возможности и стремились ими воспользоваться. Все же в пятидесятых годах XIV в. открытого столкновения удалось избежать. Москва желала подчинить своему влиянию Смоленск. Ольгерд на это ответил временным присоединением Ржева в 1355 г. Суздальский князь Борис в 1354 г. взял в жены дочь Ольгерда Агриппину. С Ольгердом породнились князья новосильский и звенигородский. В 1356 г. умер брянский князь Василий, и его княжество вошло в состав Литвы. Москву начали окружать союзники и сателлиты Литвы. Москва в ответ на это упорно давила на Смоленск. После смерти смоленско- /130/ го князя Ивана в 1358 г., его сын и наследник Святослав отказался от литовского протектората, а москвичи выбили литовский гарнизон из Ржева. Ольгерд в отместку в 1359 г. отнял у Святослава Мстиславль и вновь занял Ржев. В ту пору или несколько ранее у Смоленска была отнята и Белая. Смоленское княжество оказалось в полукружье литовских владений – с севера, запада и юга. Карачевский князь Святослав взял в жены дочь Ольгерда Феодору. Козельский князь Иван стал вассалом Ольгерда. Литва все глубже проникала в Центральную Русь.
Военное давление и династические связи Ольгерд стремился сочетать с церковной политикой, где его позиции были слабее. В 1352 г. он попросил у Константинопольского патриарха назначить митрополитом его кандидата – Феодорита. После отказа патриарха Феодорит отправился в Болгарию, и Тырновский патриарх рукоположил его в митрополиты не только Литвы, но и всея Руси. Константинопольский патриарх Филофей начал переговоры с Ольгердом, но в то же время (по смерти Феогноста) назначил митрополитом Руси московского кандидата Алексия. Возникло соперничество из-за общерусской митрополии, чего и добивался Ольгерд. В поисках компромисса Ольгерд отказался от Феодорита и выдвинул новую кандидатуру – родственника своей жены, тверского иеромонаха Романа. За его назначение Ольгерд обещал патриарху принять православие. В 1354 г. Константинопольским патриархом стал более благосклонный к Ольгерду Каликст. Он в 1355 г. назначил Романа митрополитом всея Литвы (отделив Киев). Это не отвечало всем чаяниям Ольгерда, но отдельную православную церковную провинцию он все-таки получил. Хотя политические связи с патриархом Тырновским оборвались, упрочились связи православных Великого княжества Литовского и Болгарии, и это принесло неплохие плоды в будущем. Обещанное Ольгердом принятие православия свидетельствовало об определенном повороте литовской политики: восточное направление по важности сравнялось с западным. Начали сказываться определенный отрыв Вильнюсского княжества от борьбы с Тевтонским орденом и успешная экспансия на Руси. Этот успех воздействовал не только на Ольгерда – образ мощной Литвы распространился по всей Восточной Европе. Именно такой Литву воспринял и изобразил византийский историк Никифор Григорий (ум. в 1360 г.).
Последствия чумной эпидемии Тевтонский орден ощущал до 1352 г. Эффект, вызванный победой на Стреве, понемногу тускнел. Изменилась ситуация в Центральной Европе. В 1346 г. погиб Иоанн Люксембургский, а его преемник Карл I всё внимание уде- /131/ лил экономическому развитию Чехии и улучшению ее администрации. В 1347 г. он стал еще и императором Германии (Карлом IV). Особенно близкие крестоносцам Виттельсбахи остались всего лишь Баварскими герцогами. Король Венгрии Людовик Великий еще более сблизился с польским королем Казимиром Великим. Всё это отдалило от Тевтонского ордена самые могучие династии Центральной Европы, однако правители и рыцари мелких земель наводняли Пруссию еще обильнее, чем в первые десятилетия XIV в. Главное, что в середине XIV в. заметно возрос экономический потенциал управляемой крестоносцами Пруссии, и это умножило военную мощь Ордена. В 1352 г. великим магистром стал талантливый воин, администратор и дипломат, стревский триумфатор Винрих Книпроде. Именно при его правлении участились и усилились нападения на литовское порубежье. Их предпринимали гарнизоны тевтонских пограничных замков, а сеть таких замков стала более густой.
Приграничный геноцид в пятидесятых годах еще не получил большого размаха, и в Литве не осознали его опасности, а если и осознали – не нашли средств и способов для отражения внезапных и частых нападений. Вместе с тем Винрих Книпроде с самого начала возобновил более глубинные рейды. В феврале 1352 г. великий магистр, поддержанный европейскими крестовыми воинами, одним ударом опустошил земли Арёгалы, Расейняй и Гайжувы, однако грянувшая оттепель заставила его бросить добычу и пленных. Литва уже успела собрать войско. Ольгерд и Кейстут повели его к низовьям Гилии. Разделив армию на пять частей, они разорили пространства вплоть до Павандяняй, Шакяй, Каймаса и Лабгувы и захватили до 2000 пленных. В походе участвовали и смоляне. В первой половине пятидесятых годов Тевтонский орден более серьезных походов не предпринял. Тем временем литовцы опустошили значительные площади Пруссии в 1353 г. (был разрушен замок Рёссель) и 1354 г. (разрушен замок Вартенберг). В 1355 г. между Литвой и Орденом велись переговоры. В середине пятидесятых годов положение стало меняться: в 1355 г. крестоносцы при поддержке австрийского герцога Альберта разорили земли Мядининкай, Арёгалы и Вайкяй. Ольгерд и Кейстут в 1356, возможно, в 1357 г. ответили большим походом, достигнув Алленштейна и Гутшадта. Передышка первой половины пятидесятых закончилась, но перевеса Орден так и не получил. /132/
Воины Владимира (т. е. Любарта) бились в сражении у Стревы не случайно. Присоединение Волыни к Великому княжеству Литовскому делало ее частью общей оборонительной системы, а польская угроза формировала единый западный фронт от низовий Немана до верховий Южного Буга. Главным организатором этого фронта был Кейстут. Казимир Великий в конце 1348 г. окончательно замирился с Чехией, а летом 1349 г. подтвердил Калишский мир (1343 г.) с Тевтонским орденом. Воспользовавшись поражением литовцев у Стревы, он осенью 1349 г. занял Галицкое княжество, значительную часть Волыни (Любарту остался лишь Луцк), а также Подляшье и Брест – владения Кейстута. Эта операция была частью большой политической кампании. Король Польши не только был активным участником соглашений с Чехией и Тевтонским орденом, он также взялся посредничать между папским престолом и Литвой относительно крещения последней. Под его влиянием папа Климент VI 10 сентября 1349 г. отправил Кейстуту буллу, в которой одобрял желание креститься и обещал короновать его. Гнезнинскому архиепископу было поручено организовать «кампанию по окрещению» Литвы. Этой акцией Казимир Великий стремился включить будущие приходы Литвы в Гнезнинское архиепископство и вместе с тем ввести в заблуждение Кейстута накануне войны.
Трудно сказать, почему о крещении переписывались с Кейстутом, а не с Ольгердом. Возможно, причиной тому само положение Кейстута, возможно – желание посеять раздор между правящими князьями, а возможно – признаваемое кое-кем гипотетическое пребывание Кейстута великим князем в 1349–1351 г. Не отметая планов Казимира Великого о расширении Гнезнинского архиепископства, его заботу о крещении Кейстута следует считать тактическим маневром, ибо военные действия он начал еще до того, как Кейстут получил буллу Климента VI. Победы Казимира сделали неактуальным предложение папы: главным для Кейстута стало возвращение утерянных земель. В мае 1350 г. Кейстут вторгся в Польшу, разорил Луковскую, Радомскую, Сандомирскую и Ленчицкую области. В Мазовии литовцы разрушили Черский и Варшавский зам- /133/ ки, но были разбиты у Сохачева настигшим их войском Казимира Великого. Как и многие средневековые сражения, эта битва мало на что повлияла. В августе того же года литовцы отвоевали Брестский, Владимирский и Белзский замки и опустошили Львовскую область. Вмешательство главных сил Великого княжества Литовского изменило ситуацию: опытное войско Кейстута умело брать замки и покоряло обширные пространства. Победы были омрачены лишь тем, что Любарта взяли в плен.
Военные действия 1349–1350 гг. показали, что Литве легче удержаться на Волыни, а Польше – в Галиче. Вопрос о крещении Литвы, вне зависимости от исхода боевых действий против Казимира Великого, как свидетельствуют дальнейшие события, не был снят с повестки дня. Лелеющему грандиозные планы Казимиру Великому (по меньшей мере, он рассчитывал занять Волынь) понадобилась помощь папы и Венгрии. В 1350 г. Казимир Великий сообщил папе о соглашении между литовцами и татарами относительно создания на русских землях католической митрополии. Папа в марте 1351 г. выделил польскому королю половину взимаемой десятины. Летом 1351 г. в Люблине собрались силы Польши, Венгрии и Мазовии. Ввиду болезни Казимира Великого их повел на Литву Людовик Венгерский. Король Венгрии вторгся в русские земли Тракайского княжества, где его встретило войско Кейстута. После начала переговоров был заключен военный союз: условлено, что Кейстут вместе с братьями и всем народом примет крещение, а Людовик у папы выхлопочет для него корону и поможет вернуть земли, отторгнутые Тевтонским орденом. Кроме того, король Венгрии освободил из неволи Любарта, а Кейстут пообещал не взимать мыта с венгров, прибывающих в Великое княжество Литовское. Военные действия были прекращены. Кейстут с венграми отправился в Буду, где должен был принять крещение, но по дороге бежал.
Подобно Казимиру Великому осенью 1349 г., Кейстут использовал переговоры о крещении как тактический ход. Все-таки, само постоянное наличие в повестке дня вопроса о принятии христианства указывало на его актуальность. Однако, как и в отношениях с Тевтонским орденом, тут всё решали военные действия И они возобновились, поскольку Польша и Венгрия не оставляли попыток присоединить Волынь. В марте 1352 г. войска Казимира Великого и Людовика Венгерского осадили замок Белз, обороняемый Юрием Наримонтовичем (в феврале Ольгерд с Кейстутом отражали нападение крестоносцев). Ранение Людовика, а также вторже- /134/ ние татар в Галицкую и Люблинскую земли привели к компромиссу: Юрий Наримонтович удержал Белз, но был принужден стать вассалом не Великого княжества Литовского, а Венгрии. Это было временной уступкой. Осенью 1352 г. заключен договор о двухлетнем перемирии. Галич (Галиция) признавался за Польшей, Волынь (а также Белз и Хелм) – за Литвой. Вскоре этот договор был нарушен. В мае и июле 1353 г. Любарт разорил Львовскую и Галицкую, а сентябре – Завихостову земли. Казимир Великий в 1354 г. договорился с татарами, а в 1355 г. при поддержке венгров, татар и мазовшан (10 ноября 1354 г. папа Иннокентий VI специальной буллой объявил о крестовом походе) напал на Волынь, но большого успеха не добился. Вопрос о крещении Литвы вновь оказался в повестке дня международной дипломатии (Казимир Великий просил подключить к этой акции также королей Чехии и Венгрии). 17 декабря 1357 г. король Польши в письме папе сообщил, что литовцы хотят креститься, и повторил просьбу о присоединении их будущих храмов к Гнезнинскому архиепископству.
Казимир Великий, без сомнения, исходил из тактических соображений. Однако, как и в 1349 г., он руководствовался не только ими, понимая, что крещение Литвы при посредстве Польши повысит и укрепит польское влияние. Но для начала требовалось обеспечить прочный и широкий фундамент для подобной акции, и Казимиру это удалось. 21 апреля 1358 г. Карл IV (I) направил властителю Литвы послание с предложением принять католическую веру. В качестве императорского агента с правителем Литвы поддерживал связь Генрих Плауэн, проклинаемый хронистами Тевтонского ордена за отступничество. Верхушка Гедиминовичей положительно отозвалась на предложение императора (некоторые исследователи наиболее древний фундамент вильнюсского кафедрального собора датируют не XIII, а серединой XIV в., связывая это с переговорами 1358 г.). В июле-сентябре 1358 г. один из братьев Ольгерда посетил Карла IV (I) в Нюрнберге и пообещал, что монарх Литвы на пасху прибудет во Вроцлав для крещения. 21 июля последовало второе письмо Карла IV (I) с тем же предложением.
В письмах Карла IV (I) Литва именовалась Ливонией. Это указывает на не самую лучшую осведомленность короля Чехии. Однако, подтвердив прежние концессии, данные императорами Германии Тевтонскому ордену, он не включил в список Балтийских областей Литву, подаренную Ордену Людовиком Баварским (1337 г.). Вскоре Карл IV (I) отправил в Литву делегацию, представлявшую как Чешское королевство, так и германские имперские инстанции: архиепископа Пражского Эрнеста из Пардубице, опавского князя Николая и магистра Тевтонского ордена Вольфрама Неленбурга.
Личность Карла IV (I) соединила династию Люксембургов и /135/ светскую верхушку европейской монаршей иерархии. Слились в один два варианта крещения – запоздалый проект Гедимина и предвидение его прозорливого советника Николая. Возникновение и существование Литовской державы отдавало в руки Ольгерда то, что Миндовгу пришлось усваивать как новичку и к чему следовало стремиться, пользуясь посредничеством вчерашнего и завтрашнего противника. Как и Гедимин, Ольгерд воспринимал крещение как ответственный политический шаг и выдвинул собственную программу принятия христианства, согласно которой вся Русь должна была принадлежать Литве, а Тевтонский орден обязан переселиться на пустынный юг Руси для защиты христиан от татар. По выселении Ордена Литве предстояло присоединить балтские земли, отодвинув западную границу до Алны и Преголи, а северную – до Даугавы.
То, чего требовал Ольгерд, было идеальной моделью вхождения Литвы в Европу и не менее идеальным вариантом развития и преуспеяния Литовской державы. Санкциями императора относительно Руси следовало юридически обезопасить восточную экспансию Литвы от претензий крестоносцев. Удаление Тевтонского ордена с Балтики решило бы проблему «немецкой веры» внутри Литвы и избавило от соседства, опасность которого наглядно демонстрировали примеры Польши, лишившейся Поморья, и Гедимина с его неудавшимся крещением 1323 – 1324 г. Претензии на территорию немецких колоний были весьма умеренны: немецкое феодальное землевладение и сеть церковной организации были бы чужеродным телом в структуре Литовского государства; их дозу следовало ограничить.
Увы, этой умеренности в решении существенных вопросов Ольгерду как раз недоставало. Ольгерд говорил как державный монарх, полагавшийся лишь на свою силу. Подобный образ мышления превращал крещение в средство политической тактики, но не стратегии, – в жупел, которым удобно жонглировать как на востоке, так и не западе. Тем самым Ольгерд утерял реальную политическую перспективу, которую в свое время сумели осознать вчерашний викинг Миндовг и творец державы и державной политики Гедимин. План Ольгерда был заманчивым, но не реальным (схожую территориальную программу, но при заведомо лучших исходных позициях, удалось осуществить Польше лишь 100 лет спустя). Отложив этот план на будущее, следовало избрать промежуточный вариант с тем, чтобы решить главный вопрос о католическом крещении, однако для Ольгерда этот вопрос не был главным. Нереальность требований завела переговоры в тупик – делегация Карла IV (I) покинула Литву. На пасху император приехал во Вроцлав, но никого из Литвы не дождался. Крещение не состоялось. /136/
Ольгерд не использовал выгодную возможность, предоставленную ходом событий, в целом удачных для Литвы. Эти удачи, особенно на востоке, породили излишнюю уверенность в собственных силах. Конечно, этим пороком страдал не один Ольгерд, так полагали многие его современники. Региональная «История человечества» Г. Гельмольта метко определяет Литву той поры как одного из гегемонов восточной части Европы. Однако происходили сдвиги, которых Ольгерд не заметил. Самое важное, что он по достоинству не оценил опасность отрыва Литвы от процессов развития всей Европы.
В том же 1358 г., когда проходили переговоры между Ольгердом и Карлом IV (I), Ливонский орден возобновил нападения: магистр провинции Госвин Герике в Шяуляйской земле разрушил замок Дубиса (Бубяй). Вскоре он опять вторгся в Жямайтию, на которую с юга напал великий магистр Винрих Книпроде. Это была согласованная операция. В 1359 г. ливонцы разгромили окрестности Папиле, а в феврале 1360 г. – землю Упите. Литовцы активно оборонялись: в 1359 г. они совершили поход в Ливонию, в феврале 1361 г. опустошили окрестности Лиелварде и Елгавы (Митавы). Ливонцы рассчитались за это в 1361 г. рейдом в Северную Литву. Крестоносцы Пруссии в 1359–1361 г. значительных походов не предпринимали, а две экспедиции приостановили сами, не решившись атаковать противника. Однако в 1361 г. их разведчики детально обследовали окрестности Каунаса: Винрих Книпроде готовил большую и согласованную операцию обеих орденских группировок. Как нарочно, в 1361 г. во время случайного столкновения Кейстут попал в плен к крестоносцам (историк Дарюс Баронас обратил внимание на то, что источники весьма неопределенно описывают это обстоятельство). Приблизительно в ноябре того же года ему удалось бежать, но устранение на полгода ведущего литовского военачальника, особенно в преддверии важных событий, было на руку крестоносцам.
В середине марта 1362 г. войско и флот крестоносцев Пруссии достигли Каунаса. Вел их Винрих Книпроде, его сопровождали главный маршал и многие комтуры. В походе участвовали рыцари из Германии, Англии и Италии. Удар, нацеленный в самый центр литовской оборонительной системы на Немане, был тщательно технически подготовлен. Крестоносцы отрезали замок от берега рвом, /137/ соединившим Неман с р. Нярис и усиленным валами и изгородью. Кейстут уже поспешил на помощь Каунасу, однако крестоносцы отбросили и изолировали его воздвигнутыми укреплениями. Многочисленные плотники изготовили огромные тараны, крытые галереи и зажигательные башни. Подошел Ольгерд со своими дружинами, но и их не хватило для снятия осады. Литовцы смогли только затянуть ее на две недели, пока кольцо окружения полностью не сомкнулось. Штурм крепости занял более двух недель, ибо осажденные под началом сына Кейстута Войдата упорно и изобретательно защищались. Литовцы уже стреляли из луков (правда, в состав гарнизона входили и русские стрелки), изготовляли стрелы, успевали быстро заделывать бреши в стенах. 10 апреля по Неману приплыл магистр Ливонии со своим подкреплением. Штурмовали посменно, не давая осажденным спать. 16 апреля (в великую субботу) Каунасский замок пал. Несколько сотен воинов гарнизона бились буквально до последнего, в плен попали 36 человек во главе с самим Войдатом, бросившихся на прорыв (их жизни спасло лишь высокое положение командира). Но укрепляться в Каунасе крестоносцы не решились: отслужив обедню в пасхальное воскресенье, уже в понедельник крестовое воинство выступило и отплыло в Пруссию. Ольгерд и Кейстут также не рисковали преследовать неприятеля.
Разрушение Каунаса было качественно совершенно новой операцией, обозначившей новый этап войны. Она свидетельствовала о некотором прогрессе в военной-технической подготовке литовского войска, но вместе с тем показала, что он недостаточен и отставание от Тевтонского ордена не преодолено. Однако и немцам потребовался целый год для возобновления нападений. В 1363 г. крестоносцы разрушили замок Нового Каунаса, наскоро сооруженный для прикрытия старых стен, и на том же месте построили свой замок Готтесвердер, уничтожили замки Пештве и Велюону и опустошили пространства от Арёгалы до Шеты. Оборонительная система на Немане была прорвана, а боевые действия перенесены в Центральную Литву. Участник осады Каунаса, Ливонский орден нападал на Северную Литву еще трижды в 1362 г. и дважды в 1363 г. Замок Готтесвердер литовцы вскоре разрушили и отстроили Велюону, но в этом месте уже не утвердились. В 1364 г. Винрих Книпроде и магистр Ливонского ордена Арнольд Фитингхоф договорились соединить свои силы уже в Центральной Литве и осуществили замысел; крестоносцев поддержал пфальцграф Роберт II. Силы обоих магистров, соединившиеся в Жямайтии, достигли окрестностей Укмярге. Кейстуту удалось уничтожить продовольственные и фуражные запасы ливонцев, что затруднило их обратный поход, но было очевидно, что земли за Каунасом уже не /138/ находятся в безопасности. Осенью 1364 г. Кейстут разорил земли епископа Самбии, но это не меняло существа дела.
Ухудшение обороны западных рубежей не сразу сказалось на восточной литовской экспансии. Литве было на пользу убийство золотоордынского хана Джанибека в 1357 г. и смерть великого князя Московского Ивана Красного в 1359 г. Власть в Золотой Орде стала переходить из рук в руки, а Москву наследовал несовершеннолетний сын Ивана Красного Дмитрий. В 1362 и 1363 г. Ольгерд изгнал из Подолья (Понизья) правивших там мелких татарских ханов и присоединил его к Великому княжеству Литовскому. Примерно в то же время он удалил своего дядю Федора из Киева, присоединив его к литовскому государству. Подолье досталось Кориату и его сыновьям, Киев – сыну первой жены Ольгерда Владимиру. Митрополит Роман учреждал свою церковную власть повсеместно, где только проявлялись политическая власть и влияние Литвы. В конце пятидесятых годов успешно складывалась дела на юго-западе. Южные границы Тракайского княжества подтверждались договором 1358 г. между Кейстутом и князем Мазовии. При посредничестве Казимира Великого дочь Ольгерда, получившая христианское имя Иоанны, вышла в 1360 г. замуж за штеттинского князя Казимира IV; однако этот брак не изменил литовско-польских отношений (Иоанна умерла в 1368 г.).
Влияние Москвы на севере и востоке Руси крепло вне зависимости от малолетства ее великого князя. Важную роль тут сыграли Сугерий и будущий православный святой – митрополит Алексий, выдающийся дипломат и организатор. Церковная политика всегда была ахиллесовой пятой Литвы, к тому же в 1361 г. умер митрополит Роман. Нового митрополита Литвы Константинопольский патриарх не назначил. Дмитрий Московский одержал победу над князем суздальским в споре за титул великого князя Владимирского. Дмитрий Суздальский принял сторону Московского Дмитрия и с его помощью отобрал Нижний Новгород у своего брата, зятя Ольгерда Бориса. Он же, ради укрепления союза, в 1366 г. отдал за Дмитрия Московского свою дочь. Устранив влияние Литвы на своих восточных границах, Дмитрий Московский начал оказывать давление на Тверь. Это уже был прямой вызов Ольгерду, и Дмитрий готовился к открытой борьбе. В 1367 г. московское деревянное укрепление (Кремль) было заменено каменной крепостью. При поддержке митрополита Алексия и Дмитрия Московского вассалы тверского князя Михаила Василий и Иеремия в 1367 г. заняли Тверь и принудили Михаила бежать в Литву. С помощью литовцев Михаил осенью того же года вернулся в Тверь. В ответ на это Дмитрий Московский осенью 1368 г. сам совершил поход на Тверь. Михаил вновь был вынужден спасаться в Литве. /139/